Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

Джабара Карлей Майкл

С ней нельзя заключать соглашения, а ее амбиции можно держать в узде, только окружив ее кольцом из решительных соседей» [685] .

5 декабря Литвинов и Лаваль снова встретились. Лаваль принялся повторять привычные фразы об улучшении отношений с Германией, хотя его намерения не направлены против СССР. Министр утверждал, что задался целью добиться мира не только между Германией и Францией, но и между Германией и СССР. Это звучало наивно, хотя Литвинов не стал этого говорить. Он сообщил в Москву, что они договорились с Лавалем и Баржетоном о тексте соглашения, который нарком предложил 22 ноября [686] . Лаваль и Литвинов в тот же день подписали протокол. В окончательном варианте говорилось о дальнейших попытках заключить Восточный пакт и утверждалось, что ни одна из сторон не станет вести переговоры об одностороннем или двустороннем соглашении, которое может помешать совместной работе в данной области. Конечно, такое соглашение не понадобилось бы, если бы стороны друг другу доверяли, имели одни и те же цели и одинаково оценивали международную ситуацию [687] .

В доверии была вся проблема. Как можно доверять Лавалю? А он наверняка думал, как можно доверять большевикам? В теории этот протокол был шагом вперед. Так полагал Литвинов. Лучше бы он понял, что больше никто не придерживается линии Эррио, Поль-Бонкура и Барту. Лаваль отказался или пытался отказаться от политического курса своих предшественников. Для него протокол был прикрытием, которое позволяло ему придерживаться той линии, которую он выбрал изначально, и отделаться от Литвинова, по крайней мере, на время. Скоро должны были наступить рождественские праздники, и министр рассчитывал на несколько недель передышки. Для СССР такая политика была рискованной, что, конечно, должен был бы понимать Литвинов. Она напоминала игру в рулетку, когда заранее известно, что все шансы на выигрыш у казино. Для Франции это значило, что уже существует слишком много препятствий, мешающих укреплению франко-советского сближения. Почему она, в отличие от СССР, не видела угрозы гитлеровской Германии?

685

Memorandum of Conversation with Litvinov, strictly confidential, Wilson. 21 Nov. 1934. 500.A15A4/2618, NA, RG59, box 2396.

686

М. М. Литвинов (Женева) — в НКИД. 5 декабря 1934 г. // АВПРФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 168. Д. 1273. Л. 122, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:(дата обращения: 28.11.2023).

687

Dessberg F. Le triangle impossible. P. 351–352.

Донесения советской разведки

Донесения советской разведки о намерениях Германии указывали на два направления возможной агрессии. Либо немецкое верховное командование будет расширяться на юго-восток через Австрию и на запад в сторону Франции, или же Германия попытается решить вопрос Польского коридора, заключив «дружественное соглашение» с Польшей, даже если это произойдет за счет Литвы. С другой стороны, логичной целью была Франция. После Наполеона дела в ней шли на спад. А после Первой мировой войны Франция ослабла еще больше. Французская армия сможет воевать самостоятельно не раньше, чем через 30 лет. Германия получит военное преимущество, которому нечего будет противопоставить, и сможет диктовать условия Франции с помощью ультиматума или неодолимой силы [688] .

688

М. Н. Рябинин — М. Н. Тухачевскому. 26 ноября 1934 г. // Глазами разведки. СССР и Европа. С. 411–412.

Согласно другому докладу разведки Красной армии, немецкая армия будет готова к войне весной 1935 года. Верховное командование Германии полностью разделяет взгляд нацистов на необходимость войны с СССР. Немецкая армия возьмет в союзники Польшу и Финляндию и нападет со стороны Прибалтики — «северо-восточный вариант». Это случится только после атаки Японии на Востоке. По плану верховного командования Германии, Франция в этом случае сохранит нейтралитет. Однако существовали разногласия относительно того, когда немецкая армия будет готова к войне [ 689] . Кто на самом деле знал, в каком направлении она нападет?

