Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только
Шрифт:
– Ты ослаб… Что-то случилось, неужели наконец почувствовал боль?
– Я притворно повис на лезвии, постепенно приближаясь к девушке, словно соскальзывая. Она по своей глупой самоуверенности шагнула ближе, продолжая насаживать меня на копье и прожигать насквозь пламенем, не веря в то, что я сдаюсь ей, или что имею какой-то план.
– Арауну надоело играть с своей смертной погремушкой? Или… Случилось что-то хуже, ответь мне… Мой дорогой. Я так хочу знать, почему этот бой заканчивается. Почему ты больше не улыбаешься?
– Потому что… пришло время страдать тебе.
– Оказавшись достаточно близко, я резким рывком вперед сбил девушку с ног, заваливаясь сверху и пальцами прорывая ее плечи насквозь, не выпуская из стальной хватки мертвеца.
– И заранее прости… За то, что я сделаю с тобой. Пожалуй… Этого не заслужила даже такая… как ты.
…
Жрецы смерти не бессмертны сами по себе. Это не благость Арауна, не их личная воля. То, чем меня наделил покровитель, то, чем я сражался… Это была самая страшная болезнь, известная человечеству, и с которой мы ведем самую ожесточенную
Зрительный контакт был создан, путь между душами проложен, и больше для Эсвель не было спасения никакой милости и сострадания, я ступил на дорогу еретика, и не собирался сворачивать с пути. Из моего сознания, пальцев, глаз и рта, хлынула чистейшая, необузданная жизнь, не имеющая своей формы, вида иили отличительного свойства, но прожигающая ее тело беспощадно, с наслаждением и без остановки, сама же и восстанавливая его, но уже иным, уже подчиненным ей, необузданной жизни. Капли, льющиеся с моей кожи и пальцев, подобно крови, растворялись на ее шерсти, рождали новую жизнь, уничтожали старое и при этом, крошили душу, разъедая ее, чтобы создать заново. Пламя Эсвель охватило меня в ответ, отчаянно сопротивляясь моей власти, власти самой смерти, но это было тщетно. Мой образ разваливался на глазах, отпадали кости, сущность рушилась, обращаясь жидким ядом, который смертные звали жизнью, и который сейчас пропитывал собой искусственно бессмертную душу, которую ждал истинный ад, который сейчас только начинался, пытаясь овладеть не только ей, но и мной.
Наши сущности сливались воедино, став для болезни однородным организмом. Крики Эсвель утопали в моем растворяющемся смехе, который был вызван безумной болью лишения, похожа на то, что с меня заживо сдирали мясо и кожу. Наши облики больше не имели границ, огонь пожирал нас обоих, так же как мое проклятье распространялась в образе девушки, разрывая его в клочья, заново создавая и вновь убивая, дабы дать новые ростки для будущей жизни. Тело стало лишь плацдармом для мутаций, для жизни больше не было преград, не было обетов, не было смерти, клятв, чтобы дать ей отпор, не было границ для безумств… И пламя ничего не могло с этим сделать, бессильно затухая под брызгами крови и ее слез. Бессмертная душа Эсвель… Стала ужасными оковами, не позволяющими прийти ей на помощь, спасти или просто подарить милосердную смерть. Меня оттолкнуло вбок само пространство вокруг Эсвель, чувствуя сопротивление, на которой чистая жизнь уже породило свою отвратительную систему вечного уробороса. Цикла жизни, смерти, рождения и конца. Я истощенной донельзя грудой воспоминаний рухнул на пол, не в силах отвести взгляд от того, что происходило с душой Эсвель, и испытывая первородный страх от осознания того, что сам обрек девушку на это. Действительно, никто не был достоин такого… И… Я понимал, почему это считалось запретным. Почему никто не рисковал… Почему за это меня, скорее всего, ждет скорый справедливый суд.
