Роман роялиста времен революции :

Коста-Де-Борегар Шарль-Альбер

— Слово, данное честнымъ человкомъ, свято: никакая пушка не должна заставить ему измнить, — было отвтомъ маршала. И въ то же время онъ писалъ Бріенну, что единственная услуга, какую оставалось ему оказать, это урегулировать собраніе, котораго въ настоящее время уже нтъ возможности не разршить. И вотъ такимъ-то образомъ столько честныхъ людей, совершенно спокойно, по общему соглашенію, низвергли въ Визил вс основы монархіи, на какихъ держалась она.

II.

Перечислять ли вс требованія, какія обсуждались въ этотъ достопамятный денъ? Выборная система для всехъ должностей,

двойное представительство третьяго сословія, поголовное голосованіе. установленіе налоговъ сословіями — все это было принято въ одно засданіе, которое началось утромъ и кончилось въ полночь.

Братскія вечери, въ которыхъ принимали участіе боле четырехсотъ гостей, задавались Клодомъ Перрье. "И пока записывалось каждое ршеніе, — гласитъ преданіе того времени, — эти чувствительные люди, связанные самою тсною дружбою, разгуливали въ помщеніи конетабля… Подъ тенью деревьевъ ихъ оживленныя рчи отражали въ себ интересы, которыми они были поглощены, и самыя сладкія надежды рисовались ихъ искреннему патріотизму".

Революція уже обнаружила свои сельскіе вкусы, какіе ей пришлось выставлять напоказъ въ ея боле дурные дни. Но если этотъ пастушескій лиризмъ у подошвъ Альпъ былъ только смшонъ, въ Париж онъ носилъ характеръ настоящаго возмущенія.

Анри понялъ это. Призванный изъ первыхъ, затмъ сдланный прокуроромъ-синдикомъ (секретаремъ) собранія, онъ остался въ Париж…

"Мой отецъ, — пишетъ m-lle де-Вирье, — вчно раскаивался бы въ своемъ участіи въ этомъ жестокомъ покушеніи на королевскую власть, онъ, который уважалъ ее на столько, что поздне готовъ былъ пожертвовать за нее жизнью…"

Но въ то время, какъ великіе помыслы, героическое самоотреченіе этого сердца были еще не выяснены, побужденія его были перетолкованы. Чернь, которая привыкла унижать то, что ей непонятно, не въ состояніи была постичь этого соединенія безконечнаго уваженія къ королевской власти съ великодушнымъ ратованіемъ за свободу.

Не мало удивились бы вс т, кто считалъ его солидарнымъ со всми разрушительными стремленіями, увидавъ его на другой день посл событій въ Визил, у перваго министра, которому онъ передавалъ, — это его подлинныя слова, — "что дофинцы утратили всякую мру".

Но, правду говоря, что выиграли бы эти бунтовщики отъ повиновенія? Въ то время, какъ Анри, такъ сказать, приносилъ за нихъ публичное покаяніе, къ его удивленію, за эти нсколько дней у архіепископа Санскаго совершенно измнились взгляды на вещи!.. Не только не было помина объ укрощеніи, но Бріеннъ показалъ Анри постановленіе совта, въ силу котораго король созывалъ на 29 августа въ Романъ собраніе, которому предстояло принять ршенія по вопросамъ, затронутымъ въ Визил.

Столь же малодушный, какъ и упрямый, длающій шаги впередъ необдуманно, отступающій не съ честью, Бріеннъ для того только, чтобы удержаться министромъ, жертвовалъ сегодня своимъ первоначальнымъ мнніемъ съ тою же безразборчивостью, съ какою вчера рисковалъ жизнью.

Когда враги его напугали Людовика XVI опасностью работать съ министромъ, страдающимъ чесоткой, Бріеннъ сейчасъ же призвалъ къ себ Бартеса, своего доктора.

— Вы должны меня вылечить въ 24 часа, — сказалъ онъ ему.

