Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.
Шрифт:
Работа Майского, как теперь уже наверняка понял читатель, состояла еще и в том, чтобы повсеместно встречаться с влиятельными людьми самых разных политических взглядов, фиксировать их мнение по вопросам внутренней и внешней политики и докладывать в Москву. В итоге главной его задачей стала вербовка сторонников идей коллективной безопасности и взаимопомощи. С этой задачей он справлялся прекрасно — помогала природная общительность. Он встречался с людьми на дипломатических приемах, официальных и неофициальных обедах и ужинах в МИД или советском посольстве. Были встречи и менее официальные, в парламенте. После визита Идена в Москву Майский принялся завязывать новые контакты и знакомства. Он встречался с людьми, с которыми сохранял отношения до истечения своего срока полномочий полпреда и пребывания в Лондоне.
Майский обедает с лордом Бивербруком
Одним из знакомых полпреда был Макс Эйткин, лорд Бивербрук. Канадец из провинции Нью-Брансуик, он переехал
В начале того самого серьезного разговора Бивербрук назвал ошибочным сложившееся, должно быть, у Майского и у правительства в Москве впечатление, будто он враг СССР. Бивербрук уверял, что это не так. Он напомнил, как в 1919 году в своей газете он начал кампанию против иностранной интервенции, а в 1927 году против разрыва дипломатических отношений. Может, он и не объявлял себя другом СССР, но врагом ему точно не был. Он приезжал в Москву в 1929 году и, по его словам, его приняли холодно. Отчего же? — недоумевал Майский. Может быть, кухня в Москве не понравилась и это определило его отношение к СССР впоследствии? «Кухня отличная — заявляю со всей ответственностью», — отвечал Бивербрук. Были другие обстоятельствами, которые омрачили его визит, но в подробности он вдаваться не стал. «Он — газетный король, — удивлялся Майский, — который в Англии создает и опрокидывает правительства, а в Москве ему, видишь ли, не оказали надлежащих почестей».
«Я прервал Б[ивербрука], — продолжал Майский, — и сказал, что пусть мертвые хоронят мертвых. К чему копаться в прошлом? Нам важно думать о будущем».
Бивербрук, конечно же, был полностью согласен. Он желал говорить о текущих событиях, подчеркивая, что уж сегодня его в наименьшей степени можно считать врагом Советского Союза. Бивербрук полагал, что с приходом Гитлера к власти Германия превратилась в «величайшую опасность для Великобритании». И в этом состояла основная проблема не только для Европы, но и для Британской империи. Самым эффективным инструментом для противостояния этой угрозе он считал политическую изоляцию, однако вряд ли в этом удастся убедить большинство британцев. «Что же делать?» — задал он риторический вопрос. Вариант был только один: «союз Великобритании с Францией и сближение Великобритании с СССР». Затем Бивербрук повторил фразу, уже ставшую для Майского притчей во языцех: между Великобританией и СССР нет серьезного конфликта интересов, но есть общий враг — Германия. Вывод очевиден: надо сотрудничать. «Вы, пожалуйста, не думайте, — продолжал Бивербрук, — что я вас [СССР] очень люблю. Нет, я люблю не вас, а Великобританию. Но именно потому, что я люблю Великобританию, я нахожу, что наши британские интересы сейчас требуют сближения с Советским Союзом».
«Приветствую Вашу откровенность, — ответил Майский. — Я всегда отношусь подозрительно к тем иностранцам, которые начинают уверять меня, что они любят Советский Союз. Но когда Вы говорите, что, исходя из трезвого учета британских интересов, Вы считаете полезным сближение между Англией и СССР — это совсем другое дело. Такой язык мне больше нравится, и на такой базе нам легче что-нибудь построить».
Бивербрук согласился с этим утверждением: «Вот такое отношение я понимаю. Терпеть не могу сантиментов!» Он думал осуществить через свои издания кампанию в поддержку франко-советских и англо-советских отношений. Но есть вопрос: большинство британцев по-прежнему не ощущают исходящей от Германии опасности, они по-прежнему в «состоянии спячки».
