Рождённая на стыке веков
Шрифт:
Малыш, испуганно оглядываясь на неё, подошёл ко мне. Я подняла его на руки и прижала к себе.
– Мы пойдём уже. Спасибо вам всем, – сказала я, направляясь к выходу.
Но меня окликнула Пелагея. Обернувшись, я остановилась.
– Вы сейчас идите ко мне домой, отдохните. Дарья? Иди с ними. Утром я с тобой в нарком схожу. Проводим их на вокзал и сходим. У них путь долгий, на дорогу еды приготовить надо, – сказала Пелагея.
Дарья посмотрела на нас, мы с Дашей стояли, не зная, что
– Давай я его понесу, устанешь, – сказала Даша.
– Я эту минуту ждала долгие шесть лет, Даша. Как я могу устать? – ответила я, крепче прижимая к себе сына.
Мы пришли к дому Пелагеи. Её сыновей дома не было.
– Иван на работе, а Егор в школе, верно, – сказала Дарья и взяв ключ из-под половика перед дверью, вложила его в замочную скважину.
От печи шло тепло, поставив сына на пол, сняв телогрейку, я расстегнула пуговицы на пальто сына. Он всё время молчал, покорно поднимая руки. Дарья стала накрывать на стол. Утром, я есть не могла, поэтому почувствовала чувство голода. Даша помогала Дарье, меня они не тревожили, понимая, что сейчас со мной творится. Абдулла есть не стал, отворачиваясь от меня.
– Пусть привыкнет, да и поел он недавно, – сказала Дарья и ушла в комнату, откуда вынесла деревянную лошадку.
– Я так счастлива! – вырвалось у меня.
Я смотрела на сына, который тут же сел на коврик и занялся игрушкой.
Кажется, я расслабилась, сыночек был рядом со мной, я успокоилась. Но от напряжения болела голова, руки, ноги и спина, всё тело просто ломило. Кажется, лицо у меня выражало то ли боль, то ли страх, но Дарья внимательно посмотрела на меня.
– Да на тебе лица нет! А ну-ка, поешь немного и ложись, отдохни. Если утром хорошо будешь себя чувствовать, провожу на вокзал. Путь далёкий, его ещё выдержать нужно, – сказала она, протягивая мне кусочек хлеба и варёную картошку.
Даша взяла из моих рук картошку и почистив её, посыпала солью.
– На вот, с зелёным лучком поешь, вкуснее будет, – сказала она.
Я была им очень благодарна, мне было приятно, что обо мне заботятся.
– Спасибо, мои дорогие. Я в порядке. Просто переволновалась. Слабость такая… сама не пойму, – с трудом пытаясь улыбнуться, сказала я.
– Теперь всё будет хорошо, Халида. Давай, поешь и ложись. А за Абдуллой я сама присмотрю, – сказала Даша.
Я с благодарностью посмотрела на неё, оставлять сына мне не хотелось. Малыш усердно старался двигать лошадку, но на половике у него это никак не получалось. Мы втроём смотрели на Абдуллу, который не обращал на нас внимания. Кажется, он устал и начал злиться от того, что его лошадка совсем не двигается, он вдруг поднял её и с детской силой, бросил игрушку под стол.
– Ох!
Я встала, чтобы взять сына на руки, но покачнувшись, чуть не упала, тут же сев обратно.
– Халида? Что с тобой? – вскрикнула Даша.
– Не знаю… голова закружилась. Сейчас пройдёт, – ответила я, оперевшись о стол.
Не слушая меня, Дарья помогла мне подняться и отвела в комнату.
– Вот, ложись, отдохни. Ты просто переволновалась. А за твоим сыном мы присмотрим, – сказала Дарья.
Я легла, мне и правда стало плохо. Хотя оставлять сына, которого я только что нашла, мне не хотелось.
Дарья прикрыла дверь, оставив меня одну. Кажется, я уснула, хотя чувствовала, будто провалилась в бездну. Проснулась я от шума, поднявшись, вышла и увидела, как Даша игралась с Абдуллой. С работы вернулась Пелагея, они с Дарьей готовили ужин. Видимо, Пелагея принесла молоко и каша была почти готова. После отдыха, мне стало намного лучше, я взяла сына на руки, но он, отталкиваясь от меня, просился к Даше.
– Он привыкнет, наберись терпения, – успокоила меня Даша.
– На вот, покорми сына кашей, я ему немного сахарку положила, – сказала Пелагея.
С благодарностью посмотрев на неё, я взяла из её рук миску и усадив Абдуллу на колени, стала его кормить. Кажется, ребёнок хотел есть, поэтому он спокойно ждал очередную ложку каши, на которую я старательно дула, чтобы остудить. Аппетит у него был хороший, когда он доел, я вытерла ему ротик и прижала к себе. Но он тут же спустился с моих колен и сев на пол, взял, брошенную им игрушку. На имя Абдулла, малыш не реагировал. А я не уставала повторять его имя.
– Не мучай ты ребёнка, называй Сашей, красивое имя. Вырастет, привыкнет к своему имени, – сказала Пелагея.
– Да, Вы правы. Сашенька? Иди к маме, – сказала я, протянув руки к сыну.
К моей радости, он подошёл ко мне и попросился на колени.
– Ну, наконец-то! – радостно воскликнула я, прослезившись.
– Что решили то? Может пару дней отдохнёте? Уехать завсегда успеете, – сказала Пелагея.
– Нам, конечно же, лучше уехать… путь не близкий, да и отметиться надо будет по приезде в Ташкент. Иначе, могут быть проблемы. Но… я тут подумала… Дарья? Нам бы хотелось помочь тебе в поисках сына, но мы и сами сейчас на птичьих правах. Так хоть узнаем, что ответит нарком. Иначе, покоя нам не будет, после всего, что ты и Пелагея для нас сделали, – сказала Даша.
Я была с ней согласна. Моей благодарности этим женщинам не было предела.
– Если мы не будем Вам в тягость… мы только узнаем, что у Дарьи всё в порядке и уедем, – сказала я.
– Какая тягость? Оставайтесь, картошка есть, хлеба ещё на два дня хватит. Вот, молока немного осталось, так что голодными не останемся. Скоро Иван с работы придёт, он всегда что-нибудь приносит, – сказала Пелагея.
– А младший-то где? Не пришёл ещё? – спросила я.