Ротмистр Гордеев 2
Шрифт:
— Тяжеловаты… — резюмирует Власьев.
— Есть такое дело, вашбродь, — Жалдырин с любопытством разглядывает мичмана, — Да и металлу на них уходит пропасть.
— Жалдырин, давай второй вариант.
Морячок кивает, устанавливает с Будённым на пусковые салазки второй вариант своих ракет — снаряженное порохом бамбуковое колено с винтовым оперением и металлической боевой частью.
Отмашка. Воющий с присвистом рёв ракет.
Летят ровно — вращение за счёт винтового оперения придаёт им стабильный полёт.
Отлично.
В глазах Гиляровского неприкрытый восторг и азарт. Власьев показывает мне оттопыренный большой палец. На этом варианте и остановимся. Разве что…
— Уважаемый Сяо Мин, что так жутко выло в ваших изделиях?
— Особый свистка, господина офисера.
— Можешь такие поставить на наши ракеты?
— Это мозна, господина офисера. Двадсать копеек за штука.
— Пятнадцать! — общение с китайцами выработало во мне привычку торговаться всегда и по любому поводу.
— Восемнадцать.
— Четырнадцать! — показываю, что дальше цена будет только меньше.
— Холосё, пятнадцать, — покорно вздыхает китаец, но плутоватый взгляд говорит лучше всяких слов — наверняка себестоимость вместе с работой пара копеек — не больше.
— Пятнадцать так пятнадцать. Делайте такие ракеты. Сотню штук. Во сколько они обошлись, кстати?
Жалдырин смотрит на китайцев.
— Железная — два с полтиной. А комбинированная — девяносто копеек.
Пятнадцать копеек плюс девяносто, умножить на сто… Сто пять рубчиков. Господа, штабс-ротмистр Гордеев — нищий! Уйдут все деньги, оставшиеся от тех полутора сотен, что выделил мне от щедрот Ванновский.
— Сергей Николаевич, — поворачиваюсь к Власьеву. — А что в телеге-то?
— Да вот! — Мичман отбрасывает рогожу, прикрывающую груз телеги.
Не верю своим глазам — пяток самых настоящих миномётов.
Вместо опорной плиты — прямоугольная деревянная колода с ручками для переноски. А в остальном — вполне себе миномёт.
— Вес — двадцать пять килограммов, — описывает своё детище Власьев.
На моё счастье, он переходит в метрическую систему и избавляет меня от мук перевода всех этих аршинов, пудов и берковцев в привычные единицы измерения.
— Калибр — шестьдесят миллиметров. Заряд до полукилограмма тротила. Дальность при испытаниях до полуверсты, чему способствует усиленный вышибной заряд. Меняя его мощность, можно корректировать дальность стрельбы. От двухсот метров до полуверсты, как я уже сказал.
Власьев щёлкает замками снарядного ящика, демонстрируя сами мины — овальные стальные «яйца» с оперением на хвостовой части.
Шесть штук. Неплохо для начала.
Отправляю Буденного, Жалдырина и Кузьму переставить ростовые мишени поближе — под предельную дистанцию миномёта. А сами с Власьевым
Мишени переставлены. Вернувшиеся Кузьма, Семён и Жалдырин окружают нас и с любопытством наблюдают за манипуляциями Власьева с его миномётом.
Мичман тщательно выверяет направление ствола и угол наклона, затем вставляет в боевую часть миномёта холостой винтовочный патрон, опускает яйцеобразную мину в ствол, нажимает спусковую скобу у основания миномёта.
Выстрел.
Вжу-у-ух! Взрыв в самой гуще установленных моими бойцами мишеней. Часть разлетелась вдребезги, часть повалена, часть покосилась.
Будь на их месте реальный противник, от отделения бы ничего не осталось: «двухсотые» и «трёхсотые».
Пробую сам под объяснения мичмана. Немного заморочно с патроном, которым надо предварительно снарядить боевую часть миномета.
— А не лучше, Сергей Николаевич, вышибной заряд помещать прямо в мину? Делать на донышке ствола боёк, на дне мины — капсюль. Забрасываешь мину в ствол, капсюль — шмяк по бойку. Всё, мина летит в сторону врага.
— Слушайте, Николай Михалыч, а это мысль!
Конечно, в моём мире до этого дотумкался сумрачный тевтонский гений в ходе Первой Мировой. С послезнанием легко быть гением…
Выстрел.
Моя мина чуть не долетает до поваленных мишеней. Но для первого раза неплохо. Сам мичман-то, поди, успел потренироваться.
Жалдырин, Будённый и мой ординарец тоже делают по выстрелу. Мины ложатся кучно, даже несмотря на то, что оружие для всех внове.
— Хороша у вас, Сергей Николаевич, вышла шайтан-труба.
— Как вы сказали? Интересное название.
— Николай Михалыч, дозвольте старому охотнику[2] попробовать? — Гиляровский весь — сплошной азарт и предвкушение.
Ну, что ж, не станем обманывать его ожиданий.
— Извольте, Владимир Алексеевич.
Мина дяди Гиляя ложится точно в цель. Король журналистов с первого раза превзошёл нас всех, профессиональных военных.
— Эх, десяток годков скинуть, я бы к вам в эскадрон записался вольнопёром.
— Да я и сейчас бы вас взял с удовольствием. Какой вы старик? В самом расцвете сил мужчина. Но думаю, что своим пером вы принесёте гораздо больше пользы в этой войне.
Власьев кашляет в кулак. Достаёт из недр своей волшебной телеги странное ружье: приклад и треть ствола от стандартной «мосинки», а дальше ствол-труба с приваренными к нему раскладными сошками и прицельными приспособлениями.
— Это ещё что за вундервафля?
— Какая ещё вафля? — моргает он.
— Вундерваффе — чудо-оружие по-немецки, — поясняю я, хотя термин ещё не в ходу. Его придумает намного позже нацистская пропаганда.
— Теперь понятно, — смеётся он. — Это — миномётная винтовка. А это к ней припас.