Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

Джабара Карлей Майкл

Литвинов встретился с Нейратом в Берлине в середине июня. Они обсуждали реакцию Германии на создание «Восточного Локарно», или Восточный пакт. Нарком пытался объяснить, что данное соглашение поможет успокоить общественность, тревожащуюся из-за европейской безопасности. Нейрат ответил, что знает про советские опасения, но для его страны повода для них нет. Это правда, что несколько глупцов в Германии «мечтают об экспансии на Восток, о колонизации и т. п., но германское правительство об этом и не думает». Новый пакт, продолжал Нейрат, был неприемлем для Германии, неинтересен и не нес никакого практического смысла.

На это Литвинов ответил, что о расширении на Восток писали не «несколько глупцов», а сам «нынешний “вождь” страны. Он никогда от этой программы не отрекался, а, наоборот, разрешает распространение в Германии до сих пор книги, в которой эта программа изложена. На этой программе, следовательно, воспитывается германский народ, который приучается к мысли о необходимости и неизбежности экспансии на Восток». Кроме всего прочего, отметил Литвинов, нацистское правительство предпринимает ряд

мер, чтобы реализовать цели, изложенные в «книге». Затем важны еще высказывания таких людей, как Гугенберг, Альфред Розенберг и остальных, кто продвигает подобные идеи. «Если бы мы даже на 99 % верили заявлениям об отсутствии агрессивности у некоторых представителей правящих германских кругов и сомневались лишь на 1 %, то и в таком случае мы как государство должны были бы предпринять все необходимые меры предосторожности».

Нейрат выслушал длинный монолог Литвинова, в конце, несколько замялся и сказал, что Германия может ответить только так, как раньше. Германия не собирается никуда расширяться. У нее есть интерес только в Польском коридоре, но она дала по этому вопросу десятилетние гарантии. «Несмотря ни на что, — сказал Нейрат в конце переговоров, — я надеюсь, что наши личные отношения останутся такими же, как раньше». В отчете Нейрата отсутствует упоминание «нескольких глупцов», а также подробный ответ Литвинова. В обоих описаниях есть и другие детали, но основной смысл заключается в том, что Германии неинтересен «Восточный Локарно» [489] .

489

Запись беседы с министром иностранных дел Германии К. фон Нейратом. Выдержка из дневника М. М. Литвинова. 13 июня 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 95. Д. 4. Л. 159–163; Neurath’s memorandum. 13 June 1934. DGFP, C, II, 902–904.

Нейрат отметил, что Литвинов был «менее уверен в себе, чем обычно», но, по заявлению советского посольства в Берлине, немецкая пресса пребывала в «паническом настроении» из-за встречи Литвинова с Барту в Женеве. Из-за этой паники и, чтобы разрушить планы Литвинова, немецкая пресса устроила новую кампанию травли СССР [490] . В ней разоблачались заверения Нейрата. Вскоре все узнали о его встрече с наркомом. В тот же день Франсуа-Понсе сообщил о том, что Нейрат выступил против Восточного пакта. У Литвинова сложилось впечатление, что Бек или польский посол Липский обсудили свою позицию с МИД Германии. При этом ответственность за отказ от французских предложений лежала на Франции [491] . На следующий день, 14 июня Бек проинформировал французского посла Лароша, что он отрицательно относится к «Восточному Локарно». Франции пора привыкать к тому, что у Польши наконец сложились «нормальные» отношения с Германией. Бек заявил, что он уверен в намерениях Гитлера «поддерживать хорошие отношения с Польшей». Возможно, это объясняется тем, сухо ответил Ларош, что Германия слишком занята проблемами на западе, которые так же для нас важны, как и восток для Польши [492] .

490

Д. Б. Виноградов о советско-германских отношениях. 18 июня 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 97. Д. 29. Л. 41–43.

491

Francois-Poncet. Nos. 1068–1069, confidential. 13 June 1934. MAE, URSS/965, 108.

492

Laroche. Nos. 526–538. 14 June 1934. MAE, URSS/965, 120–132.

А что же Великобритания?

Когда дела шли плохо, Франция обычно обращалась к Лондону. Барту настаивал на «Восточном Локарно». Если не удастся удержать СССР на своей стороне, то он может переключиться на «исключительно азиатскую» политику [493] . Министр отправился в Лондон 9 июля, чтобы заручиться поддержкой Великобритании. Он ее получил, но при условии, что Германия должна также быть включена в систему гарантий. Литвинов узнал о французской политике из газет, которые сообщили, что Франция согласилась выступить гарантом Восточного пакта. Вначале нарком не понял, что это означает, что Франция гарантирует безопасность Германии в случае агрессии со стороны СССР. Только представьте — гарантирует безопасность гитлеровской Германии! Литвинова всегда беспокоила Прибалтика, и поэтому он хотел понять, будет ли она включена в договор. Политбюро решило не возражать против немецких гарантий, но Литвинов попробовал снова настоять на включении Прибалтийского региона в новую систему соглашений [494] . Безопасность Прибалтики была основой безопасности СССР.

493

Barthou (revisions by Leger) to Charles Corbin, ambassador in London. Nos. 1080–1081. 20 June 1934. MAE, URSS/965, 147.

