Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

Джабара Карлей Майкл

Сталин в конечном итоге подошел поговорить с Буллитом и подчеркнул, как сильно советское правительство хочет наладить тесные отношения с США, сославшись на необходимость сохранить мир на Дальнем Востоке. «Сталин был очень веселый, как и мы все, но мне показалось, что он говорит искренне». Буллит довольно сильно преувеличивал для Рузвельта, однако нет причин полагать, что Сталин говорил не всерьез. Уильям воспользовался возможностью и попросил для посольства США то здание, которое ему хотелось. Сталин сразу же согласился [535] . С 1918 года большевики стремились наладить отношения с США, и сейчас, казалось, наконец-то у них это получилось.

535

Bullitt to Roosevelt, personal and confidential, on board Steamship Washington. Jan. 1934. FDR Library, PSF, box 49, Russia, 1934.

21 декабря, незадолго до своего отъезда, Буллит провел долгие переговоры с Литвиновым. Он сообщил Рузвельту, что нарком много рассказывал про вступление СССР в Лигу Наций. Франция оказывала давление. На самом деле за два дня до этого Политбюро одобрило новую

политику, основанную на Лиге и коллективной безопасности, для укрощения нацистской Германии. Читатели, наверно, помнят, что нам пришлось немного вернуться назад во времени. СССР вступит в Лигу Наций только через девять месяцев. Япония представляла собой угрозу на востоке, и советскому правительству было необходимо защитить свои западные границы. Германия и Польша не были опасными на настоящий момент, но могли стать, если бы СССР втянули в долгую войну с Японией. По словам Литвинова, они знали, что эти страны ведут «переговоры… и мечтают в итоге напасть на СССР», если на Дальнем Востоке начнется длительная война. Польша нацелилась на Украину, а Германия — на Прибалтику. Через месяц, в январе 1934 года, они заключат пакт о ненападении. Так что если на тот момент Буллит был слегка удивлен подходом Польши, то скоро его удивление прошло. Литвинов не упомянул разговор с Поль-Бонкуром, однако сказал: «Франция предложила заключить оборонительный союз с СССР, в рамках которого страны бы договорились о следующем: если на одну из них нападет Германия, то другая должна сразу же объявить Германии войну». Важным условием было вступление СССР в Лигу Наций. Читатели уже знают, что хотя Поль-Бонкур всячески поддерживал эту идею, чиновники МИД Франции выступали против. Литвинов только что получил от Политбюро одобрение новой внешней политики на Западе и очевидно был уверен в себе. Буллит упомянул, что у СССР нет общей границы с Германией, но Литвинов оставался невозмутим. Означает ли это, спросил американский посол, что «Красная армия пойдет против Германии, чтобы поддержать Францию?».

«Это будет легко, — ответил Литвинов, — по сравнению с тем, насколько будет трудно заставить французскую армию выступить против Германии и оказать поддержку СССР». Литвинов умел острить. Он четко подсветил главную проблему в франко-советских отношениях на ближайшие годы. Но давайте не будем слишком забегать вперед.

Для СССР безопасность на западе была связана с безопасностью на востоке. Разговор снова зашел о Японии. Литвинов понятия не имел, соберется ли Япония сражаться или нет, но предположил, что она сама пока не знает. «Мы обсуждали, — писал Буллит, — способы и средства предотвращения нападения». Помимо поставки рельсов, Литвинов предложил еще заключить ряд пактов о ненападении между США, СССР, Китаем и Японией. Буллит полагал, что это будет непросто. Однако сдержать агрессию Японии можно, даже если просто показать, что СССР и США теперь сотрудничают. В связи с этим Литвинов предложил организовать весной 1934 года визит американской эскадры или военного корабля во Владивосток или Ленинград. Буллит согласился предложить эту идею Рузвельту.

Затем разговор перешел к торговым вопросам, но не к «джентльменскому соглашению». Литвинов сказал, что СССР стремится к экономической самодостаточности, но если правительство сможет получить долгосрочные кредиты, то продолжит закупать товары в США. «На настоящий момент Литвинов полностью сосредоточен на сохранении мира на Дальнем Востоке, — пришел к выводу Буллит. — Я уверен, что СССР готов отдать нам все, что угодно, с точки зрения коммерческих договоров, в ответ на моральную поддержку в сохранении мира». Тут Буллит начал переоценивать американские позиции.

