Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

Джабара Карлей Майкл

Либералы и лейбористы, — продолжал Камбон, — относятся к СССР несколько иначе. Они, конечно, от него не в восторге, но с сочувствием относятся к франко-советскому сближению». МИД Великобритании также признает, что оно оправданно, но хорошо понимает желание французов «избежать слишком сильной близости с СССР».

Потом шел следующий комментарий: «Если спросить личное мнение моих коллег по МИД, то они в целом считают русских очень одаренными с точки зрения воображения и интеллектуальных способностей. С другой стороны, они сдержанно относятся к политическим, экономическим и даже просто организационным способностям советских служащих. Они полагают, что если за ними [советскими гражданами. — М. К.] не следить, то у них ломаются даже самые передовые механизмы, особенно это касается производства и транспорта».

Это звучало как традиционный британский ориентализм, но на этом депеша Камбона не заканчивалась. Мы это видим из его дальнейших комментариев: «В глазах английских дипломатов Россия, сейчас или в будущем, может стать настоящей международной угрозой, если попадет в руки иностранных элементов… Как уже показали немцы, они прекрасно могут сыграть эту роль. Однако политика франкофилии, которую выбрала Москва, представляет собой наилучшее противоядие против немецкой угрозы». В конце Камбон резюмировал, что именно поэтому не стоит удивляться, что министр иностранных дел Джон Саймон поддерживает попытки французов заключить Восточный пакт [498] . К сожалению, Камбон ошибался.

Британское правительство не собиралось потакать французскому желанию укрепить отношения с Москвой. Но мы забегаем вперед.

498

Cambon. No. 881. 16 Аид. 1934. МАЕ, Grande-Bretagne/294, 53–57.

А что же Польша?

В то лето 1934 года коллективной безопасности угрожала Польша. Общаясь с Парижем, Ларош недоумевал: неужели каждый шаг Франции на пути к Москве будет толкать Польшу к Германии? [499] Латвийский министр в Варшаве Ольгерд Гросвальд сообщил Ларошу, что Прибалтийские страны не очень довольны перспективой заключения франко-советского союза. Германия отделена от СССР другими государствами, и Гросвальд подчеркивал: «Мы не позволим советским войскам пройти по нашей территории, и у меня есть сомнения по поводу того, что это будет привлекательной идеей и для Польши». Поляки мучились дурными предчувствиями из-за перспектив франко-советского союза [500] . Польские дипломаты вскоре сформировали свою собственную позицию. Они говорили, что Красная армия никогда не покинет польскую территорию, вступив на нее, а остальные добавляли, что может «разгореться революция». Польский заместитель министра иностранных дел Ян Шембек был в ярости по этому поводу: подобный расклад приведет к очередному разделу Польши [501] . В это все упиралось. Об этом говорили постоянно в период между 1934 и 1939 годом, и вплоть до начала войны в сентябре 1939 года это оставалось препятствием на пути советско-польского сотрудничества, направленного на борьбу с Германией. Даже немцы не были сильно взволнованы. «Нынешнее русское заигрывание с Францией нас не очень пугает, — говорилось в одном из посольских отчетов, отправленном в Германию и перехваченном советской разведкой. — Россия не наш сосед, Красную Армию в ближайшее время трудно использовать вне страны, не говоря уже о том, что ни одно соседнее государство ее не пропустит через свою территорию» [502] .

499

Laroche. Nos. 503–506. 9 June 1934. MAE, URSS/965, 96–99.

500

Laroche. Nos. 483–486. 5 June 1934. MAE, URSS/965, 63-65bis.

501

Untitled note (Geneva), secret, not signed. July 1934. MAE, URSS/967, 128–130; Laroche. No. 514, very confidential. 16 July 1934. DDF, 1^re, VI, 975–979.

502

Начальник военной разведки СССР — И. В. Сталину. 13 ноября 1934 г. // Глазами разведки. СССР и Европа. 1919–1938 гг.: сб. документов из российских архивов / сост. М. Уль, В. Хаустов, В. Захарова. М., 2015. С. 405–409.

В середине 1934 года донесения советской военной разведки по Польше были всегда отрицательными. В одном из них говорилось, что Ларош сильно приукрасил свой рассказ о том, как Барту удачно съездил в Варшаву. Эту информацию передали Давтяну в конце апреля. Все прошло не так хорошо, как предположил Ларош. Однако Барту удалось сыграть на самолюбии поляков, поэтому постепенно атмосфера стала более теплой. В конце концов Барту затронул вопрос советско-польских отношений. По словам министра, «они оставляют желать лучшего, и в случае отсутствия понимания с Германией Польше также придется столкнуться с враждебностью СССР». Как сообщил советский источник в Париже, у которого были связи во французском МИД, когда Бек был в Москве, его предупредили, что не стоит «делать ставку на двух лошадей» — Францию и нацистскую Германию. Барту настоятельно рекомендовал полякам улучшить отношения с СССР. На это Пилсудский ответил, что он не верит московскому правительству и что «советская армия крайне слаба», а советский «режим» нестабилен и хрупок. Таким образом, попытки Барту наладить советско-польские отношения провалились [503] .

