Рождённая на стыке веков

Баширова Шаира

– Да, работала, укладчицей, семь лет назад, – ответила я.

– Что же ушла? Не понравилось? – спросил словоохотливый мужчина.

– Нравилось, работа, как работа. Обстоятельства вынудили уйти, – ответила я.

То ли мужчина понял, что я прибыла "оттуда", то ли не хотел меня тревожить, но посмотрев на часы на руках, он прошёл за перегородку и сел на табурет. Я отошла в сторону и стала смотреть через открытую дверь во двор.

Через пятнадцать минут, раздался гудок и ещё через пять минут, из цехов

стали выходить рабочие. Сторож вышел из-за перегородки и подошёл к двери. Он вынул очки из кармана чёрного рабочего халата и внимательно стал смотреть на рабочих, которые, разговаривая между собой, шли в сторону столовой. Сердце тоскливо защемило, я вспомнила, как точно так же, в обеденный перерыв, вместе с Бахрихон опа и Мирзой, каждый день ходила обедать. Мои мысли прервал громкий голос сторожа.

– Эй! Мирза! Поди сюда!

Из толпы отделился знакомый силуэт мужчины и направился к проходной.

– Чё, дядь Миш? Звал меня? – я узнала голос Мирзы.

– Звал, тут до тебя пришла женщина с ребёнком. Выйди-ка к ней, – сказал дядя Миша, указывая на меня рукой.

– Да? И кто же это? – с удивлением произнёс Мирза.

– Это я, Мирза, я… Халида, – мой голос дрожал.

Мирза подошёл ближе и внимательнее, ошалело посмотрел на меня.

– Халида? Ты откуда? Мне сказали, что ты в свой кишлак вернулась?

– Долго рассказывать. Нам бы поговорить. Но Вы же до шести на работе, – сказала я, невольно заплакав.

– Дядя Миша, пропусти, а? Я хоть накормлю их. А это кто такой? Не бойся, малыш, иди ко мне, – сказал Мирза, протягивая руки к Абдулле.

То ли ласковый голос, то ли доброе лицо расположили сына, но он спокойно подошёл к Мирзе.

– Это мой сын, Абдулла, – сказала я.

– Мирза, ты же знаешь, я без разрешения начальства не могу пропускать посторонних на территорию завода, да ещё с детьми, – сказал дядя Миша.

– Тут недалеко, есть общественная столовая, пошли туда, – сказал Мирза, проходя через проходную на улицу.

Он крепко держал Абдуллу за руку и тот послушно шёл за ним. Попрощавшись со сторожем, я пошла за ними. Мы прошли с километр и за углом здания, я увидела столовую, куда быстро шёл Мирза. Войдя в помещение, он усадил меня и сына за стол.

– Я сам всё принесу, посидите, – сказал он и быстро пошёл к стойке.

Он заметно изменился, волосы поседели, появились морщины на лбу, осанка стала твёрже, но особенно, меня поразил взгляд Мирзы. Взгляд стал более жёсткий, прямой, даже дерзкий. Конечно, он воевал, видел смерть рядом, думал, вернётся к любимой жене, но ни жены, ни дома.

– Как же жизнь жестока, – подумала я.

Мирза пришёл с подносом в руках и переложил на стол тарелки, рисовый суп с овощами, гречка с котлетой, нарезанные огурцы и помидоры, компот в граненных стаканах и три кусочка хлеба. Царский обед, по тем временам, я почувствовала голод.

– Можно было только суп взять, Мирза. Или второе. Зачем столько? Нам с Абдуллой бы хватило

тарелку на двоих, – смущаясь, сказала я.

– Парень расти должен, а значит, много есть. Верно, Абдулла? – спросил Мирза, погладив сына по голове.

Тот деловито кивнул и взял в ручку ложку.

– Ешьте. Я поднос отнесу, – сказал Мирза.

Вернувшись, он сел за стол и принялся за еду.

– Сейчас нам поговорить не удастся, времени мало, а разговор, как я понял, будет долгим. Где тебя найти можно? Я бы после работы зашёл, – спросил Мирза, с аппетитом отправляя в рот ложку с супом.

– Где найти? Может встретимся… ну хотя бы тут, недалеко, во сколько Вы с работы выйдете? – спросила я, помогая сыну есть.

– В шесть. Ладно, напротив завода небольшой магазин, подходи туда к шести. Ты прости, но мне пора, сама понимаешь, опаздывать нельзя. Да… меня же начальником цеха назначили, – как бы между прочим, сказал Мирза.

– Здорово! Поздравляю. Я буду ждать Вас, – сказала я.

– Спасибо. Да, договорились, – доедая второе и допивая компот, ответил Мирза.

Потом он поднялся и сложив свою уже пустую посуду, отнёс к стойке.

– За обед я заплатил. До встречи. Вы не торопитесь, отдохните. Я пошёл. – сказал Мирза, намереваясь уйти.

– Мирза? – окликнула я его.

Он повернулся и посмотрел на меня.

– Я очень рада, что Вы живым вернулись с войны, – сказала я, с грустью улыбнувшись.

– Я тоже, – тихо ответил он и тут же ушёл.

Мы с сыном поели, я собрала посуду и отнесла к стойке. Взяв сумку с продуктами, которые мне дала Хадича, взяв сына за руку, мы пошли к выходу. Я всё же решила найти участкового и отметиться, чтобы потом не было недоразумений. Пройдя пешком, благо дело, участковый, как оказалось, находился недалеко от дома, где я раньше проживала, я дошла до соседнего дома, в котором находился кабинет участкового. Он оказался на месте. Постучавшись, я вошла.

– Здравствуйте. Можно? – спросила я.

За столом сидел тучный мужчина, узбек. С круглым, серьёзным, даже сосредоточенным лицом. Я оробела, не смея подойти к столу. Мужчина был в форме и от жары, постоянно вытирал лицо и шею платком.

– Входи, дочка, что у тебя? Ты садись, говори, – спросил участковый на узбекском языке.

Я подала свой паспорт, который приготовила заранее.

– Меня освободили. Вот, пришла к Вам, сказали, так полагается, – голос мой дрожал.

Мужчина внимательно посмотрел на меня, просмотрел данные паспорта. Потом взглянул на Абдуллу, который просто засыпал, прислонившись ко мне. Мужчина вдруг встал из-за стола и подняв ребёнка, положил на диван.

– Что же ты, дочка, с ребёнком по жаре ходишь? Заболеет ещё. Да и обувку ему нужно, кто же сейчас ботинки носит? – говорил он, поглаживая ребёнка по голове.

– Я знаю, надо купить. Вот на работу устроюсь и конечно куплю, – сказала я.