По дороге домой Буллит отправил в Вашингтон телеграмму, в которой осветил еще несколько интересных моментов. Снова возник вопрос франко-советских отношений и страха перед войной с Японией, которая может выступить вместе с Германией и Польшей. По словам Литвинова, «СССР считает, что Япония вполне может напасть этой весной, и полагает, что необходимо всеми возможными способами укрепить западные границы». Что касается соглашения с Францией, Литвинов надеялся, что в скором времени будет подписан «четкий договор, имеющий обязательную силу». Затем он добавил: «Соглашение может провалиться, так как против него выступают Даладье и британцы, а Эррио и большинство французского правительства поддерживают». Таким образом, на тот момент германофилия Даладье была проверена. Из-за растущей угрозы, исходящей от Германии и Японии, советское правительство все сильнее хотело улучшить отношения с США. «Сложно переоценить сердечность, — писал Буллит, — с которой меня принимали все члены правительства, включая Калинина, Ворошилова и Сталина». В сопроводительном послании Рузвельту Филлипс обратил внимание на слова Литвинова о возможном германо-польском нападении на СССР совместно с Японией. Это «что-то настолько новое и неожиданное, что я подумал, что необходимо поставить вас об этом в известность» [536] .

536

Phillips to Roosevelt. 26 Dec. 1933; covering Bullitt (Paris) to Roosevelt, et al. No. 576, strictly confidential, triple priority. 24 Dec. 1933. FDR Library, PSF, Russia, 1932–1933, box 48.

Вечером 21 января Буллит уехал из Москвы. Он сделал остановки в Берлине и Париже. Буллит поговорил, помимо всех остальных, с Поль-Бонкуром, и тот сказал ему, что Франция вряд ли сможет оплатить свои долги США. Посол всячески возмущался, но это не произвело никакого впечатления на французов. Долги перед США были не только у СССР. Буллит спросил Поль-Бонкура о возможной войне на Дальнем Востоке, на что тот ответил, что она вполне вероятна. Но затем добавил, что «многие войны, которые должны были начаться, так и не начались» [537] .

537

Bullitt to Roosevelt, personal and confidential, on board Steamship Washington, 1 Jan. 1934, FDR Library, PSF, box 49, Russia, 1934.

Литвинов также записал в своем дневнике разговор с Буллитом, и там намного больше фактов. Вначале нарком упомянул про поставку американских рельсов, о которой упомянул Сталин на банкете у Ворошилова. Буллит

высказал сожаления относительно того, что Трояновский не сможет сопровождать его обратно в США, так как он думал возобновить переговоры о выплате долга. Посол также упомянул законопроект Джонсона о невыплаченных долгах, который находился на согласовании в Конгрессе. Он запрещал выдачу кредитов тем странам, которые не закрыли свои предыдущие финансовые обязательства перед США. Если до 15 января не будет найдено решение, то Рузвельт может столкнуться с серьезными политическими сложностями. Также обсуждались торговые вопросы, и Литвинов предупредил Буллита о препятствиях и ограничениях, которые мешают развитию торговли между СССР и США. Кроме того, обсудили возможный визит американского флота в СССР, но по инициативе Буллита, а не Литвинова. Нарком рассказал о сложностях, которые возникают при заключении пакта о ненападении на Дальнем Востоке. Здесь все соответствовало рассказу Буллита. В своем отчете Литвинов не написал ничего, что можно было бы трактовать как волнение из-за неминуемой войны с Японией и что посол мог бы использовать как рычаг давления на Москву для оплаты долгов. Однако Франция и Великобритания, как и другие страны, долги тоже не оплачивали [538] . На самом деле Рузвельт не меньше Литвинова переживал из-за Японии. Возобладают ли интересы в сфере безопасности над долгами, которые никто (кроме Финляндии) не собирался платить? Литвинов передал отчет Сталину и обратил его внимание на то, что Буллит считает крайне важным завершить переговоры о выплате долга до 15 января. Таким образом, он просил Сталина надавить на Трояновского, чтобы тот больше не откладывал свой отъезд в Вашингтон из-за «организационных пустяков». Ему нужно было поторопиться, если он хотел успеть на следующий пароход в США, который уплывал из Франции 28 декабря [539] . Что происходило с Трояновским? Были какие-то сложности?

