Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней
Шрифт:
Своей «шуткой» Толстой выразил протест против «косвенного убийства» – к такому же приему прибегает и М. Арцыбашев в своей повести «Кровь». Подобного рода протест заметен в сцене, о которой сообщает Маковицкий 1 июня 1906 г.: за обедом обсуждался вопрос о вегетарианстве; в разговоре участвовали многие, и длился он долго.
Л. Н.: Больше всего помешало мне в утренней работе резание курицы. Ее крик, битье о землю, обтирание кровавого ножа о траву. Как это можно делать – курицу есть!
Лев Львович: Все—таки очень вкусно.
Софья Андреевна: Попробуй не дать прислуге мяса.
Л. Н.: Это их дело – сами едят ли мясо, режут ли для себя. Но не надо их заставлять для других.
Л. Н. говорил
25 ноября 1909 г. Маковицкий передает разговор за вечерним чаем по поводу статьи английского публициста Да—ниеля о вегетарианстве, об употреблении яиц (Charles William Daniel; издатель «The Оpen Road Magazine» в Лондоне). Толстой, соглашаясь и изумляясь: «„Ведь на самом деле мы их (кур) заставляем нестись, а когда снесут несколько яиц, их рассиживаем. Потом всех цыплят—петушков уничтожаем“. – Софья Андреевна: „А куда их девать?“ Л. Н.: „Я не говорю, куда их девать, а что это жестокость“. Софья Андреевна: „Не есть яйца – это крайность“. Л. Н. с этим согласился» 11.
13 июня 1906 г. Маковицкий записывает, что, по приказанию Софьи Андреевны, служанка Параша утопила 6 щенят. Никита и Паля Львовичи, когда услышали про это, ужасно плакали:
Л. Н.: Подобное было с нами, когда мы были детьми. В овраге нашли убитых щенков и тоже плакали. Вероятно, мальчишки убили их камнями.
Лев Львович спросил отца:
«Что было бы, если б не топили щенят, не резали домашних животных? Как бы они расплодились!»
Л. Н. (спокойно): «Это касается домашних животных, их не надо (разводить чрез меры). Дикие сами себя ограничивают».
На чье—то возражение Л. Н. сказал:
«Идеальное положение – есть фрукты. Не надо ни яиц, ни кур, ни лошадей».
Лев Львович: «Без домашних животных будет скучно, с ними приятно жить».
Л. Н.: «Дикие будут, (как) во времени Франциска Ассизского, садиться на плечи. (.) На Соловецких островах птица и иной зверь не боятся людей». [Примечание Маковицкого: У монахов там обычай не трогать птиц и зверей. Его соблюдают и паломники] 12.
25 августа 1905 г. говорили о Саксе, социал—демократе. Толстой: «Он (Сакс) путешествовал с учениками (десятью учениками Тенишевского училища). В Соловках не обращал их внимания на старцев, на духовную жизнь монахов, странников, на вегетарианство (запрещают убивать дичь, лисицы приходят в монастырь); видел и показывал им только, как грязно живут годовики, как много работают (.) (и годовик там) постится весь год, не убивает животных» 13.
И в беллетристической форме в последние годы жизни Толстой выступает пропагандистом вегетарианства. В июле 1909 г. он диктует для своих внуков на фонограф сказку «Волк»:
Был один мальчик. И он очень любил есть цыплят и очень боялся волков.
И один раз этот мальчик лег спать и заснул. И во сне он увидал, что идет один по лесу за грибами, и вдруг из кустов выскочил волк и бросился на мальчика.
Мальчик испугался и закричал: «Ай, ай! Он меня съест!» Волк говорит: «Постой, я тебя не съем, а я с тобой поговорю».
И стал волк говорить человечьим голосом. И говорит волк: «Ты боишься, что я тебя съем. А сам ты что же желаешь? Ты любишь цыплят?»
– Люблю.