— Но вдь я могу погубить васъ, — отвтилъ ему Бартесъ:- если вгоню болзнь внутрь.

— Безразлично, я требую, чтобы вы меня вылечили…

Такъ

и было сдлано.

Есть историческія фатальности, которыхъ нельзя не признать: скрытыя страданія страшной болзни способствовали тому, что Бріеннъ былъ самымъ отвратительнымъ министронъ. Быть можетъ, въ этомъ кроется одна изъ тысячи тайныхъ причинъ революціи.

Мры, какія примнялись для спасенія страны, только увеличивали ея страданія. Позволеніе, данное дофинцамъ собраться въ Романъ, вмсто того, чтобы успокоить ихъ возбужденное состояніе, только усилило его. На этотъ разъ Анри опять остался въ Париж и это на его счастье. Предварительные дебаты были такіе ожесточенные, что до открытія собранія, былъ уже ршенъ арестъ Мунье и нкоторыхъ изъ его друзей.

Паденіе Бріенна спасло ихъ и въ то же время породило одну изъ тхъ забавныхъ и трагическихъ сценъ, какими отмчается начало всякой революціи.

Въ костюмъ епископа былъ наряженъ манекенъ, и въ такомъ вид его таскали по улицамъ Парижа. Затмъ манекена этого судили, обвинили и предали всесожженію при радостномъ крик толпы, отголосокъ котораго отдался и въ провинціи.

Паденіе Бріенна явилось новымъ поводомъ для торжества Мунье. Его третировали, точно онъ одинъ сокрушилъ архіепископа. Къ его внцу непогршимаго патріота присоединился еще внецъ мученика, какимъ онъ могъ бы сдлаться. На этотъ разъ насталъ конецъ всмъ сопротивленіямъ двора. Скользкость пути выяснялась, неизбжно должно было наступить головокруженіе и "nekraille", какъ называлъ Людовикъ XVI приверженцевъ и систему Неккера, такъ же мало могъ затормозить паденіе, какъ и "la pr^etraille" (Бріеннъ)…

Несмотря на несочувствіе, даже на гнвъ короля, Неккеръ вступилъ на свой постъ при общемъ одобреніи всей Франціи.

И надо сознаться, что иміамъ, какимъ окружали женевца, мшалъ ему видть ту пропасть, въ которую онъ летлъ вмст съ государствомъ.

— Наслаждайтесь вашею славою, вы, для котораго мнніе было всегда руководителемъ, — говоритъ Мунье… А мнніе гласило устами де-Крильонъ:

"…Если бы весь свтъ и я были проникнуты однимъ чувствомъ, а мсье Неккеръ другимъ, я былъ бы убжденъ, что весь міръ и я ошибаемся". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Герцогиня де-Роганъ стояла во глав этой партіи, лозунгомъ которой было восторгаться государственнымъ контролеромъ. Бунтъ Неккера начался со времени обнародованія знаменитаго бюджета 1789 года. И восхищеніе Анри этимъ знаменитымъ "conte bleu", какъ его называлъ маркизъ де-Кондорсе, котораго навелъ на это остроумное словцо цвтъ обертки для этого дла, было не меньше восхищенія m-me де-Роганъ.

И именно то, что давало пищу остроумію де-Кондорсе, какъ разъ усиливало поклоненіе отеля де-Рогасъ къ Неккеру и его жен.

Нравы ихъ были непорочны, такъ непорочны, что въ этомъ Париж XVIII столтія ихъ союзъ былъ, по словамъ Сентъ-Бева, "алтаремъ, воздвигнутымъ въ честь добраго и цломудреннаго брака"…

M-me Неккеръ основала въ Париж больницу, чтобы конкурировать съ больницею, которую содержала королева въ Версал. И каждый годъ расходы по этому доброму делу излагались въ отчет, въ своемъ род "conte bleu", благодаря которому у враговъ королевы являлась возможность длать дкія сравненія между ея щедростью и щедростью финансистки.