«А как правительство?» — спросил Майский, на что Бивербрук отвечал: «Вы знаете, что я не привык гладить по головке нынешнее правительство, но должен все-таки сказать, что у большинства его членов есть осознание германской опасности. Болдуин это несомненно сознает, сознают опасность Иден, Хейлшем… Самуэль Хор, Эллиот и некоторые другие. Макдональд долгое время тянул прогерманскую линию, но месяца два тому назад он изменил свою позицию. Он считает, что Гитлер его надул и что поэтому надо готовиться к борьбе с Германией. Саймон не имеет собственного мнения, он готов подлаживаться под кого
После перестановок в Кабинете министров германская угроза будет восприниматься острее, однако правительство в преддверии выборов будет вынуждено лавировать, исходя из настроений избирателей. Поэтому неизбежны шатания и колебания. Бивербрук тем не менее был убежден, что в ближайшем будущем в обществе начнут преобладать антигерманские настроения. Он, со своей стороны, тоже посильным образом «приложит к этому максимум усилий». Сейчас он лишь ожидал подходящего момента. Например, когда немцы попытаются забрать у Литвы Мемель. «Скажите, они скоро его захватят?» — спросил Бибербрук. Майский лишь пожал плечами: да разве можно сказать наверняка… Упомянули Австрию, принялись обсуждать Италию и среди прочего подняли темы Центральной Европы и Дальнего Востока. Так подошли к вопросу о британской прессе. По мнению Бивербрука, прогерманская ориентация «Таймс» и «Дейли мейл» — «совершенно скандальная». Он рассказал, что немцы «тратят в Лондоне колоссальные деньги на пропаганду (сотни тысяч фунтов)». Они подсылают лоббистов обрабатывать членов правительства, высокопоставленных политиков, а также газетных магнатов. Прямой намек?.. Бивербрук также упомянул о прогерманской ориентации Ллойда Джорджа. Корни ее крылись в его нелюбви к французам, и в частности к Пуанкаре. «Французы, — продолжал он, — делают массу глупостей». Он также обрушился с критикой на посла Корбена: тот мог бы лучше продвигать интересы Франции, мог бы надавить на Ллойда Джорджа, но он был все это время слишком пассивен.
Так они проговорили два часа. Газетный магнат и советский полпред прекрасно поладили. Разговор был еще не окончен. Майский готов был раскланяться, но Бивербрук вдруг выпалил: «А вы, должно быть, ловкий человек!»
Майский рассмеялся и спросил, почему он так решил.
Бивербрук посмотрел на Майского хитро и ответил: «Еще бы! У меня имеется информация. У Вас хорошее имя как среди лейбористов, так и среди консерваторов. Это нелегко сочетать, но это очень важно. Конечно, консерваторы часто делают глупости, а лейбористы еще больше, но все-таки это две основные партии Великобритании. От них никуда не денешься».
Майский поблагодарил Бивербрука за комплимент. Советского посла не оставляла мысль, что гость, возможно, начал издалека, чтобы просить о московской аккредитации для своих корреспондентов. Майский ответил, что сегодня обстоятельства изменились. «Советский Союз вырос и окреп, над горизонтом поднялась гитлеровская опасность — вот в чем дело!»
Но Бивербрук продолжал буквально рассыпаться лестью: «Если бы еще французы послали сюда толкового посла, — добавил он, — можно было бы многое сделать». Майский размышлял о том, насколько сильно изменились обстоятельства со времени скандала с фирмой «Метро-Виккерс». Тогда Бивербрук «преследовал меня по пятам со своими детективами и фотографами, ловя малейшую возможность опорочить мое имя на страницах своих газет». А теперь он адресовал Майскому один комплимент за другим, и 90 % этих комплиментов «если не больше, притворство и лицемерие, но все-та-ки… Как поворачивается у Б[ивербрука] язык произносить такие слова». Майский отметил, что они тепло попрощались, пожав друг другу руки, и Бивербрук проводил его до машины. «Мы должны с ним снова встретиться, сказал британец, и поддерживать самый тесный контакт» [848] .
848
Дискуссия И. М. Майского с лордом Бивербруком от 4 июня 1935 г. 8 июня 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 106. Д. 17. Л. 93–99.
Встреча Майского с новым главой британского МИД
12 июня Майский впервые изложил опасения Литвинова новому министру иностранных дел Хору. Тот отвечал уклончиво и, по собственному признанию, не хотел, чтобы его загнали в угол, «выведывая позицию британцев методом перекрестного допроса» [849] . Согласно отчету Майского, он затронул уже ставшие привычными вопросы с целью выяснить, намерен ли Хор следовать политическому курсу, изложенному Ванситтартом и в общих чертах принятому Саймоном. Хор нехотя согласился с утверждением Майского о том, что в мире два источника нестабильности. Он не упомянул Германию и Японию, но акцентировал внимание на опасности, назревшей на Дальнем Востоке. Следом Майский настоял, что ни в Европе, ни в Азии между Англией и СССР нет серьезных конфликтов. Хор согласился. Хор отметил, что настойчиво, по привычной схеме, поднимал на встрече вопрос о пропаганде [850] . Майский же уверял, что Хор не слишком акцентировал внимание на вопросе пропаганды, признав, что он потерял былую остроту.
849
Hoare’s minute. 14 June 1935. C4564/55/18, TNA FO 371 18845.
850
Hoare’s memorandum. 12 June 1935. N3187/17/38, TNA FO 371 19451.