Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.
Шрифт:
Владимир Петрович Потемкин
В Москве Литвинов попросил Сталина одобрить нового полпреда во Франции, который должен был заменить Довгалевского, умершего в Париже в День взятия Бастилии. Французские дипломаты в Женеве дали понять, что они «немного обижены» длительным отсутствием советского посла. Литвинов рекомендовал назначить Владимира Петровича Потемкина, работавшего в то время в Риме, а до этого в Афинах. Потемкин родился в 1874 году в Твери, расположенной примерно в 180 километрах к северо-западу от Москвы. Его отец был врачом. Семья принадлежала к провинциальной буржуазии и жила вполне комфортно. Владимир Петрович поступил в Московский университет и, как многие представители его поколения, присоединился к революционному движению. Он участвовал в стычке с царской полицией, и его ненадолго посадили в тюрьму. Потемкин окончил университет в 1900 году и начал преподавать историю в гимназии, но в то же время снова начал заниматься революционной деятельностью в Московском комитете РСДРП. После Октябрьской революции он работал в Народном комиссариате просвещения. В 1919 году Потемкин вступил в РКП (б) и сражался на стороне большевиков во
Владимир Петрович Потемкин. 1930-е годы. АВПРФ (Москва)
На существующих фотографиях Потемкин мало похож на большевика-фронтовика. У него было круглое лицо, редеющие седые волосы, которые пушатся над ушами и на затылке. Потемкин носил очки в золотой оправе, из-за чего был похож на школьного учителя, которым он раньше работал. На своем новом месте службы в Париже он упорно трудился над улучшением отношений с Францией, но в итоге утратил иллюзии и стал циничным. Потемкин был терпелив, как святой, но иначе с французами было невозможно общаться. Его отчеты в основном лишены эмоций, проницательны… и прекрасны для современных историков. Ему приходилось иметь дело с неуравновешенными французами, а позднее, когда в 1937 году он стал замнаркома, — с коварным Альбионом. Потемкин мог быть сдержан и язвителен с западными коллегами. Если посмотреть его записи о встречах с ними, то сразу становится понятно, куда дул ветер в советской политике. Поэтому я называю его товарищ Барометр.
Розенберг по-прежнему оставался первым секретарем посольства, но на него ложилось все больше нагрузки по мере того, как Довгалевский терял трудоспособность. У него не было превосходства в виде возраста, которое было у Потемкина (Розенберг был на 22 года младше). Литвинов писал, что на настоящий момент наш самый важный дипломатический пост — в Париже [667] . Париж даже важнее, чем Вашингтон, говорил Крестинский Трояновскому [668] . Советское правительство решило пойти ва-банк во французском казино. Это был большой риск, но что еще оставалось?
667
М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 31 октября 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 100. Д. 117. Л. 221.
668
Н. Н. Крестинский — А. А. Трояновскому. 21 августа 1934 г. // САО, 1934–1939. С. 200–204.
Азартная игра во французском казино
Альфан понимал, на какой риск идет Литвинов. Он настолько бросил все силы на сближение с Францией, что если его политика провалится, то это может стоить ему «его престижа и положения». Другими словами, это могло стоить Литвинову работы. Французское правительство не могло допустить провала. В Москве сомневаются в приверженности Франции отношениям с СССР, предупредил Альфан, и важно («наш основной интерес») эти сомнения развеять. Если, конечно, Франция не хочет выйти из отношений с Москвой, уступив свое место Германии. Он попросил уполномочить его дать официальные гарантии советскому правительству, если Лаваль не хочет сам дать их Розенбергу [669] . На самом деле Лаваль все уже сделал тремя днями ранее, чего бы его слова ни стоили.
669
Alphand. Nos. 461–466. 22 Oct. 1934. MAE, URSS/1004, 15–20.
24 октября, за день до встречи Розенберга с Думергом Альфан, находясь в Москве, написал важное письмо Лавалю. Он хотел привлечь внимание нового министра, пока его не загнали в угол германофилы. Московская пресса опубликовала несколько некрологов, в которых хвалила работу Барту на посту министра иностранных дел. Даже Литвинов сделал очень необычный для себя шаг: он вызвал представителя агентства «Гавас» в НКИД и зачитал ему официальное письмо о смерти Барту. Погибшего министра хвалили не из-за сентиментальности, писал Альфан. Советское правительство хотело подчеркнуть, как оно ценит «политику Антанты» с Францией. Международная ситуация настораживала. Больше всего беспокоили Польша и Германия. Каждый день появлялись признаки того, что Польша ориентируется на Германию и другие «ревизионистские» державы. В Москве полагали, что Варшаве надо выдвинуть ультиматум: пусть выбирает «между союзом с Францией и тайным сговором с Германией». Польше тогда ничего не останется, кроме как согласиться. Без поддержки Франции и СССР она превратится всего лишь в «страну второго порядка, обреченную на то, чтобы стать сателлитом Рейха». Кроме того, нельзя было забывать о беспокойстве СССР относительно вновь появившихся противников сближения среди французских германофилов. Альфан писал, что глупо думать, будто Франция сможет усидеть на двух стульях, во всяком случае пока Германия не отказалась от своей «мечты об экспансии». Конечно, хотелось бы думать, как «некоторые английские консерваторы», что если развязать Гитлеру руки в Польше и на Украине, то это утянет Германию в болото. Альфан напомнил о катастрофе, которую устроил Наполеон. А может, все будет иначе. Германия ослабит «контргруз» России, а затем пойдет обратно на запад и уничтожит европейский баланс сил.
