Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
– Миша, Миша, остановись!
– поднял руку Рокоссовский, держась руками за живот.
– А что, я могу продолжить! За мной дело не станет, я только оседлал мелодию, - сказал Малинин, вытирая вспотевшее лицо.
– Майор Белозеров!
– произнес Рокоссовский.
– Я вас слушаю!
– Эту песню в исполнении начальника штаба фронта запиши* на пленку и перед началом атаки включи по громкоговорителю.' Немцы будут в шоке, и мы их возьмем голыми руками.
– А я что говорил, - невозмутимо сказал Малинин, снимая доспехи Деда Мороза.
– Я обманывать не привык.
Василевская подошла к Малинину и поцеловала
– Эту встречу Нового года я никогда не забуду.
Вскоре присоединился к компании начальник Генштаба Василевский, он ехал на Воронежский фронт. Он все пытался выяснить: нет ли у него с Вандой общих родственных корней.
Проводив начальника Генштаба, Рокоссовский и Василевская прогуливались но деревенской улице. Заканчивалась новогодняя тихая ночь. Над снежным саваном лился бледно-розовый лунный свет.
– Как теперь живет наша Варшава?
– произнесла задумчиво Василевская, кутая лицо в воротник кожуха.
– Какая может быть жизнь при фашистах?
– сказал Рокоссовский, стараясь идти в ногу.
Они говорили о будущем Польши, вспоминали Вислу, делились впечатлениями о своем детстве, которое во многом было похожим.
– Интересный вы человек, - сказала Ванда. Она взяла Рокоссовского за руку и повернула к себе лицом.
– Дайте я вас поцелую.
– Поцелуй такой женщины - очень заманчивая вещь, - усмехнулся Рокоссовский.
– Но нам нора спать. Часа через три я выезжаю принимать войска Сталинградского фронта.
– Долг прежде всего?
– Да, Ванда, долг прежде всего.
– Он застегнул ей на верхнюю пуговицу кожушок, подвел к дверям школы и, поцеловав в щечку, весело произнес: - До встречи в Варшаве.
– До свидания, - усмехнулась Василевская и скрылась за дверью.
После встречи Нового года Рокоссовский еще некоторое время не мог уснуть. Он подумал о сотнях тысяч солдат окруженной немецкой армии, которые в эту морозную ночь, забившись в ледяные норы ждут своего часа. Впереди у них - никакого просвета, их ждет только гибель. Он понимал, что они оккупанты и сеют на нашей земле смерть, но помнил и рыцарское правило - лежачего не бьют. Генералу были чужды мстительные чувства. Перед тем как заснуть, он подумал об ультиматуме. Если фашисты его не примут, то, по крайней мере, он снимет с себя вину за бессмысленные жертвы.
К обеду 1 января Рокоссовский выехал знакомиться с новыми тремя армиями, которые он получил согласно решению Ставки: 57-я армия Ф.И. Толбухина, занимавшая юго-западный фланг кольца окружения, а также 64-я армия Шумилова, блокировавшая противника с юга, показались командующему фронтом надежными соединениями. Он дал указание Малинину подкрепить их людьми и техникой, а сам выехал в 62-ю армию В.И. Чуйкова.
С восточного берега Волги Рокоссовский и его спутники сквозь серую пелену дыма, измороси и тумана с грустью смотрели на искалеченный Сталинград, на пепелища и развалины.
Запасшись досками и веревками для переправы через разрушенные участки льда, командующий фронтом и сопровождавшие его работники штаба вступили на дорогу жизни 2-й армии - на искореженный лед, с торчащими, словно руки утопленников, бревнами, устланный соломой и ветками.
Заметив группу командиров, немцы открыли артиллерийский и минометный огонь. Чтобы добраться до противоположного берега, пришлось кланяться земле и даже ползти по льду.
На правом берегу Волги необычность
Командарм Чуйков, среднего роста, широкий в плечах, с потемневшим лицом, встретил командующего фронтом на берегу реки и провел на командный пункт, оборудованный также на прибрежном откосе. Он доложил о позициях, занимаемых армией в развалинах на волжском берегу, и силах и средствах, которыми он располагал на этот час.
Рокоссовский пробыл у Чуйкова целый день. Подводя итоги, он обнял командующего армией за плечи:
– Василий Иванович, я не нахожу слов, чтобы выразить то, что вы сделали для обороны Сталинграда. Спасибо вам за все -за мужество, за стойкость, за невиданную храбрость.
— Что вы, товарищ командующий фронтом! — покраснев,
произнес Чуйков.
– Разве под Ленинградом и Севастополем люди делают меньше?
– Вам, Василий Иванович, предназначена особая роль в этой войне.
Рокоссовский довел до командарма задачу, которую он должен выполнить в ходе операции «Кольцо», и уехал на КП фронта.
По пути он заехал со своей группой в 66-ю армию Жадова. Здесь они осмотрели рубеж, который еще недавно занимал противник, и воочию убедились, насколько сильны были его позиции. На огромном пространстве вдоль оборонительного рубежа валялись наши подбитые танки.
– Это нам напоминание, - кивнул Рокоссовский, - о поспешных и бесполезных контратаках наших войск в период выхода немцев к Волге.
Уточнив обстановку и пообедав у Жадова, генералы поспешно набросили на себя полушубки, надели папахи и вышли на мороз. Пройдя по снежной тропе несколько сот метров, они сели в машины и уехали на КП фронта.
По дороге Рокоссовского вновь одолевали думы о предстоящей операции. Ее начало намечено на 6 января, но теперь он убедился, что фронт не будет готов к этому сроку наступления -многие эшелоны с войсками и транспорты с вооружением и боеприпасами запаздывают. Выход напрашивался один - необходимо отсрочить операцию хотя бы на неделю.
Он посмотрел на часы: было без пяти минут четыре. «Должен быть готов ультиматум, - подумал генерал.
– Белозеров наверняка уже перевел его на немецкий язык и горит желанием передать по радио».
4
Утром 3 января Рокоссовский, представитель Ставки генерал-полковник артиллерии Воронов и Малинин находились на КП фронта в Зварыгино и обсуждали реальную готовность фронта к наступлению, а также проект ультиматума Паулюсу.
Рокоссовский, поджав губы, смотрел в обледенелое окно и молчал..Воронов и Малинин сидели за столом. Начальник штаба фронта наносил на карту какую-то обстановку, а Воронов в расстроенных чувствах вертел в руках карандаш так, будто он собирался его сломать. Продолговатое, с приятными чертами лицо представителя Ставки было напряженным. По атмосфере в этой комнате чувствовалось, что собеседники по какому-то важному вопросу разошлись во мнениях и не хотят друг другу уступать. Рокоссовский повернулся и, держа за спиной руки, начал расхаживать по комнате.