Все, чем была Эсвель, казалось перестало являться целым, однородным образом, не было больше души слуги Сета, даже ее имя перестало означать в пространстве хоть что-то. Проклятье разрывало жрицу, крошило на части, сковывало и сшивало вновь, пытаясь создать новый облик, лишь для того, чтобы разрушить его. Из частей тел росли новые, пожирающие сами себя, из бессмертной, пламенеющей души, рождались все новые и новые выпирающие осколки, насквозь прорывая и уничтожая бывшую оболочку, лишь только для того, чтобы оставшись расколотой лужей яда, вновь собраться воедино, заставляя Эсвель заново ожить, вернуть ей мысли и сознание, но оставив в том же аду бесконечной боли, бесконечного рождения, отсутствия полноценной смерти, что и секунду назад. Это было столь неправильно, столь бесчеловечно, что я почти не мог отвести взгляда, пока наконец, преобразования не кончились, внезапно, без предупреждения. Эсвель, собралась в единый образ, рухнув на пол и с трудом двигаясь, точнее дергаясь. Я не мог в этом поверить, но оказалось, что чуда действительно не случилось. Ее тело беспрерывно менялось, пронзалось изнутри, проливало собственную кровь, а после впитывало ее, внутри ее царило чистое и бессмертное созидание жизни, рождающая беспрерывное количество бактерий, жрущих изнутри плоть Эсвель и самих же себя, новые вирусы, новые мутации, что порой вырывались из бледной кожи девушки, заставляя ту жалобно выть, плакать и стонать. Она просто поглотило безумие, но это не спасло ее разум и мысли, от столь жестокой пытки. Мое сердце было готово замереть, разорвавшись надвое. Пусть я знал, на что шел, я ведь знал но… но… Боже мой, руки задрожали, в глазах начало темнеть а сердце сжалось, господи, прости… Мой взгляд бегло осматривал местность вокруг… стоны Эсвель, повторяющей мою фамилию и не переставая шептать мое имя. Нужно бежать, единственный выход, единственный путь… На руке загорелась алая метка, что открыла прямо подо мной портал. Нужно уйти и забыть. Я сотворил монстра, ужасающую ошибку… платить за которую, тоже придется именно мне… И скорее всего, уже целый мир знает об этом. И на этот раз, от правосудия мне не уйти.
Гениальный руководитель
Я
Но наверное, стоит объяснить для вас кое-что, прежде чем продолжать свой, на этот раз ничуть не параноидальный, бред, касаемый скорой справедливости и моего суда. Видите ли, далеко не все в этом мире разрешено. Вы ведь не можете просто убить кого-то, правильно? Есть правила, есть наказание, законы… Так вот, правила были и здесь, просто осуществляло их не правительство, не “старший в семье”. А натуральный Божий суд. А я, заигравшись и не найдя иного пути, нарушил один из нескольких основополагающих законов, даже не подумав о том, что делаю и какие будут последствия. Я взял на себя роль бога, решив, кого наделить силой… кому дать жизнь и раскрыть чужие секреты. И если вы думаете, что это работает и в обратную сторону, что богам тоже нельзя брать на себя какие-то роли, то вы ошибаетесь, они всесильны и всевластны, но вынуждены считаться если не с мнением нас, то с позицией себе подобных. Я же, как чародей, мог убивать. Чародей вполне может лишать сил и подчинять себе души. Но никто, кроме богов, не в праве создавать разумных, живых существ намеренно, с холодным взглядом на ситуацию. Всегда были казусы… Те-же бехолдеры или живые грибы Вэсленда, но наделять чужих аватаров своей силой, я вправе не был. И тем более, поражать их запретной чумой жизни. Разумеется, многие из этих правил нарушаются, многие некроманты, пророки, демонологи или адепты крови любят экспериментировать, рискуя своей сущностью в погоне за результатом. Но это поставлено на учёт, строго контролируется богами, порой они даже способствует этому! Но я… Боже, я ведь надеялся на то, что она просто умрет от этого. Да болезненно, да в ужасных пытках, да в агонии и слезах. Но я даже не думал, что ее силы хватит чтобы пережить это, что она способна… поглотить в себе жизнь. И сейчас, я обрек Эсвель на страдания, которые могут породить лишь ужас вселенского масштаба, рожденный в извечной среде борьбы и эволюционирующий с каждой секундой… Но я отвлекся. Что же будет со мной?
