Роскошь и тлен
Шрифт:
— Полчаса? — напряженно раздалось с кровати. — Как же ты плохо про меня думаешь, пташка моя. Я ведь и обидеться могу. Боги, как голова болит...
Ян сел на кровати, разминая шею. Взгляд его был расфокусирован и отстранено бродил по разгромленной комнате, но это не помешало ему воззвать к силе: секунда, и обе девушки оказались прикованными к стене темными, не ощутимыми, а от того прочными лозами заклятий.
— Я тебе это припомню, Эми.
Девушка попыталась вырваться, но все было в пустую. Она не ощутила страха, собственно,
— Неужели ты решил, что я бы пожелала убить тебя, свет моих звёзд? Я просто не хотела, чтобы ты поступил опрометчиво. Вот я сейчас выслушала Анориэль, и мне стало понятно ее опасение. И да, ключ без меня ты не найдешь. Я его спрятала.
— Не буду даже пытаться, — усмехнулся Ян. Милостиво разрешил: — Ну тогда виси.
Он подобрал с пола свой чемодан, достал оттуда мешочек с пилюлями и, морщась, проглотил сразу две штуки. Взгляд его наконец сфокусировался, перестал судорожно метаться по стенам. Неторопливо забил себе трубку, улегся на кровать, закинул ногу на ногу и от души затянулся.
— Знаешь, а вот за это я тебя уважаю. Тебе уже дважды удалось меня стукнуть, а ты до сих пор жива, и мне до сих пор не хочется тебя пристрелить. Я бы на твоем месте гордился. Однако, если драться мы больше не будем, может все-таки объясните мне толком, что это за барьеры и другая оккультная муть? Что-то мне подсказывает, что завязывать защиту целого мира на кровь любого из его обитателей — ужасное дилетантство. Ну а родится там кто-нибудь очень любопытный — и все, демоны лезут в образовавшиеся дыры, уютному мирку конец. Ваши мудрецы правда такие бестолочи, или мне кажется?
— Так… так было нужно! — фанатично выкрикнула эльфийка, но Ян ее проигнорировал, не сводя глаз с Эмили.
— Ян, даже если ты прав, — устало вздохнула девушка, — не мы возводили эти барьеры, и не нам их разрушать. Тем более, Йог как раз очень настаивал, чтобы Анориэль воспользовалась своей кровью — значит в этом все-таки есть какой-то смысл. Поэтому хватит практиковать свою абракадабру и отпусти нас. Тогда и поговорим.
— Ладно, ладно, — покладисто согласился Ян. Он махнул рукой, заклятия спали, и девушки повалились на пол. Погрозил Эмили пальцем:
— Сделаешь так еще раз — все-таки пристрелю.
Угроза звучала убедительно, вот только улыбался он совсем не кровожадно. Скорее, как мудрый старший брат выходкам ершистой младшей сестренки.
— Да брось ты. Сам сказал — тебе это даже нравится.
Эмили встала с пола, потирая ушибленные локти, подошла к Яну и осторожно дотронулась до раны на голове:
— Оох, прости. Я не рассчитала. Давай обработаю.
Анориэль понятливо поднесла ей кувшин с водой.
Под рукой не было ничего, что сошло бы за бинт, а потому Эмили не долго думая, стянула с себя ночную сорочку, плеснула на нее чистой воды и стала аккуратно смывать кровь.
Ян страдальчески закатил
— О нет, мне так больно, я сейчас умру на твоих руках. Тебе будет хоть капельку стыдно?
— Совершенно нет, — усмехнувшись, ответила Эмили. — А тебе вот не стыдно, что тебе, взрослому мужчине, обрабатывает рану почти голая девушка, а тебя это совершенно не трогает?
— Трогает, трогает, — Ян по-детски шмыгнул носом. — Но я, вообще-то, умираю, и никак не могу в такой трагичный момент оценить твою красоту. Так что ты в очередной раз сама себя ограбила, да-да.
Девушка звонко засмеялась.
— Вот так и живём. — она, улыбнувшись, посмотрела на Анориэль, что стыдливо отводила взгляд.
Все же для эльфийки такие отношения были дикостью.
Глава 12. Сын Дагона
Ответственно изображая страдальца, Ян провалялся на кровати с обмотанной сорочкой головой еще минут двадцать, за которые успел выкурить очередную трубку, пару раз пожаловаться на головную боль, но Эмили уже вовсю перебирала вещи в чемодане, и поняв, что выхаживать его больше не будут, Ян сбросил сорочку на кровать и приложил к ране на голове руку, чуть засветившуюся от прикосновения. Потом прошествовал к зеркалу, вытащил из внутреннего кармана гребень, и распустив волосы, стал сосредоточенно причесываться.
Приведя себя в порядок, он поправил сюртук, бросил в карман горсть конфет и напоследок обронив:
— Отличное вино испортила, между прочим. Пойду поищу пристойную замену, — вышел из комнаты.
Что ж, маньяк сам себя не поймает, а один день уже безнадежно потрачен из-за вздорной выходки Эмили. Ян не собирался оставаться в этом унылом городке ни единой лишней минуты — хотя бы потому, что именно здесь ему напомнили о прошлом, которое он долгие шесть лет небезуспешно топил в вине и опиумном дыме.
Ян прошелся по коридору, спустился вниз — в небольшой бар при гостинице. Внутри было пусто, кроме разве что парочки людей, явно из "материковой части". Они сидели, наклонившись друг к другу и тревожно перешептывались, словно страшась посторонних ушей.
— Ты слышал? Опять этот убийца кого-то прикончил!
— Тсс, еще беду на нас накликаешь! Мы-то сильно рискуем, а вот адептов Дагона он не трогает...
— Сам ты тсс! Было дважды!
— То дважды! Наших уже пару десятков перерезали!
Ян заинтересованно прислушался, но мужчины его заметили и замолчали. Потом с наигранным интересом стали рассуждать о ценах на ярмарочной площади.
Такое положение дел Яна не устроило, поэтому он в своей неповторимой бесцеремонной манере присел рядом с ними и, улыбаясь, спросил:
— Я следователь, посланный ее императорским высочеством принцессой Эмилией. Вы можете рассказать мне про преступника что-нибудь интересное?
И прочитал в глазах суеверный ужас.
— Н-не. Мы не знаем.