Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия
Шрифт:
Именно поэтому проблемой похоронной инфраструктуры начинает активно интересоваться государство. Как отмечает Пол Эдвардс, сама идея модернизма тесно связана с технологизацией, машинизацией и инфраструктурой (Edwards 2002). Инфраструктура конструируется исходя из модерновых представлений о времени, пространстве и социальной организации. Железные дороги, мануфактуры, городское планирование невозможны без идей нации, индивида и понимания «общего блага». В самой концепции инфраструктуры заложено представление о жизни в сообществе и о коллективной ответственности: если квартира или дом является частной территорией, то дорога, газопровод, канализация — это объекты общего пользования, в процессе доступа к которым обнажается тонкая социальная ткань объединения и сложное переплетение связей и отношений между людьми. Не зря, как отмечает О. В. Хархордин, в Древнем Риме было распространено мнение, что «если нет этой инфраструктуры <… > — тогда нет res publica [65] » (Хархордин и др. 2013).
65
Общее дело (лат.).
К
66
Джулия Ругг на примере Португалии, где только в середине XIX века городские кладбища начинают набирать популярность, отлично показала, как слабый средний класс тормозил развитие кладбищ (Queiroz and Rugg 2003:113–128).
Решающий аргумент в этом противостоянии появился только в середине XIX века, когда были открыты болезнетворные свойства бактерий. Но еще до этого в крупных европейских городах появились активисты гигиены, которые стремились сделать города безопасными. На примере Лондона я покажу, как церковь постепенно лишилась своей монополии на захоронения и как кладбища были переданы в частные руки [67] .
Кладбища в частных руках: случай Лондона
67
Надо отметить, что процесс создания загородных кладбищ шел в Лондоне достаточно медленно. В других европейских странах, в Германии и во Франции, например, этот процесс протекал быстрее. А в Испании и Италии — еще медленнее, чем в Лондоне (Mytum 2003: 801–809).
Первый этап приходится на 1820–1830-е годы. В это время количество жителей английской столицы растет очень быстро — от 1 миллиона жителей в 1801 году до 2,5 миллионов в 1850 году — и городские власти сталкиваются с очевидной нехваткой мест для захоронения. В 1830-х на 50 тысяч умирающих в год для захоронений использовалось приблизительно 300 акров на 200 погостах (Arnold 2006). И хотя главный архитектор Лондона Кристофер Рен еще несколькими десятилетиями ранее говорил о необходимости больших участков для погребений, парламент Великобритании только в 1832 году принимает необходимые меры (во многом из-за эпидемии холеры) и разрешает открыть новые кладбища [68] .
68
Первые частные кладбища были открыты в Англии чуть ранее. Например, это Чорлтон Роу в Манчестере (1821) и Лоу Хилл в Ливерпуле в 1825 году.
Открывается 7 некрополей за пределами города. Их прозвали «Магическая семерка»: Кенсал Грин (1832); кладбище Западного Норвуда (1837); Хайгейтское кладбище (1839); кладбище парка Эбни (1840); Нанхэдское кладбище (1840); Бромптонское кладбище (1840); кладбище Тауэр Хэмлетс (1841). Эти кладбища быстро становятся настоящими парками, где отдыхают горожане. Например, Хайгейт превращается в своего рода музей готических надгробий, широко распространенных в викторианской Англии, и, что вполне в духе романтизма и эстетизации смерти, местом прогулок, т. к. людей привлекали истории о вампирах и призраках, якобы появляющихся на кладбище [69] . Лайза Пикард живописует Хайгейт: «Самым модным некрополем Лондона стало Хайгейтское кладбище, принадлежавшее Лондонской похоронной компании. Оно располагалось на склоне холма, спускавшегося к Суэйн-лейн, и проектировщики использовали эту особенность для создания многоярусного эффекта. В египетскую аллею — узкий наклонный коридор на глубине 12 футов — вели чугунные ворота массивной Фараоновой арки. По стенам коридора располагались чугунные двери в шестнадцать склепов, в каждом из которых стояло по двенадцать гробов на каменных постаментах. В 1878 году склеп стоил 130 гиней (136 фунтов 10 шиллингов). Аллея вела к подземному Ливанскому кругу; там, по обе стороны кольцеобразного туннеля, располагалось двенадцать склепов, каждый на пятнадцать гробов. В центре Ливанского круга стоял великолепный ливанский кедр, который рос здесь с 1693 года. В главной части кладбища имелось место для 30000 могил, каждая из них была рассчитана, как правило, на три гроба и стоила не меньше 2 фунтов 10 шиллингов. Для атеистов и сектантов был выделен неосвященный участок в два акра. Вдоль северной стены тянулись катакомбы, мрачная подземная галерея, в которой находилось 840 ниш. Их можно было купить за 10 фунтов стерлингов или снять на время, чтобы впоследствии подыскать для гроба другое место. К 1854 году это начинание оказалось таким успешным, что похоронная компания решила расширить кладбище в единственно возможном направлении — купив еще 19 акров на другой стороне Суэйн-лейн. Обе часовни на старой территории использовались также при похоронах на новой, однако Суэйн-лейн была людной улицей, и таскать гроб через забитую транспортом дорогу было немыслимо.
