Рок И его проблемы-4
Шрифт:
Ни в одном из этих взглядов не было вражды, или других агрессивных наклонностей. Просто смотрели на меня, невинно, — как кролики, без единой негативной мысли в голове.
Что-то изменилось в их сознании. Что-то там, от потери крови, переместило их в иное место, — так что они стали интересоваться совсем другим. А не тем, что запрятано у нас под соломой. Им по фигу даже стал результат сражения, и жажда справедливого реванша пока не посетила их воображение.
Ничего, скоро подъедут их односельчане, устроят им настоящий лазарет.
Сейчас же, — небольшой отпуск. Групповая экскурсия по неизвестной дороге, как в зоопарк, — где неведомые звери, и неведомые желания. Ну и неведомые до этого им, законы, конечно.
Интересно, есть ли там у них какой-нибудь гид. Или каждый вынужден понимать экзотику по собственному разумению?..
У убитых я задержался чуть больше.
Их безнадежные лица не вызвали во мне никаких чувств. Они даже не походили на покинутые жизнью маски… Так, — поверженный враг, который не представлял больше опасности.
Даже потянуло на кощунство, — зевнуть, при виде результата своего военного творчества.
Но внимание привлекли их руки.
Может быть, показалось?.. Но — нет… Я пригляделся внимательней.
Так и есть.
Кисти безжизненных рук начинали покрываться чем-то коричневым, какой-то роговицей… Или, может быть, все-таки показалось?
Времени прошло-то всего ничего, даже запах пороха еще до конца не успел развеяться в лесу…
— Строиться! — закричал я. — Президенты!.. Всех выстроить на шоссе. С личными вещами.
Должно быть, я не шутил. Потому что, тут же началось общее движение.
Кладоискатели стали разбирать свои хилые баульчики, и с ними выходить на большую дорогу, где занимали место перед сваленной грудой кучей нового современного оружия.
Птица разогнулся от переднего колеса газика и показал мне большой палец. Транспорт готов. Можно было уматывать.
— Надо поговорить, — сказал я, когда весь коллектив оказался в сборе. Даже Гера, вся бледная, приволокла свою сумку, и, без сил, села на нее сверху. — У нас есть несколько минут на разговоры… Нам нужно выбрать командира. Это первое.
В строю раздался смешок. Мое предложение, показалось народу несколько запоздалым. Короче, я хорошо пошутил…
— Это серьезно, — сказал я. — Потому что, и дальше гладкой дороги не будет. Мне так кажется. Командир должен быть, как на корабле: царь и бог… Без вариантов. Каждый должен это знать. Каждый должен быть с этим согласен… Иначе трудно будет дойти до места назначения.
— Ты, Дядя, кто же еще… — вразнобой раздалось по строю. — Да ясно же… Ты…
— Тогда голосуем, — сказал я. — Кто за меня, поднимайте руку.
Первой проголосовала Гера, со своей сумки. Она задрала вверх обе руки.
— Кто против? — спросил я.
Против никого не было.
— Последний раз спрашиваю, — сказал я самым мрачным
Никто из строя не вышел. Так они мне поверили.
— Тогда все, что нашли или найдете на стороне, до единой канцелярской кнопки, будете сдавать в общий котел. Все… А то у вас от добычи карманы лопаются. Не успели до золотишка добраться, а уже разбогатели… Все, что нашли, — выложить на дорогу перед собой. Сразу предупреждаю, кто с этого момента попытается схитрить, — расстрел… Поскольку все мы, на военном положении. Вперед…
Побеждать любят все. Громить противника на чужой территории и малой кровью… Это сплачивает.
Но все великие завоеватели терпели поражение тогда, когда количество обозов, пылящих за боевыми частями, начинало превышать какую-то критическую отметку…
Но еще страшнее то, — что полководцы называют мародерством. Это когда труп обирают не по приказу начальства, а самостоятельно. По велению собственного сердца.
Я дошел до этой мысли сам, хватило ума, — изобрел тысячу раз изобретенный велосипед.
Совершил какое-то насилие над собой, — изобрел… Потому что без этого открытия обойтись было нельзя. Без него мы не проедем дальше и двадцати километров. С неким булькающим и воняющим болотом, — в душе каждого из бойцов.
Олег Петрович умудрился взять в плен перламутровый перочинный ножик, со множеством отделений, даже Гера выложила перед собой набор фломастеров и две шоколадки, хотя провалялась в бледном состоянии все время сбора, — я видел сам.
А уж остальные отоварились по полной программе. Все, что можно было найти на поле боя, было найдено или вытащено из карманов поверженного противника.
Я стоял и ждал… Когда процесс раскаянья завершится.
Смешно, — им было трудно расставаться с мелочевкой, которую они уже считали своей, и даже хвастались друг перед другом находками. Этим будущим миллионерам…
— Все? — спросил я.
— Да… — прокатилось по неровной шеренге.
Да, конечно, «да», — за исключением одного мужичка, который старался не смотреть на свою котомку, что лежала у него в ногах. Он тоже сдал что-то такое в общак, что не было жалко. А жалел он о припрятанном в этой котомке. Очень жалел. На свою беду.
Я подошел к нему, дал ему последний шанс.
— Все? — спросил я его персонально.
Он кивнул, но капелька пота показалась на его носу… При чем здесь капелька пота на носу, знак волнения. Да еще в такую жару.
Я нагнулся, раскрыл его котомку и вытащил на свет божий большое коричневое портмоне, — принадлежавшее, должно быть, их командиру. Потому что, когда я открыл его, там, кроме фотографий пожилой женщины и двух маленьких очаровательных детей, находилось много денег. Получилась целая кипа зеленеющих денег, когда я вытащил их и показал остальным, чтобы эти деньги увидели все.