689

О. О. Штейнбрюк — К. Е. Ворошилову. 23 декабря 1934 г. // Там же. С. 413.

689

О. О. Штейнбрюк — К. Е. Ворошилову. 23 декабря 1934 г. // Там же. С. 413.

У военной разведки были противоречивые сведения. Но в одном она была уверена наверняка: в один прекрасный день гитлеровская Германия будет готова к войне. И СССР станет ее целью. А Франция — крайне неудачный союзник. Она очень слаба и не устоит перед немецким оружием. Оценка Франции оказалась верной.

В конце декабря Сталину на стол лег примечательный отчет. В нем говорилось в основном о Франции и политике Лаваля по отношению к Германии. «Сейчас вся тактика Лаваля рассчитана на то, чтобы иметь возможность поставить французскую общественность перед фактом необходимости заключения соглашения с Германией».

Это было первое предложение от неизвестного агента, которого знал Сталин. Пилсудский и его сторонники считали Лаваля «верным группе Тардьё — Вейгана и действующим по их приказу». Он был «умный, очень хитрый и внимательный дипломат». Так полагал Пилсудский. Информатор явно много знал о рассуждениях маршала о Лавале и Франции. Он возлагал на Лаваля большие надежды и полагал, что правительство Фландена падет в конце января 1935 года. Правительство Фландена пало из-за закона, направленного на разоружение военизированной организации полковника Франсуа де ла Рока — «Огненных крестов». Это было похоже на настоящий заговор. В нем был замешан Тардьё, который полагал, что в итоге к власти придет Лаваль, а поддерживала его организация ла Рока и радикалы. Эррио не участвовал. Кроме того, говорили, что в Германию на встречу с Гитлером и другими известными нацистами ездили французские представители, и Лаваль об этом знал. Все это было похоже на шпионский роман, только по большей части он был документальный, и его обсуждали во всей Франции [690] . Лаваль встречался в Париже с видными нацистами! И даже лично с Гитлером! Вот это да! И британцы тоже участвовали. Они должны были давить на правительство Фландена,

если бы оно выжило, и убеждать в необходимости заключить союз с гитлеровской Германией.

690

Cm.: Lacroix-Riz A. Choix de la defaite: les elites francaises dans les annees 1930. Paris: Armand Colin, 2006. P. 159–160.

У источника этой информации, неизвестного агента, которого знал Сталин, были контакты в правительствах, в том числе он напрямую общался с Беком. «Факт франко-германских переговоров является делом чрезвычайно серьезным». Если они увенчаются успехом, то это может возродить «старую идею» Пилсудского о польско-германско-французском блоке. И это может получиться, сообщал агент, «а факт создания этого блока уже есть начало интервенции против СССР». Если у Лаваля все получится, то тогда он отправит в Берлин в качестве посла французского генерала, возможно, даже самого Вейгана. Это информация была получена от надежных источников в группе Тардьё — Вейгана. А возможно, генерала отправят в Лондон в качестве посла, и он заменит Корбена.

Затем агент Сталина упомянул протокол Литвинова — Лаваля.

Бек сказал, что он получил информацию 2 декабря. И в то же самое время «надежный человек» из группы Тардьё — Вейгана был отправлен в Варшаву, чтобы объяснить Беку, что Лаваль был вынужден подписать протокол «по тактическим соображениям как внутреннего, так и внешнего порядка». Это было временное соглашение, ограниченное по сути и по срокам. Согласно отчету, это объяснение совпадало с информацией, которая была отправлена Корбену 30 ноября. Бек говорил, что: «Литвинов добивался этого протокола от Лаваля, чтобы успокоить Москву и, пожалуй, успокоил Москву, а этого нам и надо. Надо дать время сговориться Германии с Францией». Агент не исключал возможности заключения франко-советского союза, но через два месяца может уже быть слишком поздно. Кроме того, оставался вопрос Восточного пакта. Польша не подпишет его ни при каких обстоятельствах. Лаваль снова начал переговоры, только чтобы сделать «тактический маневр» и снизить давление со стороны радикалов (таких, как Эррио и Кот, хотя они не были упомянуты), а также СССР, Чехословакии и Румынии.