494

М. М. Литвинов — М. И. Розенбергу. 11 июля 1934 г. // ДВП. Т. XVII. С. 466; М. М. Литвинов — М. И. Розенбергу. 16 июля 1934 г. // Там же. С. 479.

Поддержка

пакта со стороны Великобритании не изменила мнения Польши. 13 июля в разговоре с Ларошем Бек по-прежнему был настроен скептически. Эта поддержка была всего лишь «платонической». Франция могла выступить гарантом, но не Великобритания. Это ничего не меняло для Германии, которая все еще была настроена «отрицательно». Польскому министру иностранных дел было несложно найти причины, почему от пакта не будет никакой пользы. Новый советский полпред в Варшаве Давтян писал следующее: «Позиция Польши к пакту ясна — она не хочет его. Поль[ское] пра[вительство] будет максимально тянуть переговоры, занимаясь всякими “выяснениями”, чтобы провалить пакт». Ключевой была позиция Великобритании. Если она выступит за заключение пакта, Польше придется смириться, но британцы пытаются сократить его содержание. На встрече с Давтяном через несколько дней французский посол пришел к тому же выводу: «Бек в основном выступает против пакта» [495] .

495

Laroche. Nos. 650–661, reserve. 14 July 1934. DDF, 1^re, VI, 967–970; Я. Х. Давтян — Б. С. Стомонякову. 12 июля 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 100. Д. 63. Л. 90–94; Запись беседы Я. Х. Давтяна с Ж. Ларошем. 17 июля 1934 г. // ДВП. Т. XVII. С. 482–483.

В конце второй недели июля Москва и Париж активно обменивались письмами. 13 июля Альфан встретился с Литвиновым и по указанию Барту передал ему заявление об англо-французских переговорах в Лондоне. «Я высказал сомнения в согласии Германии на подписание пакта, — писал нарком, — даже после английского демарша и сказал, что единственным средством склонить Германию к подписанию пакта было бы давление на Варшаву. Только когда перед Германией будет стоять угроза заключения пакта с участием Польши даже без Германии, последняя предпочтет присоединиться к пакту. У Франции же имеются достаточные средства давления на Варшаву». Альфан сказал, что он полностью согласен с выводами Литвинова [496] .

496

Встреча с Ш. Альфаном. Выдержка из дневника М. М. Литвинова. 13 июля 1934 г. // АВПРФ. Ф. 010. Оп. 9. П. 45. Д. 154. Л. 14–16.

На следующий день, 14 июля во Франции был национальный праздник — День взятия Бастилии. А в советском посольстве был траур. В тот день умер Довгалевский, который лечился в клинике в Париже от рака. Он более шести лет был советским послом в Париже. Через несколько недель в Москве прах Довгалевского был погребен у Кремлевской стены Сталиным, Калининым, Молотовым и другими. Неплохое прощание с полпредом СССР.

В день, когда умер Довгалевский, Литвинов сообщил Сталину новости из Лондона: Великобритания одобрила региональный пакт, но также пыталась помешать Франции и СССР заключить договор о гарантиях. МИД Великобритании выступал за то, что надо сильнее увязать содержание предлагаемого Восточного пакта с существующими положениями Локарнских договоров. Литвинов писал, что англичане, возможно, придерживаются этой линии, так как прекрасно понимают, что Германия и Польша откажутся подписать подобный документ. «Несомненно, что <…> на Англию оказал влияние несколько запугивающий прием Франции, говорившей направо и налево, что она заключит военный союз с СССР в случае неосуществления пакта». Литвинов писал: «Во всяком случае, перед нами сейчас стоит вопрос, не предусмотренный при моих переговорах с Барту». Был вариант заключить двусторонний пакт с Францией или же договор о гарантиях между Германией, Францией и СССР. Литвинов предпочитал второй вариант, так как «мы и раньше выдвигали идею общего пакта с участием Франции, в каковом случае гарантии были бы даны также и Германии» [497] . Возможно, читатели будут удивлены тем, что Литвинов полагал, будто Польша и Германия вряд ли согласятся на такой общий договор.

497

М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 14 июля 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 103. Д. 117. Л. 178–179.

Это было не единственным препятствием на пути к заключению Восточного пакта или двустороннего франко-советского соглашения. Еще одной проблемой была Великобритания, как мы позднее увидим. Ничего нового. МИД Великобритании сдерживал франко-советские отношения в 1920-х годах. В начале 1930-х годов в этом не было необходимости, так как Франция не была заинтересована в нормализации отношений с СССР, пока Эррио не стал премьер-министром. Затем к власти пришел Гитлер, и тут Москвой заинтересовались Поль-Бонкур и Барту. Британское правительство стало уделять этому вопросу больше внимания. «Консерваторы и религиозные организации, в особенности католики, — писал французский советник Роже Камбон, — совершенно не доверяют СССР». Затем он продолжил:

«Каждый раз, когда он начинает сближаться с другим государством, эти круги полагают, что их опасная зона увеличивается. Большинство английских консерваторов считают коммунистическую угрозу крайне важной и больше нее опасаются разве что недавних событий в Германии. До сих пор они с симпатией относились к идеям порядка, которые вдохновляют нацистов, и к антибольшевистским службам, которые использует Гитлер, начиная с его прихода к власти. С точки зрения консерваторов, даже самые стабильные нации могут стать объектом для угрозы, если будут сближаться с СССР.