69
Сейчас можно выбрать огромное количество разных экскурсий на сайте кладбища (см.:.
Интересна история создания кладбища Кенсал Грин — первого частного некрополя в Лондоне [70] . Идея создания подобного кладбища пришла в голову молодому британскому аристократу Джорджу Кардену во время посещения парижского кладбища Пер-Лашез [71] . Он так вдохновился увиденным, что, заручившись поддержкой влиятельных сторонников (члена английского парламента Эндрю Споттисвуда и банкира Джона Дина Пола) — основал похоронную компанию The General Cemetery Company [72] .
70
Несколькими годами позднее, в 1835 году, откроется Leeds General Cemetery Company, которая вложит более 11 000 фунтов стерлингов в строительство St George's Field.
71
У Пер-Лашез тоже интересная история. В 1804 году это место было выкуплено местными властями для строительства кладбища, но по причине удаленного расположения от города оно не стало популярным. Чтобы исправить ситуацию и повысить символический статус кладбища, проектировщик кладбища и один из его совладельцев Николя Фрешот, договорившись с местными властями, перенесли на Пер-Лашез прах Лафонтена и Мольера. В 1817 году сюда же были перемещены останки Пьера Абеляра и его ученицы Элоизы. Это возымело эффект, и уже к 1824 году количество постоянных «обитателей» Пер-Лашез выросло с нескольких десятков до 33 тысяч.
72
Кстати, компания существует и по сей день, руководя деятельностью Кенсал Грин.
Как только был поднят вопрос о строительстве новых кладбищ, парламент одобрил предложение инициативной группы. Кенсал Грин стал первым из «Магической семерки». В январе 1833 года епископ Лондона уже освящал 20 гектаров кладбища, при этом предусмотрительно оставив еще 10 гектаров для светских захоронений.
Первые 10 лет кладбище Кенсал Грин не было престижным местом, хотя оно по праву гордилось применением передовых на тот момент технологий: для обслуживания катакомб использовался гидравлический лифт. Родственники усопших могли выбирать способ захоронения: катакомбы, мавзолей, склеп или традиционную могилу в земле в обрамлении зелени (существовала богатая коллекция из почти 800 видов деревьев и кустарников). А чтобы сэкономить на садовниках, владельцы некрополя пускали бродить по нему коров.
В 1843 году на Кенсал Грин пожелал быть погребенным член королевской семьи — Август Фредерик, герцог Сассекский. За последующие примерно 70 лет здесь найдут свой покой 12 членов королевской семьи и 600 представителей знатных фамилий. Кенсал Грин стало национальным достоянием.
У «Магической семерки» были конкуренты. К одному из проектов этого времени относится «Metropolitan Sepulchre» Томаса Уилсона, начатый им еще в 1829 году. Согласно представлениям автора, Лондон остро нуждался в «доме для мертвых», которым должна была стать огромная пирамида на севере Лондона. В некрополе предусматривались помещения для обслуживающего персонала, висячие сады, фонтаны и собственная часовня. Гигантское строение планировалось построить из красного кирпича и облицевать черным гранитом.
По проекту Уилсона пирамида стала бы местом упокоения 5 миллионов англичан, принимая в год около 40 тысяч тел [73] . Предполагалось, что в усыпальнице будет 94 этажа, а в основании она займет 10 гектаров (квадрат со стороной почти 270 метров). Как говорил сам Уилсон, пирамида-кладбище — это «пример величественного великолепия, не имеющий себе равных в этом мире». Дело оставалось за малым — найти деньги. Для этих целей была учреждена Pyramid General Cemetery Company.
73
То есть почти 85% всех умирающих в Лондоне.