Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
Генералы сидели за разработкой плана действий на ближайшие три дня до поздней ночи.
– У вас когда-нибудь едят, или вы живете святым духом?
– спросил Чуйков, потирая живот.
– Уже кишки марш играют.
– Иногда бывает, - усмехнулся Батюк.
Адъютанты достали из вещмешков хлеб, консервы, термосы с чаем. Не успели как следует перекусить - зазвонил телефон.
Пошатываясь, Батюк с трудом поднялся на ноги и, держась одной рукой за стол, склонился над телефоном.
– Здравия желаю, товарищ командующий
Поздоровавшись, Рокоссовский сказал:
– Наконец-то я вас поймал. Скажите, каковы ваши успехи?
– Хвастаться нечем - идем вперед черепашьим шагом.
– Навстречу вам мы торопим Батова и Чистякова. Ваша самая главная задача - не терять черепашьего темпа и двигаться на запад.
– Это мы выполним.
– Как ведет себя противник?
– Упорно дерется, нередко до последнего патрона, - ответил Чуйков, вертя в руках кусочек сахара.
– Вчера дивизия Соколова вышла на западную окраину поселка Красный Октябрь и окружила сильный опорный пункт фашистов.
– Предложите им капитулировать, чтобы не проливать лишней крови.
– Мы начали переговоры на эту тему.
– Ну и что?
– Гитлеровцы попросили у наших солдат хлеба.
– Надо было поделиться.
– Мы так и сделали - передали им пять буханок хлеба.
– А они что?
– Видимо, подкрепились и снова начали стрелять, - сказал
Чуйков.
– После этого командир дивизии связался с артиллеристами, те выкатили несколько орудий и прямой наводкой в упор разнесли этот опорный пункт. Когда он был взят, оказалось, что гарнизон состоял из отчаянных головорезов. На груди у каждого были высокие гитлеровские награды.
– Правильно сделали, Василий Иванович, - сказал Рокоссовский на.прощание.
– Держись, дорогой, держись. Расстояние до встречи уменьшается с каждым часом.
Под утро командарм покинул дивизию Батюка и вновь направился на КП армии. На рассвете 26 января Чуйков видел в стереотрубу, как гитлеровцы метались в панике - садились в машины, спрыгивали с них, вновь садились. Вдруг показались люди в красноармейской форме и появились наши тяжелые танки. Это гвардейцы дивизии Родимцева и других соединений бежали навстречу друг другу с красным флагом. Метались фигуры людей, прыгавших и кричавших от радости.
Капитан Гущин и рядовой Николай Михайлов передали представителям армии Батова знамя, на полотнище которого было написано: «В знак встречи 26.1.1943 года*. Это долгожданное братание состоялось в 9 часов 20 минут.
У Мамаева кургана вскоре встретились представители подразделений армий Чуйкова, Батова и Чистякова.
Днем с-Чуйковым связался командующий фронтом.
– Василий Иванович, я поздравляю тебя с этой знаменательной встречей. Ты шел к ней дни и ночи на протяжении всей Сталинградской битвы.
– Чувствовалось, что у Рокоссовского превосходное настроение.
~
•S - Что это, пропаганда?
– - Если генерал считает, что эти чай и закуска содержат про
паганду, — сказал Чуйков, - то мы не будем настаивать на принятии этой пропагандистской пищи.
Эта реплика несколько оживила пленных, и разговор продолжался более часа. Больше других говорил генерал Корфес, а генералы Пфеффер и Зейдлиц отмалчивались, заявив, что в политических вопросах они не разбираются.
Генерал Корфес развивал мысль о том, что современное положение Германии имеет много общего с положением, в котором она оказалась во времена Фридриха Великого и Бисмарка.
Генералы Пфеффер и Зейдлиц, произнося время от времени «Яволь» и «Найн», плакали. В конце концов, немного освоившись, генерал-лейтенант Зейдлиц-Курцбах, подняв глаза на Чуйкова, спросил:
– Командующий Донским фронтом генерал Рокоссовский и командующий армией под Москвой - одно и то же лицо? '
– Да, одно и то же, - ответил Чуйков, усмехнувшись.
– Вы наверняка его хорошо запомнили?
Немецкие генералы, не сговариваясь, загалдели:
– Яволь!.. Яволь!.. Яволь!..
После некоторого молчания генерал Пфеффер спросил:
– Где находились вы и ваш штаб, господин генерал, во время боев за город 19 ноября?
– Мой командный пункт и штаб армии находились все время в городе, на правом берегу Волги, - пояснил Чуйков.
– Последнее место командного пункта и штаба было здесь, на этом месте.
Генерал Пфеффер, кивнув головой, произнес:
– Жаль, что мы не верили своей разведке. Мы бы вас вместе со штабом могли стереть с лица земли.
– А вот об этом вы могли бы и не говорить, - улыбнулся Чуйков.
– Хотя бы ради приличия.
Генералы, переглянувшись, промолчали. После допроса их направили в штаб фронта.
7
Войска Донского фронта рассекли окруженную группировку немцев пополам. Паулюс сообщил в ставку Гитлера: «Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию». На следующий день он получил ответ. «Запрещаю капитуляцию!
– радировал Гитлер.
– Армия должна удерживать свои позиции до последнего человека и до последнего патрона».