По словам Бека, французы не рассказали Литвинову о двух важных моментах. Во-первых, о первичности франко-польского союза, а во-вторых, о том, что, если будет заключен Восточный пакт с Польшей или без нее, Франция гарантирует, что «ни в каком случае войска СССР не пройдут через ее территорию, а также советская авиация не полетит над территорией Польши». Тут снова встает вопрос об этом пункте, который уже обсуждали в 1934 году и будут обсуждать до августа 1939-го. Не существует доказательств, подтверждающих, что Франция официально или неофициально передала Беку эту информацию, хотя это вполне возможно, с учетом двуличности Лаваля. Если информация агента была верной, тогда настоящая «взаимная помощь» была убита на корню еще в конце декабря 1934 года.

Пусть агент Сталина продолжит свой отчет. Он расскажет нам еще много удивительного.

И снова, как говорил Бек, французы задавали вопрос Варшаве: вы с нами или против нас? Вы «с Парижем или с Берлином»? Видимо, при поддержке британцев Бек ответил: «С Парижем и Берлином вместе, но Польша не проложит дорожку для возрождения франкорусского союза». Это означало, продолжил агент, что «Польша не подпишет Восточного пакта и будет действовать против образования такового». Лаваль полагал, что Восточный пакт немыслимо заключить без Германии или Польши: «Так как франко-советский союз грозит полным отходом Польши от Франции и переходом ее окончательно к Германии, франко-советский союз не представляет для Франции интереса, т. е. этот союз не есть довоенный франко-русский союз, ибо теперь между Германией и Россией находится Польша — вооруженное государство, которое эвентуальную [691] помощь Франции со стороны Красной Армии сводит к нулю. Следовательно, от идеи франко-советского союза надо отказаться [курсив наш. — М. К.]».

691

Эвентуальный — возможный при определенных обстоятельствах. — Примеч. ред.

И это еще было не все. В случае франко-советского военного сотрудничества мог возникнуть риск охлаждения отношений с Великобританией, от которой Франция больше всего зависела в случае войны с Германией. И снова в данных обстоятельствах сотрудничество с СССР могло быть опасным. Таким образом, соглашение с Германией казалось логичной альтернативой, поскольку немецкое правительство успокоило Францию и сказало, что между их странами нет разногласий, которые могли бы привести к войне. Получается, Франция могла выбрать этот вариант: договориться с Германией, сохранить особые отношения с Великобританией и заключить союз с Польшей. Далее агент рассказал более подробно о взглядах Польши: о том, что думал Пилсудский и Бек о Восточном пакте. На самом деле этот договор уже был мертв, причем давно. Франция боялась рисковать отношениями с Великобританией, у которой даже не было стоящей армии, и с Польшей, у которой не было шансов в войне с Германией, ради союза с СССР, хотя его вооруженные силы активно развивались, а правительство хотело заключить антигерманский союз под эгидой коллективной безопасности. Наверное, Сталин подумал, что Франция собиралась рискнуть всем непонятно ради чего. Он подчеркнул самые важные моменты синим карандашом и велел отправить отчет агента к себе в архив [692] . Возникает вопрос, читал ли отчет Литвинов, и если да, то что он о нем подумал. Нарком всегда сомневался в надежности данных, полученных разведкой, хотя в этом случае у источника, кажется, была достоверная информация. Однако СССР продолжал вести ту же политику, что и раньше. Не было другого выбора.

692

А. Х. Артузов — И. В. Сталину. Не позднее 28 декабря 1934 г. // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 188. Л. 31–52, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:(дата обращения: 28.11.2023); см. также: Глазами разведки. СССР и Европа. С. 414–420.