Родные дети
Шрифт:
— Уезжайте немедленно! — заторопил повар. — А я сейчас же покончу с блоком! Идемте, я посажу вас в машину, берите только самое необходимое. Я привезу остальное — и поезжайте. Герр Рудольф, где гранаты?
Они ушли, а Тоня помчалась к детям.
— Лена! Катя! Светланка! — зашептала она, и не было испуга в ее голосе, нет, ей не терпелось рассказать о том, как Настаська убегает. — Я слышала, нас сейчас запрут и подорвут, а Настаська удирает, а подорвет нас дядя Вася. А Настаська боится,
Леночка побледнела, и руки, на которых она держала Орисю, задрожали.
— Говори толком, по порядку, — строго сказала Катя, а Светланка заморгала испуганно ресницами и прижалась к Тоне.
— Ну, я и говорю, — обиженно из-за того, что не поняли про Настаську, молвила Тоня. — Я слышала, как они разговаривали, чтобы всех нас подорвать. Дядя Вася возьмет гранаты и подорвет.
— Дядя Вася! — скривила губы Катя. — Она, глупая, еще называет его «дядей Васей». Это он для Настаськи «дядя Вася». Я же говорила, что он предатель, изменник!
— Что же нам делать? — спросила Зина.
— Ничего не бойтесь, — нашла в себе силы произнести Леночка посиневшими губами. Сколько уже раз смерть была совсем рядом, возле них, но как-то проходила стороной. А теперь вот настигла.
— Разве не все равно, — сказала Катя, глядя каким-то пустым, отсутствующим взглядом. — Я ведь знала, что это когда-нибудь случится. Еще когда мама умерла, я знала, что так будет.
— Я боюсь, — зашептала Светланка... — Может, они сейчас подорвут. Я боюсь! — И она заплакала.
— А Настаська удирает! Она даже задрожала, побагровела вся, — не могла Тоня забыть того, что поразило ее больше всего. — Может, ее догонят наши, красные... Я бы им сказала, чтобы они ее убили.
И тут они увидели, как в дверь просунулась и быстро исчезла голова повара, и все услышали, как дверь закрыли на ключ.
Дети прижались друг к другу.
— Ой, беда! — укусила себя за палец Леночка, чтобы не закричать, не заголосить. — В карцере же Леня с Ваней большим и Петрусиком... Ой, я даже не буду знать, что с ними!
За стеной послышался шум машин.
— Это Настаська с Рудольфом убегают, — повела глазами Тоня. Она вся была, как натянутая струна. Еще мгновение — и не выдержит, порвется. — Хоть бы их красные поймали.
Несколько минут все молчали. Вдруг Леночка сказала:
— Давайте песню запоем. Тогда совсем не будет страшно.
И Катя звонко начала, и все дети уже не шепотом, а впервые в полный голос запели:
Широка страна моя родная.
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю...
— Где так вольно дышит человек! — басом подхватил за дверью мужской голос, и дверь открылась, и
— Дети! Скорее в щель, — крикнул он, — а то как бы бомба сюда не попала!
— Фрау Фогель уже удрала? — подскочила Тоня.
— Удрала! — махнул рукой дядя Вася.
— Мальчики в карцере, — сказала Лена, еще не веря, что смерть, может быть, опять миновала их. Нет, она пока ничего не понимала.
— В карцере? — схватился за голову дядя Вася. — Дети, скорее в щель у блока № 3, а я побегу к карцеру.
— Я с вами, — рванулась за ним Лена.
— Веди маленьких! — строго бросил дядя Вася.
Дети кинулись к двери. Тоня за руку со Светланкой, за ними остальные и последней — Лена с Орисей на руках, оглядываясь, не остался ли кто в бараке. Дети забрались в вырытую яму. Тоня прижала русую Светланкину голову к своим коленям.
— Ничего теперь не боюсь, — шепнула она ей. — Настаська ведь уже убежала! Посиди здесь, не поднимайся, а то тебя еще убьет, а я посмотрю, — не могла она удержаться.
— И ты не смотри, и тебя может убить! — схватила ее за руку Светланка.
— Нет, я только взгляну! — и Тоня встала на цыпочки.
— Тонька, ложись! — крикнула строго Катя.
— Ой, — запищала Тоня. — Какая-то женщина несет Петрусика! Ой, и Леня с Ваней идут! Ой, они едва идут. Они сюда идут!
Катя и Лена бросились навстречу.
— Она вытащила нас, еле вытащила, нас уже засыпало! — сказал Леня, показывая на женщину.
То была худая, высокая, с тонким лицом женщина. Когда Леня и Катя вгляделись — поняли, что это совсем еще молодая девушка, возможно, всего на несколько лет старше, чем они.
— Тетя, а вы откуда? — спросила Тоня.
— Откуда и ты, — улыбнулась девушка и присела рядом с детьми. — Мальчику совсем плохо, а второй — что, он от рождения немой? — спросила она тихонько, показывая глазами на Ваню большого.
— Что вы! — вскочила Лена. — Ваня! Что с тобой?
— М-м-м, — замычал Ваня и покачал головой.
— Не трогайте его, не трогайте его, — замахал руками Леня. — Он отойдет, он отойдет!
— Тетя, а вы видели, как Настаська удирала? — спросила неугомонная Тоня.
— Видела. И больше не вернется! Уже никого из фашистов в лагере не осталось, все разбежались, точно крысы.
— А как вас зовут, тетя?
Девушка снова улыбнулась, наверное, в ответ на это непривычное «тетя».
— Тетя Лина, — сказала она. — Лина Павловна.
— Лина Павловна, — повторила Катя, и этим самым как бы утвердила другое имя, потому что какой изможденной, высохшей, страшной, как и все, ни была эта девушка, Кате не хотелось, чтобы ее называли «тетей».
— Я вылезу, немцев уже нет! — зашептала Тоня.