Рождение света. Том первый
Шрифт:
– Да, вы правы, Люцифер, – немного остыв, промолвил Чезаре. – После смерти Джофре и свадьбы младшего Джованни она единственная, кто привносит свет в мою жизнь.
Интересно, каким же образом? Естественно, я не воспроизвёл данную порочную мысль, сочувственно кивая Борджиа.
– Скоро будет второй повод радоваться! – ответил я в момент, когда мы одновременно остановились перед высокой оградой.
– Вот мы и прибыли, синьоры, – раздался за моей спиной хриплый голос Микелетто. – Вилла Романо.
Глава 4. Инсертум
Который час отсиживаю свой шедимав зад за столом, заваленный бумагами и кусками пыльного пергамента. Работы навалилось перед началом учебного
Хочется выть и отправить себя на скамейку запасных. Беру в руки очередной «важный» документ… Опять нужно подписать писульку, связанную с этим балом, будь он неладен. Несомненно, что такое событие требует особого контроля, – впервые за историю существования Имморталиса в непринуждённой обстановке, попивая горячительные напитки, соберутся все высшие сливки бессмертного общества, но… Ливах, как бы чего дурного не случилось! В организации таких высококультурных мероприятий я сам ещё ни разу не принимал участия.
И не только я который ама хожу сам не свой – Фаэ тоже был по уши завален работой и мыслями, чтобы бал прошёл пускай хотя бы без катастрофических эксцессов.
Как же дожить до этого и не сойти с ума?
Достаю из кармана брюк любимые чётки и начинаю привычно перебирать бусины из кремового селенита [30] , постепенно возвращая себе необходимое спокойствие. Видимо, я перегорел. Срочно нужно дать себе хотя бы немного отдыха и проветриться. Охота, конечно, сходить на земной матч, сбросить напряжение, глазея на игроков, попивая пшеничный лагер…
30
Полупрозрачная волокнистая разновидность гипса с оптическим эффектом кошачьего глаза и шелковистым блеском.
Бросив уставший взгляд на незаконченный отчёт для Каберсева, недовольно отодвигаю бумаги в сторону, из-за чего лежащие на краю книги гулко падают на пол.
Девра с ними!
Мне просто необходимо покинуть обитель пыли и шедимав бюрократии, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
Выхожу из кабинета, даже не подумав запереть за собой дверь – никому, по правде, не сдались эти бумажки, – и бреду по давно изученному маршруту на задний двор. За время каникул Эрит выглядел опустевшим, но уже сегодня сюда начали прибывать ученики, хотя до начала учёбы ещё есть несколько амаишс. В высокие витражные окна бьёт закатное солнце, играя на стенах коридора разноцветными бликами благодаря мозаике, где изображены сюжеты из истории бессмертных. Сколько я работаю и почти живу здесь, но так и не привыкну к этой красоте, к небу, поражающему оттенками синего и голубого, к постоянно ясной погоде и мягкому климату. Последний раз, когда я спускался в Гиенум, долго не мог там продержаться – слишком жарко, слишком душно, слишком шумно. Либо я «старею», либо просторы родного дома больше не внушают мне былого удовольствия.
Дойдя до широкой арки, являющейся проходом на задний двор, где ученики во время перерыва обычно сидят на скамейках и миленько беседуют или готовятся к урокам, останавливаюсь и облокачиваюсь о холодный камень, складывая руки на груди и наблюдая, как вдали парят кучевые облака с небольшими островками суши. Вокруг царит безмятежность…
Тишина. То, что нужно для моей головы, забитой под завязку.
По саду неспешно прогуливаются ученики. По их нежным оттенкам перьев, которые переливаются в лучах оранжевого солнца, сразу понятно, что в Эрит возвращаются ангелы. Большая часть из них уже учится не первый цикл, но вот последняя группа – точно новенькие. Они с любопытством озираются по сторонам, разглядывая монументальную постройку, выполненную в готическом стиле, – таких у них сейчас
И всё это – наше с Фаэ достояние…
Я шёл и шёл по плохо освещённому тёмному коридору Каберсева, ведущему к главной зале, где обычно проходили самые значимые собрания. И сегодняшний день был для меня почти что роковым: предстоял важный, но одновременно тяжёлый разговор с Ниссахс. Откладывать столь судьбоносное решение никак было нельзя – слишком долго мы с Фаэ добивались открытия Эрита. Прошлый раз претерпел неудачу, но теперь что-то подсказывало мне – вроде смертные называют это внутренним голосом, но мне кажется, что это зов отчаяния, – в этот раз должно получиться.
Всё или ничего.
И если сейчас ситуация не сдвинется с мёртвой точки, то я потеряю всякую веру в справедливость. Зря, что ли, я столько шанас думал, каким образом мне выбраться со дна кагеиль иза! Как наконец-то воспрять духом и перестать околачиваться на отшибе… И шедимав иерархии и самого Гиенум. Я просто обязан справиться. Да и помимо прочего многие давно стали понимать, что обучение молодняка неполно: они, может, и знают досконально о законах Гиенум, но им не хватает более развёрнутой информации обо всём Имморталисе. И как я вместе с другими учителями-шедимс мог помочь им в этом? Ответ был ясен без всяких пояснений – никак. Поэтому в данный момент Эфаэль старался переубедить Серафимов, а я пытаю счастье с сильными мира Гиенум.
Остановившись у больших дверей, я глубоко вздохнул, наполняя самого себя хоть какой-то частичкой самоуверенности. Одно дело – объяснять правильность предлагаемого решения перед каждым Ниссах в отдельности, другое – когда они все вместе, да ещё и при Едэлем, который прежде был кардинально против.
Нужно как-то сконцентрироваться…
Подняв взгляд, я посмотрел на мрачный расписанный потолок, откуда на меня глядели тысячи глаз Аргуса [31] . Одна их часть спала, а другая бодрствовала, что делало его идеальным стражем. Жуткое зрелище, особенно когда знаешь эту тварь вживую.
31
Персонаж древнегреческой мифологии. Многоглазый великан, в связи с чем получил эпитеты «Всевидящего» и «Многоглазого», или «Панопта».
Расправив плечи, я сотворил самое невозмутимое лицо из возможных, а после открыл двери…
Не помню уже, сколько шанас я не бывал в зале собраний, – он претерпел значительные изменения после моего последнего визита: фрагменты на стенах, что изображали безмятежные моменты истории, исчезли, а их место заняли новые фрески с высшими шедимс, облачёнными в доспехи, навевающие могущество и превосходство.
– Геридон, как всегда вовремя, – произнёс низкий голос, принадлежавший Рашев Гиенум.
Он сидел на небольшом возвышении прямо напротив меня, держа ладони перед собой, переплетая пальцы. По левую руку от него восседал Левиафан, что слегка кивнул мне в знак приветствия. Подле Милецет сидели Баал-Зевув, Ма-Амон, Веельфегор и Аэшма-Дэва, но место между двумя последними пустовало, равно как и место по правую руку от Едэлем. И если первое точно предназначалось мне, то второе – Йорев, которого здесь не было.
В полумраке помещения, что раньше освещалось ярким пламенем факелов, мне было не различить, в каком настрое находились собравшиеся. Почтенно поклонившись всем присутствующим, я немедля занял стул, любезно уготованный мне.