Суд. Как уже было озвучено, божественный суд, который обязательно свершится, мне негде искать убежище и это попросту невозможно. Единственное, если я действительно нужен Арауну… Он может взять ответственность на себя, тем самым ослабив любой приговор направленный в мою сторону и почти полностью исключив смертную казнь, но это все равно вынудит меня присутствовать на процессе. Ибо я сотворил чудовище, я осквернил дары Сета, и своего покровителя. Разумеется, даже в отсутствии помощи Арауна, это не гарантировало моей смерти, у меня был целый ряд смягчающих обстоятельств… Которые при должном стечении обстоятельств могли поставить меня в положение невиновного, но наказание все равно будет. Полностью избежать правосудия мне не удастся, и скорее всего, Сет отныне навсегда станет моим заклятым врагом, тенью следующего по пятам. Эсвель… Либо ее ждет просто кошмарная операция, по извлечению и опечатыванию чумы, либо скорое умерщвление, либо вечная жизнь в цепях, боли и агонии. Первое почти в ста процентах случаях заканчивается смертью, второе до одури болезненно и не быстро, третье… попросту бессмысленно. Никто не способен обуздать это, подчинить себе. Сколько бы силы не хранила в себе жрица, сколько жертв она не принесет, нет ни единого шанса, что она окажется способна контролировать ту чуму, которая сейчас рвала девушку на части.
И снова же, пора вернуться к моему персональному кошмару. Впервые, за очень долгое время, я ощущал реальный страх. Не всплеск адреналина, не боль, не усталость… А страх. Первобытный и необратимый ужас, так и страждущий моих страданий. Рухнув в объятия созданного с помощью моей крови пути, я очутился в новой реальности, лишенной ужасных криков Эсвель, ее пугающего, вечно рвущегося на клочки облика… Я был один, в тишине, на дороге, ведущей меня к реальности, к свободе. Пусть мы не попали внутрь особняка, не встретились с главами Гвардии… Мы убили Бога. Убили… Бога, бессмертного и повелевающего временем.
Мое прерывистое дыхание в темном, багровом от пульсаций и сокращений пути, который разорванной, неровной тропой вел меня куда-то вглубь изнанки, лишь участилось. Руки беспокойно дрожали, пальцы ломали сами себя, выгибая в неестественные позы и казалось, наслаждаясь хрустом костей. Дойдя до конца… Я не знал, что будет. Хватит ли мне силы восстановить собственный облик, который возможно уже и мертв, я был в имматериуме слишком долго, тело могло попросту разрушиться, в особенности после недавних событий. Но честно, я стал думать, что оказаться духом было бы тоже весьма неплохим исходом. Ха… Я выжил в битве с Богом, сломал жизнь вернейшей шавке Сета и остался при этом в сознании… Остался почти живым! Разум перемкнуло, заставляя отшатнуться в стороны, как от удара. Мой смех подкосил усталое и разорванное пространством тело, заставив рухнуть на колени, безумно улыбаясь и сжимая пальцы в кулаки, прорезая самого себя. Господи… Я правда сделал это. Сознание раскололось, подчиняясь этому месту, воспоминания начали осыпаться пеплом. Остатки моей сущности резко соединились воедино, оставив на земле не эфемерный образ, не дымку былого или простой силуэт, а полноценного Руфи… Руфи который обрек себя на божественный суд, который недавно еще ходил по земле.
– Это мой последний подарок на сегодня… Мой верный аватар.
– Раздался чей-то грубый, суровый голос, смешанный с паучьим шипением и множественным скрежетом жвал. Тело послушно поднялось, неспособное сопротивляться ему, голова сама по себе поднялась, глядя ровно вперед. Конечно, было глупо верить в то, что я сам смог возродить себя, что сам нашел силы на то, чтобы вернуть себе плоть. Но чтобы Он явился ко мне так быстро… Я не ожидал, и тоже не мог поверить в этом.
Пауки не были его родными детьми, не были тотемными животными или даже просто любимчиками из природы. Это был всего лишь символ, дань воздаяния для единственной смертной, которую он когда-либо любил… И которую, не смог спасти от кончины, несмотря на всю свою власть над смерть. Поэтому внешний лик моего Бога не имел ничего связанного с этими членистоногими, с которыми сам Араун невольно стал связан нерушимой цепью печальных обстоятельств и событий.