РОС: Забытый род
Шрифт:
В ее словах, в этой внезапной уязвимости смертоносной графини, было что-то щемящее. Одиночество. Заточённость в роли и в этом ядовитом городе. Она была правительницей стражниц, дочерью древнего тотема, и… девчонкой, которая никогда не кружилась в вальсе.
Бездумно, движимый внезапным порывом жалости и странной нежностью к этому опасному, одинокому существу, я сделал шаг вперед. Отпустил ее руку. И с самым галантным поклоном, на какой был способен в потрепанной одежде и с синяками, протянул ей руку.
— Графиня Виолетта
Ее глаза распахнулись. Изумрудные озера наполнились таким чистым, безудержным счастьем, что моё сердце екнуло. Щечки залились румянцем, губы растянулись в самой искренней, сияющей улыбке, какую я когда-либо видел. Она забыла про яды, про род, про опасность.
— Д-да! — выдохнула она, срываясь на смешок, и робко положила свою маленькую руку в перчатке на мою ладонь. — Да, пожалуйста!
Музыки не было. Только шелест странных листьев, мерное жужжание синих светлячков над головой и наше дыхание. Я не знал сложных па. Просто медленно повел ее по небольшой поляне, кружась под лиловым небом Изнанки. Она шла неуверенно сначала, путалась в ногах, потом расслабилась, доверчиво следуя за моими движениями. Ее глаза не отрывались от моих, сияя, как те самые светлячки. Она смеялась тихо, счастливо, когда я слегка раскрутил ее. Ее каштановые пряди выбились из строгой прически и развивались вокруг лица.
Она была невероятно легкой. Опасной. Прекрасной. И в этот момент — просто девушкой на своем первом танце. Внутри меня все смешалось — остатки страха, нарастающая нежность, абсурдность ситуации. И что-то еще… сильное, тягучее, как ее яд.
Мы остановились, еще кружась от движения. Она запрокинула голову, смеясь, ее глаза сияли, губы были приоткрыты. И я… не смог устоять. Наклонился. Медленно. Давая ей время отстраниться, ударить, убить.
Она не отстранилась. Ее глаза широко распахнулись, в них мелькнул испуг, замешательство… и жгучее любопытство. Она замерла.
Наши губы встретились.
Ее губы были мягкими. Прохладными. Сладковатыми… с горьковатым привкусом полыни. И вдруг… я почувствовал всплеск. Не боль. Не жжение. Вкус… сочного, кисло-сладкого яблока! Освежающий, яркий, наполняющий энергией!
Виолетта вздрогнула всем телом и отпрянула от меня, как ошпаренная. Ее лицо исказилось чистым ужасом. Она вжалась в ствол ближайшего дерева, прижав руку в перчатке ко рту, глаза — огромные, полные паники и немого вопля.
— Нет! — прошептала она, голос сорвался. — Нет-нет-нет! Я… я не сдержалась! Я расслабилась! Я… выпустила яд! В поцелуе! Я убила тебя! Я…!
Она смотрела на меня, ожидая, что я рухну, задохнусь, покроюсь пеной, как Димон. Готовая броситься ко мне или бежать прочь от содеянного.
Но я стоял. Я чувствовал… прилив сил. Тот сладкий, яблочный вкус яда впитывался куда-то внутрь, растекался
Я поднес руку к лицу. Виолетта, все еще дрожащая, смотрела на меня, и вдруг ее паника сменилась шоком.
— Твои… твои глаза… — прошептала она.
Я ничего не видел, но чувствовал. Как что-то меняется. Сдвигается. Наливается… силой.
Виолетта медленно опустила руку ото рта. Ужас в ее глазах сменился невероятным изумлением, потом — восторгом, смешанным с суеверным трепетом.
— Они… они зеленые! — выдохнула она. — Как мои! Как… как у Аспида! Ты… ты впитал мой яд! Ты… — ее голос дрогнул, — ты настоящий! Папа не ошибся!
Она стояла, глядя на меня, на мои новые, чуждые мне глаза — глаза змеиного рода. И в ее взгляде уже не было страха. Была надежда. Или приговор.
Я стоял, все еще ощущая на губах сладковатый привкус яда-яблока, а в жилах — странную, бодрящую волну энергии. Новые, зеленые глаза видели мир с пугающей четкостью. Каждый лист на черных деревьях, каждую трещинку на коре, каждый мерцающий синий огонек светлячка-людоеда… Но главное — я видел тепло.
Не как цвет. Как… пульсацию. Смутную, размытую вдалеке, за деревьями. Десять… нет, одиннадцать горячих точек, быстро двигающихся в нашу сторону. Охотничьи тени в лиловых сумерках Изнанки.
— Виолетта, — я схватил ее за руку, прерывая ее изумленный восторг по поводу моих глаз. — Мне кажется, к нам кто-то идет. Твои подруги? Или… сестры? — В голосе прозвучала тревога. "Я подойду к тебе после отбора…" — но явно не так, чтобы нас поймали.
Виолетта встрепенулась, как змея, почуявшая опасность. Она резко повернулась, ее изумрудные глаза (теперь одного цвета с моими!) сузились, сканируя чащу. Она увидела их. Или почуяла.
— Чертовы крысы! — вырвалось у нее шипящим шепотом, полным ярости. Ее лицо исказилось в гримасе гнева и… страха? — Это мои сучки! Стражницы! Те, что за мной шпионят! Они хотят сдать меня Старшим Сестрам! Аспид бы их подрал за такое! — Она буквально затопала ногой от бессильной злости.
Паники не было. Была холодная ярость командира, преданного своими. Она резко схватила меня за запястье, ее хватка снова стала стальной.
— Побежали! Я верну тебя на место. Быстро!
И мы помчались. Не крались — неслись сквозь черный лес, как преследуемые тени. Виолетта вела безошибочно, ее ноги знали каждую кочку, каждый корень. Я едва поспевал, но странная энергия от ее яда и новые глаза помогали — я видел путь в полутьме как днем, мышцы слушались лучше. Мы летели мимо мерцающих синих огней светлячков, под черными сводами деревьев, обратно к скрытому проходу в стене.