Рики Макарони и Старая Гвардия

akchisko_san1

— При чем здесь СОВы? – Лео не углядел в этом никакой логики.

— Может быть, пока их не будет, я не поверю окончательно, что мне предстоит жизнь колдуна. Селена об этом даже не думает – они из старинного колдовского рода…

Рики понимал, что несет чушь, и в подтверждение этого Лео покачал головой.

— Мне казалось, ты сомневался на первом курсе. Или в мире магглов есть что-то такое, с чем не хочется расставаться?

— Я и так не расстанусь со многим, хотя вряд ли откажусь от магии. Не обращай внимания, — попросил Рики. — У меня всегда так.

Когда я здесь, мне не хватает маггловских порядков, я ворчу. А дома – тянусь иногда к колдовству. Раньше я стремился приспособиться к магии, и добился этого, но все равно не знаю, какому из двух миров я принадлежу в большей степени.

— Но ты получишь диплом колдуна, — напомнил практичный Лео. – Насколько мне известно, в мире твоих родителей он совершенно бесполезен.

— Это я знаю, — отмахнулся Рики. – Но Селена… Я всегда относился к ней почти как к Даниэле.

В глазах друга появилось понимание.

— Следует ли мне понимать, что ты не можешь выбрать между магглой и ведьмой? – уточнил Лео.

— Этого я не говорил, — недовольно пробубнил Рики.

— Ты сказал, что Селена всегда напоминала тебе подругу детства. Ты имел в виду, что теперь твои чувства к Селене отличаются от привычных?

— Возможно, но я еще не разобрался в этом. И потом, у нас с ней прекрасные отношения, И я не хочу их портить. Я действительно… люблю Селену, — Рики показалось, что у него в легких кончился весь воздух, — но пока не могу сказать, как именно. И не надо гадать.

В такой обстановке подошла очередь урока прорицаний. Рики довольно потирал руки. Сон у него получился преотличный. Он даже сожалел бы, если бы Трелони не попросила зачитать. Рики нравилось быть в центре внимания, и художественный шедевр, над которым он трудился в воскресенье, несомненно, этого заслуживал.

Но профессор Трелони начала опрос с Доры Нотт, которую не любила и не упускала случая заявить, что Дора делает все неправильно. Однако, Рики в этот раз полагал, что Трелони пожалеет об этом.

Поднявшись со своего пуфика, слизеринка глубоко вздохнула на весь класс и приступила к чтению.

— «Я ходила гулять по поляне, на которой росли синие ягоды. Но, когда я попыталась сорвать одну из них, она превратилась в осу и улетела. Я стала плакать так громко, что заколыхались верхушки соседних деревьев».

Этого Рики никак не мог себе представить. Дора же продолжала:

«Из моих слез образовалась лужа. Она промочила мои ноги, потом стала подниматься выше, и вдруг превратилась в озеро».

Профессор Трелони кивала ей как никогда сочувственно.

«В озере плавала рыба. Я стала хватать рыбу руками, но, как только поднимала над водой, она вся облезала, и в моих руках оставались только кости».

— Дурной знак, — дежурно прервала Трелони и вновь кивнула, как заведенная, побуждая Дору читать дальше.

«Я стала класть кости в карман, и в какой-то момент мне надоело ловить рыбу. Я пошла дальше и шла долго, пока не добрела до суши».

— И там тебе встретились облезающие змеи, — хмыкнул кто-то на другом конце класса.

Дора сверкнула

глазами в ту сторону, но не позволила надолго отвлечь себя.

— «Там я закопала рыбьи кости в землю, головой вниз. И они стали расти. На их месте появлялись дома, большие, высокие дома. Я захотела зайти в один дом, и тут мне навстречу поползли»…Тараканы! – взвизгнула она, что резко контрастировало с ее вялым и размеренным тоном до этого, отчего весь класс едва не повскакивал с мест. — Тараканы! – Дора завопила, закрывая лицо руками, и выронила пергамент. Она упала обратно на пуфик и забилась в истерике.

Поднялась суматоха.

— Дайте воды! – требовала Селена.

Трелони метнулась к своему чайнику, открыла его и поставила на место.

— До вас у меня были третьекурсники. Они все выпили! – заявила она обиженно, словно требовать у нее, пьющей небесную амбру, воду было высшей бестактностью.

Дора же как будто ничего не слышала, закрывала лицо руками и издавала всхлипывающие звуки, которые, как подозревал Рики, и не он один, могли оказаться и смехом.

— Я боюсь тараканов, — объяснила она минут пять спустя. – Представляете, каково мне было видеть их во сне! Таких огромных, как Вы, профессор!

Трелони не стала больше ничего выяснять. Она упустила и толкование сновидения, и то, что оно не догоняло заданный объем. Очередь была за Бобом. Рики знал, что Дора помогала ему проявлять прорицательскую фантазию.

— Мне снились похороны, — монотонно загнусил Боб. – «Я не видел себя, но ощущение было такое, будто я там присутствую. Зеркала и окна в большой незнакомой комнате были занавешены. Там было много людей, и все – в колпаках. Шкафы с резьбой скрипели дверцами, потому что по комнате гулял сквозняк. Всюду висели колдографии в рамках, но портретов было не разглядеть. А гроб оказался пустым». Извините, профессор, но мне больше ничего не снилось.

Однако Телони это не огорчило.

— Прекрасный сон, — сказала она. – В нем очень много деталей. Продолжай.

С особым усердием Боб вновь погрузился в пергамент.

— Похороны означают окончание неприятного дела и облегчение, — заявил он.

«Точно. Все мы спим и видим, когда кончится последний год с вами, мадам», — подумал Рики.

— Как вы неаккуратны, — помотала головой Тредони. – Присутствие во сне на чужих похоронах предвещает скорую смерть близкому человеку.

— Но я же не уверен, что присутствовал! – возразил Боб. – Еще это может означать наследство.

— После смерти родственника – логично, — решил поддержать Рики, видя, что Трелони вновь поджимает губы.

— Продолжайте, — попросила она Боба.

— Открытый гроб означает важное событие – я думаю, мэм, это СОВы. Закрытые шторы – от меня скрывают какие-то факты.

«Точно. Например, Трелони ото всех скрывает свой божественный дар», — усмехнулся Рики.

— Да Вы балансируете на грани краха! – вскричала Трелони. – Об этом ясно говорят темные занавески.

«С такой скоростью, мы потратим на это развлечение урока три, не меньше», — Рики подавил зевок.