Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней

Бранг Петер

11 июня 1910 г.: Разговор о мясоедении в Японии [с Ма—сутаро Кониси, профессором в Киото]. Оно, – говорил Ко—ниси, – в последнее время развилось в Японии. Крестьяне и более старинного склада люди не только не едят мяса, но и молока не пьют. Одни телята пользуются молоком».

20 июня 1910 г.: Разговор перешел на вегетарианство. [Семен Михайлович] Соломахин сказал о себе, что он природный вегетарианец. Бутурлин о детском приюте, где врачом Бер—генгейм, – что иные дети не переносят молока, и их кормят клюквенным киселем и шпинатом – и прекрасные результаты. В Японии, где не имеют коров, – детей, у которых умерли матери, кормят рисовым отваром. Солдаты, вернувшиеся из Маньчжурии, рассказывали,

что там хотя коровы и имеются, но их употребляют как быков, для работы и перевозки, и иногда подковывают, но никогда не доят.

18 августа 1910 г.: Такое большое наше общество (.) Принесли мясо. Л. Н.: «Как мясо противно мне! Раньше – по рассудку, а теперь инстинктивно».

5 октября 1910 г.: За обедом Л. Н. говорил, как вегетарианство сначала распространяется по нравственным и религиозным причинам. «Наука только тогда сдается, когда не может иначе».

Привычки питания влияли и на распределение симпатий в семье. В 1890 г. Софья Андреевна записывает: «С Машей никогда у нас связи настоящей не было, кто виноват – не знаю» ⁵⁵. 1 июля 1898 г. она признается: «Мои двое старших детей – мои любимые» ⁵⁶. А запись от 29/30 июля 1898 г. гласит: «Так—то я с этим дневником свергаю его с пьедестала, который он всю жизнь старательно себе воздвигал» ⁵⁷. Впрочем, месяцем раньше, 20 июня 1898 г., она пишет: «Как ни трудно мне подчас с Л. Н., но все—таки он меня одну любил, он был мне опорой и защитой, хотя бы даже и от детей» ⁵⁸.

Софья Андреевна скончалась в ноябре 1919 г. О тех девяти годах, на которые она пережила мужа, дочь Татьяна напишет: «То, о чем мечтал для нее муж, частично исполнилось (.) Теперь ей стали менее чужды мировоззрения нашего на стала вегетарианкой».

7. Охота, любовь к животным и вегетарианский образ жизни

В работе 1997 г. Рональд Лебланк объясняет обращение Толстого к вегетарианскому образу жизни поздним «антисексуализмом» писателя. Он упрекает «современных историков вегетарианства в России», а именно В. И. Порудоминского (Москва, 1992) и Дудлея Гиля (Dudley Giehl, New York, 1979), в излишнем акцентировании «гуманитарных аспектов вегетарианства Толстого». И, действительно, вряд ли можно мотивировать (как это сделал Гиль) переход Толстого на вегетарианский режим питания исключительно состраданием к животным ¹ – здесь задействована целая совокупность мотивов. Однако отрицать, что сострадание к животным играло при этом значительную роль, можно лишь не принимая во внимание несметное число высказываний Толстого об отношении человека к животному.

В 1992 г. В. И. Порудоминский написал краткую главу об охоте – феномене, занимавшем Толстого всю жизнь. Вспомним хотя бы сцены охоты в «Детстве», «Войне и мире», «Анне Карениной», «Казаках»! Толстой мастерски описывал охотничий азарт и ощущение счастья, испытываемое охотником, потому что знал и то, и другое: десятки лет Толстой сам много охотился; однажды, в 1858 г., он чуть не погиб во время охоты на медведя – этот эпизод описан в рассказе «Охота пуще неволи. Рассказ охотника» (1872) ². Старшим сыновьям писателя с раннего детства позволялось охотиться на зайцев. Так, Илья Львович вспоминает «любимую охоту с борзыми», когда под наблюдением отца мальчики бросали отрубленные задние лапы (пазанки) зайца собакам в награду, а те ловили их на лету ³.

