Роман
Шрифт:
Татьяна потрясла колокольчиком:
– Тебе нравится?
– Да, – ответил он. – А тебе нравится этот топор?
– Да, он красивый и удобный, – кивнула она. – Но колокольчик мне нравится больше. Никогда я не слышала такого интересного звука. Послушай!
Она трясла колокольчиком, и они слушали деревянный звук.
– Очень приятный, необычный звук, – произнес Роман после долгой паузы. – Вообще, колокольчик и топор – самые необычные подарки, и, ты знаешь, они как-то очень хорошо на меня подействовали. Они меня успокоили. Вот я держу этот топор, слушаю колокольчик,
– Мне тоже! – воскликнула Татьяна. – Мне очень, очень спокойно. А когда ты сказал, что и тебе спокойно, мне совсем стало хорошо! Послушай!
И она снова стала трясти колокольчиком.
– Еще, еще! – попросил он, глядя ей в глаза, и долго, неподвижно слушал деревянный звук.
– Тебе нравится? Правда? – спросила она. – Ведь правда чудесно он звучит?
– Правда, правда, любовь моя! – радостно ответил он. – Знаешь, мне кажется, я все понял. Я понял всё!
Он взял ее за руку:
– Пойдем! Я знаю, что делать. Пойдем.
Подойдя с топором в руке к двери, он отпер ее, взял Татьяну за руку и вывел за собой в коридор.
– Позвони, позвони еще! – попросил он ее и повел по коридору.
Татьяна трясла колокольчиком.
Они прошли к лестнице и стали спускаться вниз.
В доме было тихо. Только из дядиной комнаты слышались приглушенные голоса. Спустившись вниз, Роман провел Татьяну в бильярдную. Пока она, стоя возле уставленного остатками чистой посуды бильярда, трясла колокольчиком, он задернул шторы на окнах и попросил отойти ее в дальний угол.
– Стой здесь и звони, – сказал он и вышел за дверь с топором в руке. Подойдя к дядиной комнате, он осторожно открыл ее и, просунув лицо в щель, тихо позвал:
– Дядюшка, можно вас попросить выйти на минуту?
Сидящие за столом Антон Петрович, Куницын, Красновский, Рукавитинов, Клюгин и отец Агафон повернулись к двери:
– Ба! Роман Алексеевич!
– Присоединяйтесь к нам!
– А мы думали, вы уж почивать изволите.
– Ромушка, голубчик…
Антон Петрович отложил карты:
– Простите, друзья, вернусь – дометаю.
Он встал и вышел за дверь. Роман же, быстро пройдя в бильярдную, высунулся из-за двери:
– Прошу сюда, дядюшка.
Антон Петрович двинулся по коридору и вошел в бильярдную.
– Танюша! – удивился он, заметив стоящую у окна и трясущую колокольчиком Татьяну. – И ты здесь?
Татьяна молча смотрела на него.
Роман закрыл дверь за дядюшкой и повернулся к нему, держа в правой руке топор.
– Что случилось, друзья мои? – спросил Антон Петрович, оборачиваясь к Роману. Но едва он повернулся, Роман изо всех сил ударил его топором в лицо. Взмахнув руками, Антон Петрович стал падать навзничь и тяжко ударился спиной о борт бильярда, отчего голова его откинулась назад, разрушив стопку чайной посуды. Ноги его подогнулись, и тело стало медленно сползать с бильярда на пол. Кровь хлынула из страшной раны, наискосок пересекающей лицо, разрубленная и вывороченная челюсть тряслась, из открытого рта слышались клокочущие звуки. Роман шагнул к нему и ударил топором сверху по голове. Тяжелое лезвие вошло по самый обух, расколов череп,
Глаза их встретились. Лица были бледны. Он подошел к ней. Минуту они смотрели друг другу в глаза, затем он тихо произнес:
– Я люблю тебя.
– Я жива тобой, – ответила она, бледнея еще больше.
– Я знаю, что нужно делать, – сказал он.
Она молчала.
– Ты сейчас пойдешь к ним в комнату и попросишь сюда Адама Ильича.
– Хорошо, – ответила она и вышла за дверь.
Роман подошел к бильярду, влез на него и, стоя на коленях, привернул до минимума фитиль в висящей над ним лампе.
Бильярдная погрузилась в полумрак.
Дверь вскоре беззвучно отворилась, и в нее, шурша платьем, быстро вошла Татьяна.
– Он идет, – проговорила она, отходя к окну.
– Стой там и звони, – сказал Роман и подошел к двери.
Татьяна затрясла колокольчиком.
– Вы позволите? – с веселой теплотой в голосе спросил Куницын, приоткрывая дверь.
– Входите, – ответил Роман, заслоняя собой комнату и держа топор сзади. – Входите, Адам Ильич.
Но едва Куницын шагнул через порог, Роман схватил его левой рукой за волосы и с силой толкнул через свою ногу.
– Что… – успел произнести лесничий и шумно повалился ничком.
Быстро прикрыв дверь, Роман приблизился к нему сзади и, размахнувшись, обрушил топор на затылок. Удар оказался столь сильным, что, расколов череп пополам, топор с глухим звуком воткнулся в пол, пригвоздив к нему Куницына.
Тело лесничего дернулось и растянулось на полу.
Наклонившись, Роман с усилием вытянул топор из пола. Татьяна трясла колокольчиком.
Роман приоткрыл дверь и, убедившись, что все по-прежнему тихо, вышел в коридор.
Из дядюшкиной комнаты раздался взрыв смеха, и веселые голоса наперебой стали пересказывать что-то.
Он подошел к двери, немного приоткрыл ее и, просунув лицо в щель, произнес:
– Петр Игнатьевич, можно вас на минуту?
– Роман Алексеевич! Где наш банкомет? Что там за тайны? – оживились за столом.
– Петр Игнатьевич, – повторил Роман. – Прошу вас, буквально на одно слово.
– Что ж, – Красновский, усмехаясь, встал. – Я к вашим услугам, Роман Алексеевич.
– Мы в бильярдной, ждем вас! – Роман пробежал по коридору и скрылся в бильярдной.
Татьяна, увидев его, подняла руку с колокольчиком и затрясла им.
Стоя у двери, Роман прислушался.
Когда в коридоре заскрипели половицы, он приоткрыл дверь и крикнул приближающемуся Красновскому:
– Петр Игнатьевич, только очень просим вас: когда войдете, закройте, пожалуйста, глаза!
– Закрыть глаза? – раздался в коридоре пьяноватый голос Красновского. – Что ж, коль заговорщики просят… Я уже закрыл!
Роман отошел влево от двери и поднял руку с топором.
Звук деревянного колокольчика распространился по бильярдной.