– А зачем же ты их ешь? Ведь они, эти цыплята, такие же живые, как и ты. Каждое утро – пойди, посмотри, как их ловят, как повар несет их на кухню, как перерезает их горло, как их матка кудахчет о том, что цыплят у нее берут. Видел ты это? – говорит волк.
Мальчик говорит: «Я не видел».
– А не видел, так ты посмотри. А вот теперь я тебя съем. Ты такой же цыпленок – я тебя и съем.
И волк бросился на
И с тех пор мальчик перестал есть мясо – не стал есть ни говядины, ни телятины, ни баранины, ни кур 14.
Толстой все более открыто выражает свое отвращение к мясу; сравним запись Маковицкого от 25 апреля 1910 г.: «Я без отвращения не могу смотреть на мясное блюдо, когда на столе». На это Ольга Константиновна (урожд. Dite—richs, 1872–1951; первая жена Андрея Львовича Толстого, 1877–1916) заметила: «Это вопрос молочного хозяйства: бычков ведь надо отдавать на убой и быков, а коров в старости докармливать? Правда, без молока, по крайней мере взрослым людям, легко обойтись». Л. Н.: «Когда ходишь, нельзя обойтись, не топча муравьев. Надо стремиться умышленно не убивать» 15.
15 октября 1907 г. в одном из разговоров Толстой возразил на замечание Татьяны Львовны о вегетарианстве: «кто—то записал о Пифагоре: удивляться нужно не тому, что Пифагор не ел мяса, а тому, что люди позволяют себе убивать животных». Безусловно, ему было известно, что эти строки принадлежат Плутарху: во втором томе «Круга чтения» за 24 сентября он перепечатал эти и другие замечания Плутарха о мясо—едении и позже включил их в свое собрание цитат о «безубойном питании» 16.
30 мая 1908 г. Толстой вспоминает, что получил письмо от одного вегетарианца, который пишет, что у него страсть удить рыбу, и спрашивает, можно ли: «Странно, что об этом спрашивает, что ему нужен авторитет. Я ответил ему, что животных – от быка до комара – не следует убивать, а где остановиться – это дело каждого с самим собой». На это Софья Андреевна возразила: «Мне больше жаль срубить дерево, чем убить животное или букашку» 17. Тема «границ вегетарианства» затрагивается и 13 мая 1909 г. У Маковицкого читаем: «Говорят сперва о курении. Толстой: „Папиросы – могу себе представить, что мог бы курить без отвращения, а мясо есть – нет“. Софья Андреевна заговорила о том, какой мир животных подо мхом. „Оторвала кусок мху, а под ним белые и еще двоякие черви и козявки; мох счищать нужно, где же граница вегетарианства?“ Толстой: „Нет границ вегетарианства, тут только дело постепенности. Если могу есть животных, тогда могу и человека“» 18.
9 марта 1905 г. Толстой за обедом рассказывает, как в Туле в кремле показывали медведей в клетке. Мария Львовна сказала, что ей жалко животных, которые сидят в тесных и грязных клетках. Лев Николаевич стал рассказывать о том, как медведи мягко и ловко ходят и бегают. Указав на медвежью шкуру – ковер, он сказал: «Вот этот тоже так бегал» 19.
Впрочем, Толстому приходилось оправдываться из—за своей одежды перед лицом «веганских» требований. «Вы совершенно правы, – писал он К. И. Муценеку 6 ноября 1909 г., – что, отрицая сознательное убийство живых существ, не следовало бы и пользоваться для одежды частями их тела, как—то: кожей, мясом. То, что я ношу кожаный пояс и кожаные сапоги и даже меховую шапку, никак не доказывает того, что это нужно делать, и что это хорошо, а только то, что несмотря на то, что считаю, что лучше бы было не носить кожи и меха, я в своей жизни не только в деле пользования телами убитых существ, но и во многом, многом другом, гораздо более важном, так далек от совершенства, что те усилия, которые я могу направить на улучшение своей жизни с начала в нравственном отношении, я нахожу более целесообразным направлять на исправление моих других, многих и более важных недостатков, чем пользование для своей одежды кожаными и меховыми предметами» 20.