Рожденная в огне
Шрифт:
Но даже при всех ухищрениях оставалась все время угроза, что красный рубиновый цвет примет коричневый оттенок…
Да, стенку нагрудного индейского знака следует сделать тонкой – чтобы свет мог проходить сквозь нее и преломляться там. Это потребует дополнительного нагрева и особо тщательной и аккуратной работы.
Остаток дня она провела возле печей, с трубкой в руке, и, когда оторвалась от работы, было уже время ужина. Про обед она сегодня забыла.
Хватит с меня консервированной пищи! – решила она. Отпраздную окончание работы за нормальной
Мегги не стала раздумывать над тем, почему ей захотелось вдруг оказаться среди людей, хотя еще только утром этого дня она благословляла свое одиночество и не помышляла расставаться с ним.
По возвращении из Дублина она не видела никого, кроме Брианны, с которой обошлась довольно грубо, о чем сейчас сожалела. Сожалела, что так и не удосужилась вникнуть поглубже в положение сестры, которая во все времена была в самом эпицентре семейных ссор – между матерью, с одной стороны, и отцом и Мегги, с другой. Несчастный второй ребенок в несчастливой семье.
Вместо того чтобы накидываться со своими попреками, как она это сделала, на следующий день после приезда на Брианну, нужно было поговорить с ней совсем о другом: рассказать, что узнала она про их мать от миссис Суини. Интересно, известно ли об этом Брианне? И, если да, отчего та никогда не рассказывала этого ей? Не считала нужным?
И опять обида захлестнула Мегги, но она сумела отогнать ее и сосредоточилась на мысли о том, как отправится в паб и хорошенько там поест. А разговор с Брианной подождет.
Ей хотелось побыть с простыми, обычными людьми, которых давно знает; посидеть с ними за столиками с горячей пищей и холодным пивом, поговорить о жизни, вспомнить об отце. Это должно отвлечь мысли от работы, от Рогана, с кем неминуемо придется еще неоднократно встречаться. Хочешь не хочешь.
Вечер выдался погожий, без дождя, и она решила прокатиться до деревни, где находилась пивная, на велосипеде. Три мили туда, три обратно – не привыкать.
Уже наступили долгие летние деньки, солнце садилось поздно, стояла теплынь, многие фермеры вновь возвращались на свои поля после ужина. Извилистая дорога, по которой она ехала, с обеих сторон заросла высоким кустарником – казалось, что путь ее проходит по длинному туннелю.
Она усердно жала на педали, не оттого, что торопилась, а просто так, ради удовольствия, и довольно скоро вырвалась из кустистого туннеля на простор долины.
Сразу же ей ослепила глаза сверкавшая под лучами заходящего солнца жестяная крыша чьего-то амбара, запахло сеном, жимолостью, свежескошенной травой. Беспокойство, которое не отпускало ее с той поры, как она вернулась из Дублина, стало быстро улетучиваться, освобождая душу, снимая напряжение с тела.
Начались дома фермеров, где во дворах сушилось на веревках белье, играли дети. Вот развалины старого замка – величественное нагромождение серых камней, за которыми жили когда-то призрачные теперь герои сказаний и легенд, установившие еще в незапамятные времена тот образ жизни и порядок мыслей,
Еще один поворот, глаза уловили отблеск реки, которая текла среди высокой травы, а затем началась деревня.
Домов здесь в последнее время стало намного больше, они тесно примыкали друг к другу. Новые постройки вызывали у нее вздох сожаления – уж очень примитивны были эти блочные домики, очень неряшливо покрашены в какой-то тускло-коричневый цвет. Ее душа художника страдала от их вида. И только большие ухоженные сады смягчали уродство.
Она выехала на главную улицу, миновала мясную лавку, аптеку, небольшой магазин Дэвида Райана и совсем маленькую опрятную гостиницу, когда-то принадлежавшую деду.
На минуту она остановилась, сошла с велосипеда. Захотелось представить, как ее мать жила здесь, когда была девочкой. И, судя по тому, что рассказывала миссис Суини, очень красивой девочкой да еще «с голоском ангела».
Если это правда, почему у них в семье почти не звучала музыка? И почему, не могла понять Мегги, никто и никогда при ней не упоминал о былых талантах Мейв Фини, ныне Мейв Конкеннан?
Надо бы спросить, подумала она. И лучшего места, чем пивная О'Малли, для этого не найти.
Когда она ставила велосипед, возле нее остановилась семья пеших туристов – муж, жена и двое детей. Женщина с увлечением снимала видеокамерой «настоящую ирландскую деревню», на фоне которой ей позировали остальные члены семьи. Видимо, Мегги попала в ее объектив, потому что, отвлекшись от камеры, женщина приветливо помахала ей рукой и сказала:
– Добрый вечер, мисс.
– Вам тоже.
Будучи в благодушном настроении, Мегги даже никак не реагировала, когда у слыхала, как женщина тихо сказала мужу:
– Заметил, какой у нее прелестный акцент? Спроси ее о чем-нибудь, Джон. Я хочу записать на пленку.
– Э.., простите… – неуверенно начал мужчина. Мегги повернулась к нему, решив продолжить игру.
– Могу я чем-нибудь помочь вам? В свою речь она постаралась вложить как можно больше западноирландского акцента.
– Если не затруднит, мисс. Мы хотим поесть где-нибудь здесь. Местную пищу. Что бы вы посоветовали? Мы только сегодня из Америки.
– Что ж, если желательно чего-нибудь особого, то в пятнадцати минутах отсюда находился замок Дромоленд. Это отразится на ваших кошельках, но аппетит будет удовлетворен как нельзя лучше.
– А что-нибудь попроще? – смущенно спросила женщина.
– Ничего не может быть проще и лучше, чем вот эта пивная. – Мегги указала на вывеску Тима О'Малли. – Там такие чипсы – пальчики оближете, ну и все остальное. И сам хозяин тоже достоин всяческого уважения.
Она с искренним удовольствием делала рекламу заведению О'Малли, а два американских мальчишки смотрели на нее, как на существо, выпрыгнувшее из межпланетного летательного аппарата.
– Ас детьми туда пустят?
– Здесь Ирландия. Детей у нас пускают везде. Желаю вам приятного путешествия и хорошего аппетита.