Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

Джабара Карлей Майкл

Неизбежно перешли к европейским делам. Майский спросил Хора, как лучше всего сохранить мир. Министр иностранных дел пожал плечами и заметил, что он в должности всего третий день и ничего определенного сказать не может. На настойчивые расспросы Майского он лишь парировал, что должен будет тщательно изучить материалы. Но высказал мнение: «Английское общественное мнение хочет, чтобы как-нибудь, что-нибудь и где-нибудь было сделано». Майскому такая формулировка пришлась не по душе: звучало опасно, особенно про «где-нибудь». Значит ли это, что система безопасности охватит только запад Европы? Майский заметил, что это идея Гитлера, который намерен реализовать планы, изложенные в «Майн кампф»: развязать войну на востоке Европы, при этом поддерживать спокойствие в тылу, на западе. И что же, британцы поддерживают такую стратегию? Министру, который вступил в должность три дня назад, явно не стоило задавать столь агрессивного вопроса. Майский записал, что Хор был несколько обескуражен, но поспешил твердо заверить, что с пониманием относится к советской позиции и невозможно сохранить мир на западе, если в остальной Европе бушует война. Когда Майский собрался уходить, Хор выразил надежду на то, что советское правительство и пресса поумерят критику в адрес нового кабинета, пока

он только выстраивает свой внешнеполитический курс. «Нашу сегодняшнюю беседу я склонен рассматривать, — заметил Майский, — как своего рода предисловие к книге, книге дел, которая должна быть написана новым правительством». Это была вариация на тему стандартного утверждения полпреда о том, что на советскую позицию будут влиять не слова, а дела. «Со всех точек зрения, — заключил Майский, — было бы неразумно заставлять нас ждать хороших дел слишком долго» [851] . Здесь он немного хватил лишнего. И немудрено, что Хор после этого не спешил встречаться с Майским и предпочел в следующий раз отправить вместо себя Ванситтарта [852] . В своей телеграмме Майский предупреждал Ванситтарта, что Хор, «как человек новый [в Министерстве иностранных дел. — М. К.] и желающий иметь успех», может попытаться договориться с Германией, но, как говорится, поживем — увидим [853] .

851

Дискуссия И. М. Майского с С. Хором от 12 июня 1935 г. 13 июня 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 106. Д. 17. Л. 114–119.

852

Hoare’s minute, 14 June 1935, C4564/55/18, TNA FO 371 18845.

853

И. М. Майский — в НКИД. 13 июня 1935 г. // АВПРФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 193. Д. 1425. Л. 229–230, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1953 г. URL:(дата обращения: 01.12.2023); Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. I. С. 106–108 (запись от 12 июня 1935 г.).

Новый «друг»

Тем временем Майский продолжал заводить новые знакомства. И если на этой неделе это был лорд Бивербрук, то неделю спустя еще более важная и известная персона — главный раздражитель всех консерваторов, Уинстон Спенсер Черчилль, распекал свое руководство за скаредность и недальновидность. Британское правительство начало перевооружение армии, но, как считал Черчилль, слишком медленно. О том, что Черчилль стал лучше относиться к СССР, Майский, конечно, узнал сразу же. И тут Сарита, леди Ванситтарт, прислала супруге Майского Агнии Александровне приглашение отужинать у них на лондонской квартире. Ужин в семейном формате был намечен на 14 июня. В постскриптуме к приглашению Сарита упомянула, что на ужине будут Черчилль с женой Клементиной и, возможно, выпадет возможность обсудить текущие дела. Во второй записке Сарита отметила, что Черчилль «мечтает встретиться с г[осподи]ном Майским». «Он наш друг», — добавила Сарита. Итак, за обеденным столом собрались шестеро: Ванситтарт, Майский, Черчилль вместе с женами. Ужин носил неофициальный характер.

После ужина дамы, согласно английскому этикету, проследовали в другую комнату, а мужчины остались поговорить в гостиной. Ванситтарта несколько раз подзывали к телефону, раз или два он сходил навестить дам. Черчилль был очень оживлен, пил как лошадь, употребляя в огромных количествах вино, коньяк, виски, это на него почти не действовало, он лишь слегка багровел и начинал говорить с большим пылом.