538

Запись беседы М. М. Литвинова с У. Буллитом. 21 декабря 1933 г. // САО. Годы непризнания, 1927–1933. С. 737–739.

539

М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 21 декабря 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 94. Д. 78. Л. 197.

Трудности с Трояновским

Проблема существовала на самом деле, как на следующий день Литвинов объяснил Сталину в информационной записке. «Я только что получил выписку о работниках полпредства в Америке. Я не знаю, было ли Вам доложено, что НКИД решительно возражает против некоторых из кандидатур Трояновского и наши соображения. Вы неоднократно и еще на днях упрекали меня, что я не пользуюсь своим авторитетом наркома в своих сношениях с полпредами. Вы, вероятно, согласитесь, что не может быть этого авторитета у наркома, когда при его конфликте с полпредом по делу, в котором полпред ничего не может понимать, ЦК всецело решает спор в его пользу». Таким образом, между Литвиновым и Трояновским назревала ссора. Полпреду ударило в голову назначение в Вашингтон? Видимо, да.

«Я хочу только обратить Ваше внимание на политическую сторону дела, — продолжал Литвинов. — Я застал в Вашингтоне у Сквирского вполне налаженный аппарат, который работал в течение 11 лет не за страх, а за совесть, для установления отношений. Выбрасывание людей из этого аппарата на второй же день после восстановления отношений произведет крайне отрицательное впечатление не только среди наших работников в Америке, но и в американском общественном мнении и в американской прессе». Сквирский проделал хорошую работу в очень тяжелых условиях. Он пытался наладить и укрепить хорошие отношения с прессой и американскими официальными лицами. Он уверенно справился с комитетом Фиша. Такая работа подходила не всем. Она была непростой для неофициального представителя СССР, особенно попавшего в логово антисоветски настроенных англосаксов в Госдепартаменте. Литвинов не хотел, чтобы Сквирского и его коллег просто выбросили, как ненужную вещь. Пусть Трояновский вначале осмотрится в Вашингтоне, поймет, что к чему, а потом уже будет все менять и вставлять палки в колеса хорошо работающего механизма. Литвинова, очевидно, возмущала заносчивость полпреда, и он хотел сбить с него спесь. Поэтому он попросил отменить некоторые встречи, назначенные в посольстве Вашингтона, и без дальнейших промедлений отправить Трояновского в путь. «В случае отъезда Трояновского из Москвы 26-го [декабря], он на [ближайший. — М. К.] американский пароход, как это ему советовал сделать Буллит, не попадет уже, а следующий американский пароход выходит из Шербурга только 25 января. Нет никаких деловых причин, почему Трояновский не может выехать 23-го или 24-го, чтобы ехать вместе с Буллитом на американском пароходе, отходящем из Гавра 28-го». Видимо, новый полпред хотел полюбоваться красотами Парижа или произвести впечатление на местное советское сообщество, чтобы они все увидели, что это едет важное официальное лицо [540] . Что-то было не так. Важно было поспешить, но Трояновский торопиться не собирался.

540

М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 22 декабря 1933 г // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 94. Д. 78. Л. 198–199.

Серьезные вопросы не решались из-за пустяков и высокомерия. Последняя неделя в Москве перед Рождеством превратилась в настоящий фарс. Литвинов не был уверен, получил ли Трояновский инструкции и изучил ли вообще документы НКИД по советско-американским отношениям. Об этом он сообщил Сталину, который воспринял его слова как жалобу. Тогда Литвинов сам составил инструкции и отправил их Сталину на одобрение. В них в целом описывалось «джентльменское соглашение» с Рузвельтом (без параметров переговоров), возможность заключения пакта о ненападении и другие, более рядовые вопросы. Инструкции сразу же одобрило Политбюро [541] .

541

М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 25 декабря 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 94. Д. 78. Л. 203–204; Резолюция Политбюро № П152/37-опр. 25 декабря 1933 г. // Москва — Вашингтон. Т. III. С. 85.