Рождённая на стыке веков

Баширова Шаира

– Даша? Ты поела? – спросила я.

– Нет. Пришла, наконец? Я вас ждала, думала, вместе поедим. На оставшиеся деньги, я на базаре продукты купила, картошку, лук, морковь, крупы немного взяла, макароны и рис. Масло удалось достать, думала, на тушёнку хватит, но денег не осталось, – сказала Даша, мыльной рукой убирая со лба прядь волос, непослушно падавшую на лицо.

Я подошла к ней и сняв с головы платок, повязала ей на голову, убрав волосы под платок.

– Мой руки,

кормить тебя буду. Ужин позже приготовим. У меня много новостей. Пошли, – сказала я, возвращаясь в комнату, где оставила на столе всё, что принесла с собой, бросив узел с вещами на диван.

– Правда? По лицу вижу, новости хорошие, – сказала Даша, ополаскивая руки и вытирая их.

– Очень хорошие. Сама не ожидала. Ой… прости. А у тебя что? В школу ходила? Что тебе сказали? Примут на работу? – спросила я, вспомнив, что и Даша должна была устраиваться на работу.

– Давай за столом поговорим, я очень есть хочу, – сказала Даша, заглядывая в сумку.

– Ого! Ты что, магазин ограбила? Откуда столько всего? Сыр… колбаса? Ммм… тушёнка? Ой и сгущёнка, ну ты даёшь! Лепёшки… мечта! Халида? Откуда это богатство? – Даша была крайне удивлена.

– Ты же сказала, за столом поговорим, – ответила я, подморгнув ей.

Быстро приготовив на стол, мы наконец сели. Абдулла есть отказался, взяв свою деревянную лошадку, он сидел на полу и игрался. Я подробно рассказала Даше, что произошло за сегодняшний день, а она с аппетитом ела и слушала, часто удивлённо поднимая брови. А когда я ей рассказала об участковом, она даже есть перестала.

– На него посмотришь… ни за что не подумаешь, что человек такой добрый окажется. Они вещи сыну моему дал. Его сыну маленькие уже. Давай посмотрим, – сказала я, вставая из-за стола.

Взяв с дивана узел, я занесла его на кухню и уже хотела развязать, но Даша остановила меня.

– Не нужно на кухне, пошли в комнату. Я поела, поверишь, семь лет не ела такой вкуснятины. Вечером, можно тушёнку с макаронами пожарить, – сказала она, вытирая рот и руки маленьким полотенцем.

Я понесла узел обратно в комнату и положив на диван, наконец развязала.

– Охххо! Да Абдулле этого на пару лет хватит. Сколько здесь всего. Сандалики совсем ещё не поношенные, даже игрушки есть. Абдулла? Смотри? – Даша показала ребёнку матрёшку, мишку и пару машинок.

Абдулла, обернувшись, оторопело смотрел на игрушки. Потом вскочил с пола и схватил матрёшку, в разноцветном костюмчике и колпаке с бубончиком.

– Это мне? – осторожно спросил Абдулла.

Мы с Дашей улыбались.

– Тебе, малыш. На вот и это возьми, – отдавая мишку и машинки ребёнку, сказала Даша.

Через две минуты, Абдулла восторженно разглядывал своё богатство.

– Смотри! Матросский

костюмчик. Абдулла? Иди ко мне, радость моя, – позвала я сына.

Он нехотя оставил игрушки и подошёл к нам. Я быстро сняла с него рубашку, похожую на пижаму, зашитую в нескольких местах и вельветовые штанишки. Надела на него матроску с шортиками на лямках и даже сандалики. Абдулла довольно смотрел на свои ножки.

– Как хорошо, а то ведь и денег не осталось, чтобы вещи ребёнку купить. Прости, но я подумала, что нужны продукты, особенно Абдулле, – сказала Даша.

– Нам очень повезло, Даша. Равшан акя оказался добрейшим человеком. Даже с садиком для Абдуллы помог, представляешь? Теперь я могу спокойно устроиться на работу. А у тебя что? Рассказывай, – спросила я.

– У меня, к сожалению, не так весело, как у тебя. Директора школы поменяли, сейчас там мымра сидит, такая, вся из себя. Она и слушать меня не стала. Ни мой диплом, ни то, что я в той школе проработала столько лет, её не интересовали. Когда вышла из её кабинета, встретила своих коллег. Поверишь? Они мимо прошли, будто и не знали меня никогда. А когда я окликнула, как я думала, близкую подругу, она даже не обернулась, пошла быстрее. И я ушла, не солоно хлебавши. В общем, с учительской деятельностью, кажется, покончено. Что делать, я не знаю. А этот… участковый, он дал мне год испытательного срока, сказал, что я буду под наблюдением, мальчишка. Самовлюблённый осёл, – расстроено рассказывала Даша.

– Потерпи, дорогая, всё утрясётся, мы же только приехали, нужно время. А пока, мы устроимся на завод, вместе будем работать. Мирза нам поможет. Там и платят больше, – обняв Дашу за плечи, сказала я.

– Знаешь, Халида… я только и делаю, что жду и терплю. Устала. Но ты права, прости. На заводе тоже можно работать. Завтра с утра и пойдём. Во сколько тебя Мирза ждёт? – спросила Даша, посмотрев на настенные часы, которые после того, как она их завела, к нашему удивлению, пошли.

– В шесть часов, – ответила я, с любовью взглянув на сына, который сосредоточено старался посадить матрёшку на деревянную лошадку. А игрушка упрямо, растопырив тряпочные руки, с цветными фонариками на руках, постоянно падала.

– Так чего ты сидишь? Половина шестого уже, собирайся и иди. Я с ребёнком посижу. Надень другое платье, у меня и босоножки есть, надо тебе волосы поправить. Давай мы их заколем шпильками на затылке, так красивее будет, – беспрерывно говорила Даша, открывая шкаф.

Она достала вешалку и сняла голубое платье в мелкий цветочек, такого фасона, как был на Хадиче, потом с дна шкафа достала коробку, открыла её и взяла босоножки светло-коричневого цвета. Потом опять с головой залезла в шкаф и вытащила сумочку.

– Вот, ридикюль, – с радостью сказала Даша.

– Да мне и положить в него нечего, зачем, не нужно, – сказала я.

– Это для солидности, держи и возражения не принимаются, – сказала Даша.