Разговор продолжался почти два часа. «Черчилль начал с самооправданий. 18 лет назад он возглавил в Англии борьбу против русской революции потому, что считал ее величайшей опасностью для Британской империи». Черчилль долго продолжал в том же духе. «Я усмехнулся, — пишет Майский, — и сказал, что Черчилль, как показали события, действительно очень плохо знал Россию, а те информаторы, которых британское правительство имело во время войны и революции в России, очевидно, даром ели свой хлеб». Комментарий довольно двусмысленный, учитывая, что в годы иностранной интервенции и Гражданской войны сам Майский занимал «неправильную» сторону. И Черчилль, если бы хотел, мог это ему припомнить, но у него не было задачи самоутверждаться за счет советского дипломата. Как и в разговоре с лордом Бивербруком, Майский в итоге сказал Черчиллю: лучше не погружаться в прошлое, а сосредоточиться на настоящем и будущем. Однако Майский не смог удержаться и не уколоть собеседника напоследок. «Во всяком случае, — решил сострить он, — я выражаю Вам благодарность от имени нашей Красной Армии благодарность за то оружие и обмундирование, которое она через Колчака получила от Вас. Оно было очень хорошего качества и сильно ей помогло».

При произнесении Майским этой едкой шутки присутствовал Ванситтарт. Он, «лукаво глядя на Черчилля, громко рассмеялся. Черчилль немного смутился, покраснел, и, хлебнув еще полстакана виски, перешел к другим темам». Майский был явно поражен умением Черчилля пить спиртное, не пьянея. Реши он приехать с визитом в Москву, этот талант бы ему пригодился.

Черчилль задавал вопросы про советскую авиацию, о том, как прошел сбор урожая, все это время он не переставая прикладываться то к виски, то к вину. «Что ж, я очень рад, — резюмировал он, — если Ваша страна будет крепкой и сильной, мы от этого можем только выиграть». После того как поговорили об успехах социализма, настала пора Майскому менять тему, и он спросил мнение Черчилля о международной обстановке. «Проблема всех проблем — Германия», — произнес Черчилль. Еще 18 лет назад он ответил бы иначе: тогда для Британской империи главную опасность представляла русская революция.

Теперь времена изменились, и для Черчилля, по крайней мере на ближайшие 10–15 лет, СССР уже не выглядел как угроза. Затем Черчилль сел на излюбленного конька британских дипломатов и политиков, говоря, что у Советского Союза и Великобритании есть один общий интерес: содействовать сохранению мира и безопасности. СССР война не нужна, согласился Черчилль, она не принесет ничего хорошего. Величайшую опасность сегодня представляет собой Германия, «это огромная научно организованная

военная машина с полудюжиной головорезов типа американских гангстеров во главе. От них всего можно ожидать. Никто не знает точно, чего они хотят и что будут делать завтра».

Затем, осушив еще один бокал вина, — что Майский заметил с нескрываемым восхищением — Черчилль продолжил свой монолог. СССР не имеет ничего общего с нацистской Германией, где «полдюжины озверелых гангстеров делают все, что их правая нога хочет». И кто знает, где они нанесут свой первый удар. Вряд ли это будет СССР, он слишком силен. Возможно, Голландия или какая-нибудь территория в Юго-Восточной Азии. Ванситтарт, который успел вернуться в обеденную залу и теперь сидел и внимательно слушал, в тот момент заметил, что в таком случае Германия рискует нарваться на конфликт с Японией. Или, продолжал Черчилль, немцы выберут Австрию, Чехословакию или Балканы с целью занять «Срединную Европу» (Центральную Европу). В этом случае Германия будет диктовать свою волю Британской империи, чего допустить нельзя. Гитлер сможет отправлять самолеты бомбить Лондон, продолжал рассуждать Черчилль. Погибнут и пострадают сотни тысяч, миллион людей, город сравняют с землей, «но мы, британская нация, не сложим оружия».

«Он проглотил еще одну рюмку коньяка, — записал Майский, — и затем продолжал свои “размышления вслух”, в процессе которых я время от времени вставлял то наводящие вопросы, то пояснительные замечания». По мнению Черчилля, германская угроза столь велика, что обо всех остальных угрозах можно попросту забыть. Хотя его тревожит вероятность японской агрессии на Дальнем Востоке, он не хотел бы сложностей в отношениях с Японией. Британия сохраняет свои позиции в Китае и Юго-Восточной Азии исключительно потому, что японцы это ей позволяют. «Япония в любой момент может нанести им сокрушительный удар… Но все-таки Черчилль готов на данный отрезок времени предоставить Японии свободные руки в Китае».