503

Полученный от агента из Парижа доклад ОГПУ. Не позднее 14 мая 1934 г., с пометками Сталина // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 187. Л. 9-23, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:1296905 (дата обращения: 27.11.2023).

Как сообщалось в советском отчете, полученном из польского источника, связанного с Беком и другими членами правительства, Польша и Германия, помимо всего прочего, собирались объединиться, чтобы помешать Франции, Малой Антанте и СССР заключить союз. Если же все-таки не удастся это предотвратить, то Польша разорвет союз с Францией и открыто примет сторону Германии. Они будут сотрудничать, чтобы помешать заключению союза между Прибалтийскими странами, а также не дать СССР, Франции и Великобритании укрепить свои позиции. Германия и Польша будут вместе мешать подписать Восточный пакт. Эти строчки подчеркнуты в отчете, к которому сделал приписку Сталин и велел разослать его всем членам Политбюро [504] .

504

Доклад ОГПУ от «серьезного польского информатора». Не позднее 29 июня 1934 г. // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 187. Л. 28–44, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:(дата обращения: 27.11.2023).

В конце июля Барту потерял терпение. Польша продолжала блокировать Восточный пакт: «У господина Бека есть некоторые возражения и опасения, которые заслуживают обсуждения, если, конечно, он не скрывает настоящую враждебность по отношению к самой идее подобного договора. Все готово. Мы не хотим расстраивать Польшу, но нам необходимо сделать так, чтобы она заняла принципиальную позицию и отказалась от дипломатии, которая на самом деле слишком медлительна» [505] . Ларошу были отправлены официальные инструкции, и он попытался сдвинуть дело с мертвой точки в Варшаве, но Бек все равно отказывался принимать решение [506] .

505

Barthou’s marginal note. 24 July 1934; Note de Monsieur Laroche, ambassadeur a Varsovie. 22 July 1934. MAE, URSS/967, 182–187.

506

Dessberg F. Le triangle impossible: Les relations franco-sovietiques et le facteur polonais dans les questions de securite en Europe (1924–1935). Brussels: Peter Lang, 2009. P. 342–344.

Вступление СССР в Лигу Наций

В это время на повестке дня стояло вступление СССР в Лигу Наций. В сентябре должно было

состояться ежегодное заседание. В начале июля советская позиция пока что еще не была ясна. Литвинов отправил письмо Сталину и объяснил, как обстоят дела. Главным образом вступлению СССР в Лигу Наций противились две страны, которые из нее вышли, а именно Германия и Япония. Ну и, конечно же, Польша, которая уже окончательно утвердилась в своей роли вредителя европейской коллективной безопасности. Из французского отчета становится понятно, что Бек смирился с вступлением в Лигу СССР. Этот вопрос всплывал много раз в Женеве. Как писал Литвинов, Франция и Малая Антанта давили. «Я подчеркивал, что самостоятельно этот вопрос нами не обсуждается и может встать лишь в случае осуществления пакта о взаимопомощи» [507] . Однако в июле 1934 года это вряд ли представлялось возможным. Три недели спустя Литвинов снова написал Сталину. Франция и остальные государства ожидали, что СССР подаст заявку на вступление в Лигу в сентябре. Этот шаг был связан с договором о взаимопомощи. Если возникнут задержки, то вступление придется отложить до 1935 года. Какова бы ни была позиция советского правительства, о ней необходимо уведомить Францию. Поэтому Литвинов предложил назначить заседание перед летними отпусками [508] . Через четыре дня Политбюро одобрило вступление СССР в Лигу Наций, отказавшись от своих первоначальных планов в первую очередь заключить региональный пакт о взаимопомощи. В качестве условий было предложено официальное приглашение и постоянное место в совете [509] . Литвинов предупредил, что Бек саботирует договор. Все, как обычно, было непросто. «Немцы почему-то распространяют слухи, — писал Литвинов Розенбергу, — о предстоящем будто бы изменении позиции СССР в направлении сближения с Германией. Очевидно, это делается с целью подорвать к нам доверие Франции и Чехословакии. Нет никаких моментов, которые указывали бы на возможность нового сближения с Германией» [510] . В начале сентября были еще дополнительные попытки маневрировать, особенно со стороны Польши. Литвинов волновался, что дела зайдут в тупик. «Препятствия растут с каждым днем», — телеграфировал он во Францию, ожидая решения в Женеве. Министр иностранных дел Великобритании сэр Джон Саймон затягивал процесс и прятался за спинами доминионов и Бека [511] . Наконец Бек перестал бояться. На него надавил Барту, кроме того, его сомнения всячески пытался развеять Литвинов. 18 сентября СССР официально стал членом Лиги Наций [512] .