Как и Думерг, Альфан вспомнил старый франко-русский альянс, который выступал сдерживающим фактором Германии. Это сложно было забыть. Республиканская Франция поддерживала императорскую Россию, хотя у них были разные «концепции правительства». Ничего не изменилось. Однако
670
Alphand. No. 383. 23 Ое1. 1934. МАЕ, URSS/1004, 22–24 (г/у).
Вот такой аргумент привел Альфан в пользу франко-советского сотрудничества против гитлеровской Германии. Так же, как Эррио когда-то упомянул союз между Франциском I и Сулейманом Великолепным в XVI веке. Король-католик и султан-мусульманин, а в 1934 году французский буржуа и советский большевик. Враг моего врага — мой друг. Если кому-то не нравится этот принцип, то Альфан описал возможный вариант для СССР — союз с Германией. Именно его выберет Москва в 1939 году. Прислушается ли Лаваль к просьбе посла и его предупреждению о возможных последствиях отказа?
Отчет Литвинова Сталину
Через неделю Литвинов отправил информационную записку Сталину, похожую на ту, что Альфан отправил Лавалю. «Усиленное вооружение Германии вне рамок Версальского договора не вызывает теперь никаких сомнений». Это всего лишь вопрос времени, когда Германия будет готова к войне: «через год или через полтора года». Больше ей не понадобится. Никто не говорит о длительных периодах времени.
«Быть готовым к войне не значит еще воевать. Возможно, что усиление своей военной мощи Германия на первых порах использует для дипломатического укрепления своего международного положения, для привлечения союзников и обеспечения хотя бы нейтралитета тех государств, которые не пойдут в союзники. Военная мощь притягивает, и эта задача ей удастся. А дальше встает вопрос об использовании этой мощи и укрепленного международного положения. Я думаю, что вряд ли Германия в ближайшие годы, без особой нужды, захочет померяться силами с Францией, которой обеспечена, согласно Локарнского договора и общей международной ситуации, активная помощь Англии, а формально и Италии. Не удовлетворится Германия одним присоединением Австрии, которое, вероятно, станет фактом значительно раньше, возможно, даже без войны. В случае сохранения франко-польского союза Германия не решится без надобности нападать и на Польшу. Вероятнее всего, Германия будет искать выхода накопляемой ею военной энергии в направлении Прибалтики, СССР и Украины через Румынию, иначе говоря, она будет выполнять план [нацистского идеолога Альфреда. — М. К.] Розенберга и самого Гитлера, изложенный в программной книге “Моя борьба”. Она при этом может вполне рассчитывать на поддержку по крайней мере Японии, Польши и Финляндии».
Литвинов задал риторический вопрос: что может сделать советское правительство в этих обстоятельствах? Какие «взаимные гарантии» дает нам Восточный пакт в его ранее оговоренных рамках (когда мы обсуждали его с Барту)? У СССР меньше обязанностей в текущих обстоятельствах, так как у него отсутствуют общие границы с Германией и ограничена помощь странам, которые станут жертвами немецкой агрессии. Такое соглашение важно для СССР в краткосрочной перспективе, утверждал нарком, так как оно в некоторой степени гарантирует, что Франция не заключит антисоветское соглашение с Германией. Такой вариант рассматривал Даладье, а недавно — Лаваль. Еще до назначения на должность министра Лаваль открыто говорил Розенбергу, что он обсуждает с веймарским канцлером Генрихом Брюнингом «соглашение, направленное против СССР». Кроме того, Лаваль не скрывал, что он главным образом нацелен на договор с Германией. Это бессмысленная затея, прямо сказал Литвинов: «Соглашение же с гитлеровской Германией невозможно на основе мира, и оно обязательно должно быть направлено против кого-либо». Германия и Польша делали предложения, так как надеялись сорвать заключение более раннего варианта Восточного пакта, которого Германия «сильно боится, поскольку он может нарушить ее планы на экспансию». Затем Литвинов рассказал об изменениях договора или договоров о взаимной безопасности и попросил обсудить его записку в Политбюро [671] .
671
М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 1 ноября 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 103. Д. 117. Л. 227–230.
На следующий день, 2 ноября, Литвинов отправил в Политбюро конкретные рекомендации, в которых говорилось также о возможности заключения Восточного пакта без Германии и Польши в случае соглашения с Францией и Чехословакией. Кроме того, СССР не должен по своей инициативе предлагать «легализацию немецкого перевооружения». Если его поддержит Франция, то нужно предложить, чтобы она настаивала на присоединении Германии к Восточному пакту. Наконец Литвинов рекомендовал предложить Франции заключить соглашение о взаимном с СССР обязательстве не подписывать политических соглашений с немцами без предварительных взаимных консультаций. Эти рекомендации были дословно одобрены Политбюро [672] .
672
М. М. Литвинов — А. Н. Поскрёбышеву. 2 ноября 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 103. Д. 117. Л. 233–235; Выдержка из протокола Политбюро № 16. 2 ноября 1934 г. // Политбюро ЦК РКП (б) — ВКП (б) и Европа. С. 318–319.