Ричард Длинные Руки – принц короны

Орловский Гай Юлий

Я остановился с самым почтительным видом: во-первых, у них возраст, к нему везде относятся с почтением, во-вторых, у них в самом деле реальная власть, все-таки не так много случаев, когда король набирался отваги и распускал парламент, куда чаще парламент свергал короля, а то и отправлял его на плаху. Как и королев, кстати.

Они некоторое время рассматривали меня равнодушно, так это выглядит, но если бы так на самом деле, они бы не пригласили сюда, а самое главное, не явились бы все семеро, да еще при полном параде, дабы впечатлить. Значит, со мной считаются…

Это

мысль придала бодрости, я по-прежнему молчал, признавая за ними право заговорить первыми.

Ближе всех ко мне сидит Вайдаэль, глава этого совета, он продолжал рассматривать меня с неприязнью, но произнес подчеркнуто нейтрально:

— Конт…

Я ответил с поклоном:

— Герцог Вайдаэль!

Все молчали, а он произнес так же нейтрально-холодно:

— Конт Астральмэль… должен заметить, вы появились в нашем племени… достойно. Старинный обряд аменгерства, когда вы взяли на себя обязанности своего побратима-эльфа, вызвал одобрение среди членов нашего Совета Мудрых.

Сидящий с ним слева уточнил:

— Хотя мы и против…

А тот, что справа, добавил:

— Категорически против!

— Да-да, — согласился с уточнением Вайдаэль, — мы категорически против того, чтобы эльфы и люди вступали в какие-то отношения. Даже с виду очень дружеские.

Я произнес дипломатически вежливо:

— Вы мудрые и самые мудрейшие из эльфов. Думаю, даже из всех существующих и когда-либо существовавших эльфов, ведь каждое следующе поколение хоть чуточку, но мудрее предшествующих, так как вбирает в себя и их мудрость, а также добавляет свою…

Они кивали, с этим никто спорить не будет, конечно же, они самые мудрые, и я продолжил тем же доверительным тоном:

— А как мудрые эльфы, вы прекрасно понимаете, что все законы надлежит исполнять в строгости… как бы в середине общества! Я имею в виду, что на краях, где условия особенно неблагоприятные, приходится для выживаемости что-то слегка и нарушать. Остальному обществу желательно об этом не знать…

Судя по их лицам, они понимают ситуацию. Ни одна страна не сознается, что слегка нарушает неписаные законы, засылая шпионов к соседу, или что применяет самые жестокие пытки к пойманным от соседа, чтобы получить информацию.

Вайдаэль проронил спокойно:

— Вы что-то имеете в виду определенное?

— Да, — ответил я. — Ваших разведчиков. Наблюдая за людьми, которые все ближе подступают к вашему священному Лесу, им проходится прибегать к мерам, которые… не могут быть популярными в чистом и благородном обществе эльфов.

Он кивнул.

— Продолжайте.

— Разведчикам приходится очень близко соприкасаться с людьми, — пояснил я. — Это специфика профессии. Можно сказать, ее издержки. Иногда они даже выдают себя за людей, чтобы слушать их разговоры, иногда вступают в контакт с людьми, чтобы подкупить их и что-то узнать… а это низко, мерзко и пачкает их так, что отмываться приходится долго.

Он поморщился.

— Да, потому у нас нет постоянных разведчиков. Эту нехорошую обязанность исполняют по очереди.

Я развел руками.

— Конт Астральмэль очень близко сошелся со мной, я его пару раз выручил, а потом мы поклялись

в дружбе и даже провели обряд побратимства. Потому я, как гласит закон, после гибели Астральмэля принял его имя и его жену, чтобы благородный род моего друга не прервался.

Он сказал нейтральным тоном:

— Дело не в побратимстве. Как я уже сказал, мы как раз приветствовали возрождение старинного обычая аменгерства, так как мы и стоим на их страже. И хотя нас коробило, что этот обряд был проведен с человеком, а не другим эльфом, но вы приняли на себя обязанности побратима, заботитесь о его жене и даже дали его жене возможность продлить славный и благородный род Астральмэля.

Член Совета, что слева, добавил:

— Вы также пошли навстречу пожеланию вашей жены Гелионтэль и взяли в жены ее сестер, что предусмотрено стариннейшими из законов, но, увы, теперь редко выполняется в нашем эгоистичном обществе.

Я вздохнул, они тоже никак не перейдут к главному вопросу, не просто щекотливому, но весьма болезненному, потому сдвинулся с места (что это я продолжаю стоять перед ними, как школьник), сходил в дальний угол комнаты и вернулся оттуда с креслом.

Они заметно напряглись, будто я этим креслом сейчас начну лупить их по мудрым головам, чего еще от человека ждать, они мудрых особенно не любят, но я поставил кресло поудобнее, чтобы видеть всех разом, сел и, закинув ногу на ногу, сказал доброжелательно:

— Спасибо, что пригласили сесть. Итак, вы сказали, чем я хорош, я же говорю, что глубоко чту вашу мудрость, ваше влияние и те советы, которые даете королеве. А теперь буду счастлив выслушать ваши предложения, как улучшить наш мир совместными усилиями…

Они не сдвинулись с мест, не шелохнулись, ни одна черточка не дрогнула на холеных лицах, но мне отчетливо показалось, что все семеро переглянулись и даже обменялись какими-то репликами.

Похоже, у них совсем уже холодная кровь, не принимают крутые повороты даже в разговоре, Вайдаэль выпрямился и, глядя на меня предельно недоброжелательно, произнес:

— Все дело в том, что помимо соблюдения вами стариннейших обычаев…

Эльф слева быстро вставил:

— Что мы только приветствуем…

Вайдаэль продолжил:

— …вы желаете, как мы поняли, внести некоторые серьезные изменения в наш священный и нерушимый быт!

— Ни в коем случае, — запротестовал я. — Мне ваш быт очень нравится! Я им наслаждаюсь. И аменгерство совсем не в тягость, а уж необходимость левирата вообще придумана мудрейшими вашими предшественниками, что позволяет таким чистым и благородным образом сохранить племя!

Он проговорил надменно:

— А что именно вы хотели изменить?

— У эльфов своя культура, — сказал я, — у людей — своя… ну ладно, назовем это тоже культурой за неимением другого слова. А я предлагаю некую мультикультурность, когда эльфам абсолютно не придется ничего менять в своем укладе, а вот люди смогут обезьянничать и облагораживаться, глядя на эльфов! Люди все жаждут стать лучше и для этого из кожи вон лезут!.. Им нужно только чаще общаться с эльфами, чтобы подражать им, боготворить их, восторгаться ими, воспевать их.