Рената Флори
Шрифт:
– Не надо «Скорую», – покачала головой Тина. – Он меня и так отвезет. Хоть прямо отсюда в Лондон.
– Ну вот и прекрасно, – сказала Рената. – Счастливо вам, Тина. Все у вас будет хорошо.
– Вы правда так думаете? – с надеждой спросила она.
– Уверена.
Кивнув Тине на прощание, Рената вышла из ротонды. Виталик ожидал у поворота аллеи и сразу бросился к ней.
– Ну что? – торопливо спросил он.
– Отвезите ее в больницу, – сказала Рената. – Прямо сейчас, пока она не передумала. Вы знаете какую-нибудь приличную клинику?
– Господи! – воскликнул он. – Да я!.. Я уже все про эти дела
– Куда угодно не надо, – улыбнулась Рената. – Дочь Пугачевой, мне кажется, рожала в Англии, туда вы еще успеете свою жену отвезти. А сейчас время дорого. Везите куда-нибудь поближе. Главное, поторопитесь.
Забыв обо всем, супруг бросился к Тине в ротонду, а Рената направилась к выходу из парка. Прогулка, конечно, получилась не такая созерцательная, как она предполагала, но, может, это было и хорошо: участвовать в простых и внешних, даже посторонних событиях было ей сейчас более необходимо, чем копаться в собственной душе.
Глава 9
– Вот от кого не ожидал, так это от тебя!
Сковородников потер ладонью лоб и нервно заходил по кабинету. Каждый раз, когда он ходил вот так вот от стены к стене, Ренате казалось, что он сейчас ударится лбом о старинные низкие своды – очень уж он был массивный.
– Почему же ты не ожидал, что я могу забеременеть? – улыбнулась Рената. – Кажется, ты наблюдаешь разнообразные беременности ежедневно и в больших количествах.
– Я даже твою беременность когда-то наблюдал, если помнишь, – хмыкнул Сковородников. – Не слишком приятные, скажу тебе, пережил ощущения, пока ты не заверила, что я не имею к ней никакого отношения. Но тогда это хоть на что-то было похоже! А теперь что?
– А что теперь изменилось? – пожала плечами Рената. – Здоровье у меня, как выяснилось, осталось просто-таки девическое. Это радует.
– Я всегда говорил, что ты не женщина, а ледяная глыба, – сердито сказал Сковородников. – Извини, конечно, но других слов не подберу. Нашла время рожать!
– Не понимаю, что тебя так возмущает.
– Да то, что не время сейчас для этого! Я же в минздрав ухожу. Как раз собирался всем сообщить. А тебя соответственно на свое место планировал. И вот тебе здрасьте-нате! Мы рожать надумали! От кого, кстати? – поинтересовался он.
– Милый Павел, ты снова не имеешь к этому никакого отношения! – засмеялась Рената.
– А ты переменилась, – покрутил головой Сковородников. – Может, и зря я тебя ледяной глыбой обозвал. Тем более что фигура у тебя, надо признать, не приобрела за все эти годы ни капли монументальности. И вообще ты осталась сексуально привлекательной, так что твоей беременности удивляться в принципе не приходится. Ладно, Рената Флори. – Он хлопнул рукой по столу. – Решение твое идиотское, это точно. Но ты его приняла. А в таком случае тебя бульдозером не сдвинешь, уж я-то знаю.
– Ну почему же меня бульдозером не сдвинешь? – не согласилась Рената. – По-моему, я всегда прислушивалась к разумным доводам.
– По работе – да. Но не в этой самой сфере. – Он покрутил рукой у себя над головою, видимо, изображая некую возвышенную высь. – Не в личной жизни, короче. Когда уезжать собираешься?
– Через неделю.
– Как-то это все-таки глупо, по-моему, –
– Что потом уж? Младенца в Москву перевозить под Иркины причитанья, что она меня, бедняжку, из родного дома с ребенком выгнала? Ей и без меня несладко.
– Зять так на работу и не устроился?
– Так и не устроился. И не собирается уже. Хорошо, что у них еще деньги есть, которые ему IBM при увольнении выплатила. На них пока и живут. А вообще – сломался он. То ли от действительной нагрузки надорвался, то ли с самого начала слабый был – это теперь неважно. Но сломался совершенно и, по-моему, бесповоротно. Правда, согласен с детьми сидеть, если Ирка в университет поступит. К этому у него отношение, по счастью, вполне американское. Ну, бог с ним! В общем, я хочу уехать пораньше и устроиться в Москве. Неизвестно же еще, что со мной через месяц-другой будет. Может, на сохранение придется лечь, вот и все жизнеустройство. А рожать буду у Валентины Казимировны, я с ней уже договорилась.
Валентина Казимировна заведовала в Москве роддомом такого же традиционно хорошего уровня, как тот, в котором Рената работала в Петербурге. Она была маминой институтской подругой, и доверить ей себя вместе со своим ребенком Рената могла без опаски. К тому же Валентина Казимировна пообещала, что на несколько месяцев, оставшихся до родов, оформит Ренату на работу, чтобы она могла нормально уйти в декрет.
В общем, Ренатино поведение выглядело не так уж глупо, и его можно было не считать безрассудным. Тем более что чем основательнее Иркино семейство устраивалось в Озерках, тем яснее Рената понимала: при всей ее любви к дочери и внукам такая вот единая и тесная жизнь с ними одной большой семьей – не по ней. Ни сейчас, ни тем более в будущем.
Что будет представлять собою ее жизнь в Москве, она не знала. Но в том, что должна решительно свою нынешнюю жизнь переменить, пока на это есть еще время, не сомневалась.
– Ладно, что уж теперь, – вздохнул Сковородников. – Когда едешь? На вокзал хоть тебя отвезу. Вещей же, наверное, у тебя вагон.
– Да нет, – пожала плечами Рената. – Вещей я немного с собой беру. Там все есть.
– Странная ты все-таки женщина! – хмыкнул Сковородников. – Не пойму, то ли всегда такая была, да я не замечал, то ли теперь стала. В связи с беременностью, может. Все-таки у баб при этом деле часто крыша едет, мы-то знаем.
– Может, и странная, – улыбнулась Рената. – Вот и поеду… В странноприимный дом.
Все-таки она переоценила свои силы. Надо было согласиться, чтобы Антон проводил ее до Москвы, до самой квартиры, как настаивала Ирка. Вещей у нее было хотя и немного, но все-таки больше, чем она могла бы унести сама. В Питере-то и зять, и Павел помогли загрузить их в вагон, а вот в Москве…
Впрочем, нельзя было сказать, что в Москве Рената растерялась. В конце концов, она всю жизнь устраивала свои бытовые дела сама, а потому необходимость взять носильщика и договориться с таксистом, чтобы он за отдельную плату внес ее чемоданы в квартиру, – такая необходимость не казалась ей какой-то из ряда вон выходящей. Обычные житейские хлопоты, ничего особенного.