Майский поинтересовался, какие Черчилль видит конкретные меры, чтобы держать Германию в узде. По его словам, меры были «совершенно ясны и конкретны. Логика вещей создает примерно такую же международную обстановка, какая была перед 1914 годом. Англия, Франция и СССР должны объединить свои усилия для предотвращения новой войны. Другие государства, также заинтересованные в сохранении мира, должны сгруппироваться около этих трех держав. Гитлеру должна быть противопоставлена столь могущественная коалиция, чтобы всякая попытка агрессии являлась для него величайшим риском». Идея Черчилля была в том, чтобы создать оборонительный альянс с целью поддержания мира.

Конечно, «из-за тактических соображений (особенно в Англии)» словосочетаний вроде «военный альянс» следовало избегать и скрыть эту инициативу за фасадом договора о «коллективной безопасности под эгидой Лиги Наций». Из записей Майского непонятно, как он отнесся к тезисам Черчилля, но, скорее всего, он нашел, что они полностью соответствуют негласной политике СССР.

Черчилль заявил, что в случае успеха немцев «Англия стала бы игрушкой германского империализма». Затем он коснулся положения дел в Англии. Он не скрывал, что имеет место большое внутреннее противостояние, «сильное течение» в пользу «западной безопасности», иными словами, стремление заключить соглашение с Германией, которое гарантировало бы мир Западной Европе в обмен на предоставление ей свободы действий в Восточной и Юго-Восточной Европе. Сторонники этих идей, по словам Черчилля, были не против отправить Германию воевать против кого-то еще, будь то в Восточной, Юго-Восточной или Центральной Европе, а Англию и Францию оставить в покое. Майского это не удивило, он слышал подобное раньше. Черчилль назвал подобные идеи «сплошным идиотизмом», однако заметил, что, «к сожалению они еще пользуются значительной популярностью в известных кругах Консервативной партии». При этом Черчилль был уверен, что таким, как он и Ванситтарт, удастся отстоять идею неделимости мира, и Англия вместе с Францией и СССР образуют костяк нового оборонительного альянса, который будет сдерживать Германию. Черчилль заявил, что полностью одобряет пакты, которые СССР заключил с Францией и Чехословакией (о которых читатель узнает уже скоро), и в целом считает советскую политику весьма разумной, сдержанной и лишенной просчетов. Черчилль упомянул о Хоре, с которым у него не ладились отношения из-за разногласий по поводу индийской политики. Он разделял мнение Ванситтарта о том, что Хор — умелый дипломат и реалист, и он хотя и не осознает полностью немецкой угрозы британским интересам, впоследствии переменит свое мнение, нужно дать ему время. В консервативных кругах в отношении Германии будет наблюдаться разброд и шатание, но «мы должны заранее запастись достаточными терпением и выдержкой». Да, терпение было нелишним, тем более что Черчилль разделял мнение Ванситтарта о руководстве Лейбористской партии: тори были не единственными, кто говорит глупости, когда речь шла о нацистской Германии. «Черчилль сказал, что у него «часто просто уши вянут, когда он слышит слюнтяйские рассуждения лейбористских лидеров». Да, они потихоньку начали приходить в себя, вот только это заметно в парламентской курительной комнате, где, по словам Черчилля, люди высказываются более откровенно, но никак не в зале заседания Палаты общин. На этом и завершилась долгая беседа. Черчилль выразил радость по поводу знакомства и надежду на то, что встреча не последняя [854] .

854

Дискуссия И. М. Майского с У. Черчиллем. 25 июня 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 106. Д. 17. Л. 135–143; И. М. Майский — в НКИД. 15 июня 1935 г. // ДВП. Т. XVIII. С. 397–398. Ср.: Майский И. М. Воспоминания советского дипломата. С. 300–302.

Британию штормит

«Разброд и шатание» в британской политике проявились четыре дня спустя, 18 июня, когда британское правительство подписало с нацистской Германией соглашение о соотношении численности военно-морских сил. Германский военно-морской флот, согласно документу, мог достигать 35 % численности британского. Таким образом, по инициативе двух стран произошла денонсация Версальского договора и Великобритания стала соучастницей морского перевооружения Германии. Англо-германские переговоры завершились 12 июня, в тот день, когда Хор впервые встретился с Майским. Неудивительно, что новый глава МИД так неуверенно ответил на раздраженное требование Литвинова не заключать сторонние сделки с Гитлером. Если судить новый британский кабинет по его делам, то начали они неважно.