507

Untitled note (Geneva), secret, not signed. July 1934. MAE, URSS/967, 128–130; М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 2 июля 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 103. Д. 117. Л. 152–156.

508

М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 21 июля 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 103. Д. 117. Л. 182–183.

509

Выдержка из протокола Политбюро № 11. 25 июля 1934 г. // Политбюро ЦК РКП (б) — ВКП (б) и Европа. C. 314–315.

510

М. М. Литвинов — М. И. Розенбергу. 1 августа 1934 г. // ДВП. Т. XVII. С. 527.

511

М. М. Литвинов — в НКИД. 14 сентября 1934 г. // АВПРФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 168. Д. 1273. Л. 55–56, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:(дата обращения: 27.11.2023).

512

Dessberg F. Le triangle impossible. P. 344–347; Хормач И. А. Возвращение в мировое сообщество: борьба и сотрудничество Советского государства с Лигой Наций в 1919–1934 гг. М., 2011. С. 556–560.

М. М. Литвинов произносит речь в Женеве по случаю вступления СССР в Лигу Наций. 1934 год. АВПРФ (Москва)

Пока Литвинов во Франции занимался вступлением СССР в Лигу, посол США Буллит побеседовал с Радеком, который все еще работал у Сталина журналистом и освещал советскую политику. Его колонки часто привлекали внимание посольств в Москве. Вот что он сказал Буллиту о взглядах Сталина на внешнюю политику: «(Первое) то, что он [Сталин. — М. К.] согласился <…> на необходимость убрать все препятствия на пути к тесному сотрудничеству между США и СССР, поскольку оно было крайне важно для поддержания мира на Дальнем Востоке, (второе) то, что в настоящий момент еще важнее организовать защиту тыла СССР на случай нападения Японии, добиться понимания с Францией и установить дружеские отношения с Англией, (третье) то, что на настоящий момент нельзя делать ничего такого, что могло бы разозлить Францию и Англию» [513] .

513

Bullitt. No. 304, strictly confidential and secret. 15 Sept. 1934. 800.51W89USSR/124, NA, RG59, box 4610.

Радек описывает советскую политику вполне правдиво. Сталин четко расставил приоритеты.

Вернувшись в Москву, Литвинов обсудил с Буллитом Лигу Наций и ситуацию в Европе в целом. Буллит писал, что нарком был в плохом настроении, «сдержан и пессимистичен». Женева не произвела на него хорошего впечатления. Участие в делах Лиги огорчило Литвинова. Он вернулся домой, по словам Буллита, «уверенный, что война в Европе неизбежна и что ни одно правительство, даже французское, не готово что-то сделать для сохранения мира. А СССР не остается ничего другого, кроме как укреплять Красную армию всеми возможными способами и надеяться, что она сможет защитить страну от нападения». Однако Литвинов все еще надеялся, что получится задействовать Лигу для решения вопроса о европейской безопасности и уговорить США так или иначе заняться женевскими делами [514] .

514

Bullitt. No. 340, strictly confidential. 5 Oct. 1934. 500.A15A4/2588, NA, RG59, box 2396.

Читатели, возможно, помнят, что примерно об этом же говорил Крестинский в конце 1933 года. Литвинов публично всегда призывал к миру, а в прошлом выступал за масштабное разоружение. В текущих обстоятельствах самым правильным было разговаривать на языке мира, в противном случае европейские правые мгновенно начинали обвинять СССР в развязывании войны для распространения мировой революции. Литвинов, конечно, имел в виду мир, если получится его сохранить, сдержав или подавив гитлеровскую Германию, и войну, если ничего не выйдет. Нарком полагал, что Конференция по разоружению потерпела фиаско, а по словам одного американского дипломата, его смущало обсуждение этой темы, так как ранее СССР занимал радикальную позицию. Советское правительство не собиралось разоружаться с учетом угрозы, исходящей от Германии и Японии. Напротив, оно перевооружалось с бешеной скоростью [515] .

515

Hugh R. Wilson (Geneva), US representative. No. 936, strictly confidential. 4 Oct. 1934. 500.A15A4/2589, NA, RG59, box 2396.