Розовый слон
Шрифт:
И работа закипела. Знакомый психоневролог, который жил в соседней колонии и вместе с ними играл в волейбол, измерил кровяное давление Клаупика и нашел, что оно по меньшей мере на атмосферу превышает нормальное. В научном институте кровяного давления Клаупику выписали голубой больничный лист с отметкой "домашний режим". Прикрепив голубой лист на стене, Клаупик взломал дощатый пол и взялся за лопату. Работал по ночам, когда были опущены оконные шторы. Вырытую землю насыпали в хозяйственные сумки. С этими сумками Клаупики всей семьей — трое детей да двое взрослых — раз двадцать за ночь ходили на море купаться, потому что
— Эти кирпичи больше не считаются кирпичами, а строительным мусором, они сняты с государственного бюджета. В строительстве есть такое правило: из всех кирпичей положено расколошматить двадцать процентов, чтобы отобрать самые крепкие. Разбитые кирпичи списывают как запланированные убытки.
Дымоход сложили за одну ночь, чтобы ошарашенные Калкавы не успели бы тоже в темпе соорудить каминный подвал.
Калкавы не успели. Когда они увидели, как у соседей радостно вылетали в трубу сосновые шишки, превращенные в дым, Калкав печально склонил голову над тарелкой, ибо взгляд его супруги Вивианы, пылающий красным огнем, как и ее крашеные волосы, недвусмысленно говорил, что по сравнению с Клаупиком ее муж является не просто всего лишь аспирантом, но и невеждой, лентяем, идиотом и евнухом, да, идиотским евнухом.
— Это не может так… оставаться и… не останется… — печально вздохнув, пообещал Калкав и уехал в неизвестном направлении.
Он вернулся ночью на грузовике, из которого вылезло двенадцать мужчин. В старой пиратской песенке сказано, что двенадцать человек сидят на сундуке с мертвецом и пьют бутылку рома. Эти двенадцать обходились ромом без сундука с мертвецом, поскольку пили стоя. Оказалось, что зять Калкава, колхозный бригадир, уговорил свою бригаду строителей поехать на добровольную толоку и вдобавок выпросил колхозную машину на одну ночь. Всю ночь они рыли, возили и клали.
На следующее утро Клаупик осторожно бил ладонью по спине своей Гудрите, потому что она поперхнулась сваренным всмятку бескалорийным яйцом. Да и как тут не поперхнуться: над домиком Калкавов возвышалась труба, и дым валил в два потока!
— Двойная труба… Аспирантик сложил еще и садовый камин тоже, чтобы колбаски жарить… — давилась Гудрите. — Да ты старший научный сотрудник или нет? — крикнула она, проглотив наконец пол-яйца.
— Пока еще да, но… ничто не вечно в этом мире. — вздохнул Алмант Клаупик, нервно дергая бороду.
— Безответственный! Неужели ты оставишь науку только потому, что какая-то Вивиана придумаладымоход с двумя проходами?
В связи с накоплением научных и технических возможностей, изобретения зачастую возникают одновременно в нескольких частях света, даже в отдельных семьях параллельно. И так на сей раз под начесанными волосиками Гудрите и Вивианы идея о том, что надо идти вглубь, возникла одновременно, и обе они, независимо друг от друга, однажды вечером всунули своим мужьям в руки рукоятки лопат.
Алмант Клаупик как раз в этот момент надел
— Зачем мне держать лопату, пойдем на море, буду держать тебя.
— Заработай сперва право держать меня. Рой. Под каминной — еще одну комнату.
— Тогда и мебель надо привозить из Риги…
— Зачем мебель? Натаскаем еловых ветвей, застелем их мохом, к стене прибьем полированные деревянные оленьи рога, и у нас будет очень романтическая зимняя квартирка. Ну да, для зимы, чем глубже в землю, тем теплее, это мы учили еще в третьем классе. Приедем с гостями встречать Новый год. Тут можно петь как хочешь и что хочешь. И пусть тогда эти Калкавы посвистят. Тут можно будет устраивать также и занятия по системе йогов. Давай копать!
В это же время в соседнем доме Састрид Калкав, склонив украшенное естественно-искусственными кудрями чело ученого над лезвием лопаты, прежде всего недоуменно осведомился:
— Что?.. Эту лопату надо наточить?
— Да, наточить, а потом надо рыть. Рой, старичок, новую маленькую комнатку под каминной. Мне очень хочется таскать песок, иначе… — жена в купальнике соблазнительно потягивалась, — иначе я начинаю полнеть.
— Но что мы там устроим?
— Баню, финскую баню! С крыши направим дождевые воды, электричеством обогреем стены, и у нас получится такая баня! Будем жить в абсолютной чистоте. В Финляндии вообще, говорят, бани общие…
Чтобы жена не полнела, Састрид Калкав начал рыть.
Независимо друг от друга, для укрепления стен соседи избрали одинаковый метод.
Клаупик, шлепая по речке, порезал палец ноги. Вынув из раны осколок "Плиски", он воскликнул:
— Эврика!
Когда его сосед Састрид Калкав вытащил из одного дымохода бутылку. "Стрелецкой", которая не давала дыму вырываться в пространство, он не побежал жаловаться к Клаупикам, что их мальчики при помощи удочки запустили ему в трубу бутылку, а, счастливо вздохнув, сказал про себя:
— Эврика…
С этого дня дети обоих семейств, как во времена барщины, от темна и до темна сновали по дюнам и по кустам окрестных колоний оперных певцов, академиков, радиостроителей и других трудящихся, разыскивая пустые бутылки, не пренебрегая даже бутылками с отбитыми или откусанными горлышками. Тут, между прочим, была открыта еще никем не описанная закономерность: количество бутылок возле дома определялось характером домовладельца: особенно много пустых бутылок находили возле жилища горделивых натур. Те считали ниже своего достоинства обменивать пустые бутылки на полные и просто запускали их в кусты.
Родители же промышлявших детей деревянными молотками с мягкими набивками загоняли эти бутылки в стены подземных казематов, видными оставались лишь разноцветные и разного качества донышки бутылок. Укрепленные бутылками стены казались несокрушимыми.
— Надо будет потребовать еще вынесения благодарности за то, что улучшаю санитарно-гигиеническое состояние окрестностей, — теперь уже смеялся про себя, загоревшись подземным строительством, аспирант Калкав.
— Неужели ты не замечаешь, что я стала стройнее? — щебетала Вивиана, периодически исчезая с сумкой, наполненной песком, в направлении Рижского залива.