Роскошь и тлен
Шрифт:
— Они на меня напали, — безразлично отозвался Ян. — Я защищался.
— А я слышал, всего лишь выразили восхищение красотке, — не сдавался Джим.
— Обещание "уважить мою бабенку" никак не походит на восхищение, — возразил Ян. — Только вот ключевое слово здесь МОЯ. И все, кто попытается её "уважить", будут получать нож в глаз. Я понятно объясняю?
Грязный Джим удручённо покачал головой:
— Вот че ты такой злющий, Ян?
— Я не злющий. Я ценю хорошее воспитание. Мои люди никогда не берут чужое без моего разрешения. А вот ты, Джим, своих распустил.
Здоровяк
— Но мне все равно убыток изрядный. Кто возмещать будет?
— Сколько?
— Четыре "бусины".
Тут уже Ян возмутился:
— Четыре? За этот сброд? Две, не больше. По одной за рыло.
— Это был молодой и сильный сброд, — поправил Джим. — Три!
Ян кивнул и достал браслет.
— Надеюсь, на этом недоразумение исчерпано?
Эмили поморщилась — каждый раз, стоило ей хоть немного убедить себя, что все еще может быть хорошо, и этот мир почти такой же, как ее собственный… реальность вновь поворачивалась к ней очередной неприглядной стороной: человеческая жизнь в тени сияющего Лондона стоила чуть меньше, чем вчерашнее платье.
— Целые? — Джим на просвет посмотрел каждую, потом перевёл взгляд на руки собеседника.
— Я похож на кидалу? — прищурился Ян.
— Да че ты начинаешь, — поспешно замотал головой Джим. — Не кидала ты, знаю я. Просто странный — эссенцию на колдовство тратишь, как высокородный какой-нибудь.
Слово "высокородный " в его исполнении походило на ругательство.
— Может потому, что я колдую получше многих высокородных?
— Я и говорю — странный, — Джим поднялся, а его сопровождение облегченно вздохнуло. Они сделали, несколько шагов, потом Джим обернулся:
— Мог бы просто морду набить, ты же умеешь.
— Умею, — согласился Ян. — Но не люблю.
Джим безнадежно махнул рукой, и к вящему удовольствию телохранители, наконец, покинул клуб — девушка удачно спряталась за дверью, так что незваные гости ее не заметили. Не обратил внимания и старик, который, пройдя в комнату, доложил куда более боязливо:
— Там из имперской гвардии пришли. Просят выйти....
Его тон навел Эмили на мысли, что развивать успех ей не стоит, и девушка вернулась в спальню.
Ян пришел спустя где-то четверть часа со здоровенным синяком под глазом. Допил вчерашнее вино, чуть выдохшееся за ночь и присел на кровать, оперевшись на собственные колени.
Эмили сделала вид, что сонно потягивается, приподнялась на кровати и, обняв Яна со спины, поцеловала в шею.
— Доброе утро.
Девушка встала, и запахнув халат, прошла к столику и выпила прямо из носика чайника остывший чай. Лишь после этого она пристально взглянула на набухающий фонарь.
— Ого. Ян, ты когда успел?
— Ерунда, — пренебрежительно усмехнулся он. — Ее императорскому высочеству не понравилась крыса в прическе. Пришли два мордоворота из гвардии, сделали семьдесят четвертое последнее предупреждение, дали в глаз. В общем-то, я ожидал чего-то подобного — каждый раз одно и то же. Налей мне тоже чаю, пожалуйста.
Эмили
— Семьдесят четвертое? Тогда совершенно не странно, что они сразу подумали на тебя. Но это было круто. Реально круто. Я бы ещё раз посмотрела на физиономию той напыщенной девицы и этих высокородных господ.
Она тихо посмеялась, вспомнив летающую крысу, потом осторожно дотронулась до синяка.
— Тебе бы лёд приложить.
Ян накрыл ее руку своей.
— Я же сказал — ерунда, — его ладонь засветилась, и спустя секунду об ударе напоминал лишь слегка побелевшая кожа. Затем Ян наклонился к её лицу и долго смотрел ей в глаза, словно что-то там высматривая. Наконец медленно проговорил:
— Насчет вчерашнего... Не делай так больше.
Не успела девушка спросить "как", он притянул Эмили к себе и поцеловал, нежно и требовательно, как умеет целовать лишь мужчина искренне влюблённый.
Но это длилось лишь мгновение, Ян отстранился и спокойно продолжил :
— ... как будто хочешь сказать, что я и правда тебе нравлюсь. Но это невозможно. Все люди лишь притворяются, что им есть дело до кого-то, кроме себя. Потом забирают, все, что могут забрать, и исчезают навсегда. Так зачем тешить себя иллюзиями?
Девушка на мгновение просто потерялась. Ей даже показалось, что он все знает про ночной обыск... Лишь после поцелуя Эми смогла понять о чём именно говорит Ян. Ей показалось, что в его голосе так и скользит сожаление. Ответ пришел сам собой. Роуз схватила мужчину за подбородок и притянула к себе:
— Не смей говорить мне о том, что я чувствую. Сперва сам разберись в своих чувствах, понял?
И крепко поцеловала его в ответ.
— А ты настырная, пташка, — Ян ехидно улыбнулся, от примирещившегося сожаления и следа не осталось. — Ладно, поступай, как тебе нравится. Я же обещал развлекать тебя, верно?
Он прошелся до стола, и закинул себе в рот горсть выживших конфет и чуть обернувшись, сказал:
— Оденься. Как будешь готова — я покажу тебе кое-кого интересного.
— Тебе не нравится, как я выгляжу сейчас? — поднявшись, Эмили демонстративно развела руками и покружилась, показывая себя во всей красе. — А мне кажется, что мне очень идёт твоя одежда.
Словно случайно ткань халата скользнула по хрупким плечам, оголив их.
— Нет, мне вполне нравится, — заявил Ян. — Но твоя красота сегодня мне уже стоила трех "бусин", а поэтому лучше будет все-таки не демонстрировать ее всем подряд.
Чтобы не выдать себя, девушка переспросила:
— И каким же образом ты потратился на мою красоту?
— Тот негодяй, что вчера пялился в твоё декольте, и которого ты пожелала отпустить, вместо того, чтобы быть благодарным, пожаловался своему боссу, — объяснил Ян. — Он держит соседний район и мы.. "дружим", — последнее слово он произнёс с едкой усмешкой. — Пришлось заплатить ему за неудобства. А я ведь мог тебе на эти деньги ещё одно платье купить.