Еще осенью 1883 г. Толстой стреляет вальдшнепов и охотится на зайцев, но уже годом позже пишет жене: «Я хотел попробовать свое чувство охоты. Ездить, искать, по 40–летней привычке, очень приятно.

Но вскочил заяц, и я желал ему успеха. А главное совестно» ⁴. 15 октября 1890 г. Толстой пишет предисловие к рассказу Черткова «Злая забава. Мысли об охоте», в котором можно найти следующий краткий диалог: «Молодой охотник (с уверенностью): Да что же дурного в охоте? Бывший охотник: Дурно без нужды, для забавы убивать животных» ⁵.

То, что в случае Толстого сострадание к животным являлось весомым основанием для перехода к вегетарианству, подтверждают, не в последнюю очередь, дневниковые записи (сравним запись от 9 августа 1857 г.: «Бедность людей и страдания животных ужасны» ⁶), повести (например, «Холстомер»), но прежде всего многочисленные записи дискуссий об обращении с животными, как домашними, так и дикими, имевших место в семейном кругу Толстых. Многие из этих разговоров запечатлены в яснополянских записках Маковицкого 1904–1910 гг. Иные из этих словесных баталий блистают юмором:

27 января 1905 г.: «У Льва Николаевича в спальне стоит мышеловка. Мышей, которые в нее попадают, Л. Н. относит в Чапыж (старый дубовый лес), шагов за 150 от дома. [Подобного рода отношение к животным было присуще и Чехову: по воспоминаниям священника С. Н. Щукина, мышей, попавших в мышеловку, он долго кормил, не решаясь выпустить их на волю, и пускал их в сад только тогда, когда становилось тепло. – П. Б. ] ⁷. – Ведь возвратятся, – возражает Софья Андреевна.

– Нет, это другие, – отвечает Л. Н.»

18 октября 1909 г.: «За обедом Софья Андреевна сказала Звегинцевой:

– Я кур очень люблю.

– Они того не любят, потому что их режут, – заметил Л. Н.» ⁸.

19 мая 1905 г.: «Андрей Львович дразнил Марию Александровну (Шмидт); говорил, что не может себе представить жизни без мяса.

Мария Александровна: Если бы тебе самому пришлось зарезать курицу для себя, ты отказался бы.

Андрей Львович: Не только курицу, и быка не зарезал бы, но застрелил бы.

Л. Н.: Верю, что застрелил бы. Если бы ты сам выращивал (кур), знал бы: это серая, это черная, или, как Игнат, (который), когда мать продавала мяснику овцу, с которой он, когда она была ягненком, (вместе) спал, напал на мать и стал ее бить за то, что она дает резать овцу, – ты бы не ел мяса» ⁹.

Довольно широко известен эпизод с цыпленком, о котором сообщает Татьяна Львовна в своих воспоминаниях, – эта история могла произойти только в отсутствие Софьи Андреевны. Раз как—то осенью, когда Лев Николаевич остался в Ясной Поляне один с двумя дочерьми, в гости пожаловала тетя Татьяна. Дочери Толстого знали, что тетя любит хорошо поесть, особенно мясо, но им было отвратительно готовить для гостьи «труп». Пока они совещались, подошел отец и сказал, что он сам позаботится о меню для тети.

«Наступил час обеда, мы вошли в столовую. И что же мы там увидели? На приборе для тети лежал огромный кухонный нож, а к ножке стула была привязана живая курица. Бедная птица билась и тянула за собой стул. – Видишь? – сказал отец нашей гостье. – Зная, что ты любишь есть живые существа, мы тебе приготовили цыпленка. Никто из нас не может его убить, и поэтому мы положили для тебя этот смертельный инструмент. Сделай это сама. – Еще одна из твоих шуток! – воскликнула тетя Таня, смеясь. – Таня, Маша, сейчас же отвяжите бедную птицу и верните ей свободу. Мы поспешили выполнить желание тети. Освободив цыпленка, мы подали на стол приготовленные макароны, овощи, фрукты. Тетя все ела с большим аппетитом» ¹⁰.