Русь. Строительство империи 5
Шрифт:
Его отряд, как сжатая пружина, рванулся следом. Сотни воинов, моих лучших рубак, хлынули в образовавшуюся брешь, на ходу выхватывая оружие. Штурм начался.
Застигнутые врасплох, защитники — остатки варяжской гвардии Сфендослава и спешно собранные дружинники восточных князей — встретили нас отчаянным сопротивлением.
Я ринулся в пролом одним из первых, сразу за Ратибором. Лязг мечей о щиты, хруст ломаемых костей, предсмертные хрипы — все слилось в оглушающую музыку битвы. Варяги, закованные в добротные доспехи, образовали подобие стены, встречая нас ударами тяжелых секир и длинных мечей. Рядом с
Мои топоры нашли свою работу мгновенно. Удар варяга с секирой — отбил левым топором, одновременно шагнув вперед, сокращая дистанцию. Правый топор вошел под мышку, в незащищенное сочленение доспеха. Короткий вскрик — и он осел на землю. Рядом Ратибор вертелся как бес, его ножи мелькали, находя щели в обороне врага, перерезая сухожилия, вонзаясь в горло. Он был мастером ближнего боя, смертоносным и неуловимым.
Мы теснили их. Медленно, шаг за шагом, отвоевывая пространство двора. Пролом был достаточно широк, и мои воины вливались непрерывным потоком, не давая врагу передышки. Теснили их от стен к центру двора, к главному зданию терема — большому, крепкому дому из толстых бревен, последнему убежищу Сфендослава и князей-предателей.
Мои дружинники, опьяненные успехом и жаждой мести после казни Кури, перли напролом. Падали наши, падали враги. Земля под ногами стала скользкой от крови. Я видел, как Такшонь со своими галичанами обходит очаг сопротивления с фланга, как Веслава, оставив арбалет, с коротким мечом пробивается к раненым, прикрывая их отход. Даже Искра, забыв про свои склянки, с кинжалом в руке отбила нападение какого-то отчаявшегося ростовца на ее импровизированный лазарет у стены.
Вот упал еще один варяг, сраженный ударом моего топора в незащищенный бок. Вот Ратибор метнул нож, и вятичский воин, замахнувшийся мечом на одного из моих дружинников, схватился за горло и упал. Мы пробивались все ближе к крыльцу главного дома. Сопротивление слабело. Видно было, что защитники выдыхаются. Еще немного, еще один натиск — и мы ворвемся внутрь.
Казалось, победа уже в кармане. Оставалось только добить последних сопротивляющихся и взять главарей — живыми или мертвыми. Мои люди уже предвкушали конец битвы, их натиск стал еще яростнее.
И в этот момент, когда мы были уже в нескольких шагах от крыльца, двери терема распахнулись. На высокое крыльцо вышел он. Сфендослав.
Он был весь в крови. Доспех помят, на лице свежая ссадина. Но стоял он прямо, гордо, опираясь на свой длинный варяжский меч. За его спиной виднелись бледные, перепуганные лица восточных князей и несколько оставшихся в живых телохранителей-варягов.
Сфендослав поднял руку, и его голос, зычный, усиленный яростью и отчаянием, перекрыл шум затихающей битвы:
— Антон! Князь!
Бой вокруг нас как-то сам собой пошел на убыль. Мои воины и остатки его людей остановились, повернув головы к крыльцу. Все взгляды скрестились на мне и на нем.
— Хватит лить кровь наших людей! — продолжал Сфендослав, его взгляд горел холодным огнем. — Эта битва — наша с тобой! Спор за Русь — наш! Выйди и сразись со мной! Один на один! Здесь, перед всеми! Пусть боги решат, кто из нас достоин править! Кто из нас истинный князь!
Глава 20
Воздух
Сфендослав стоял на ступенях, весь в копоти, в крови. Доспех помят, на скуле свежая ссадина, но держался он прямо, опираясь на свой чудовищный двуручный меч. Вызов брошен. И при этом брошен так, что отказаться — значит потерять все. Не только власть и уважение этих людей, которые прошли со мной через огонь и смерть, но и саму суть того, зачем я здесь.
Я сделал шаг вперед, от мертвых тел, устилавших двор. Рукояти топоров привычно легли в ладони. Тяжелые, надежные. Усталость после пролома стены и яростной рубки внутри двора накатывала волнами, но адреналин гнал ее прочь. Это должно было случиться. С самого начала, с того момента, как Вежа назвала его имя, как пути наши пересеклись. Не князья-предатели, не Куря, даже не Византия и Оттон — он был моим главным противником здесь. Отражение? Искаженное зеркало? Другой игрок за этим кровавым столом.
— Я принимаю твой вызов, Сфендослав, — мой голос прозвучал достаточно громко, чтобы услышали все.
Я видел, как напряглись плечи моих людей, как в глазах вспыхнула надежда у тех, кто еще мог стоять на ногах.
Он невесело усмехнулся. Медленно, словно нехотя, он начал спускаться с крыльца. Его меч, зажатый в обеих руках, волочился острием по деревянным ступеням, оставляя глубокую царапину. Шаг. Еще шаг. Громила остановился в нескольких саженях от меня, на пятачке, где земля была особенно густо пропитана кровью.
Ветер донес запах пота. Наши взгляды встретились. В его глазах плескалась неприкрытая ненависть. Он видел во мне препятствие, досадную помеху на пути к его цели.
Мгновение тишины растянулось, натянулось тетивой.
И лопнуло.
Он рванул первым. Без предупреждения, без замаха. Его огромное тело, вопреки ожиданиям, двигалось с поразительной быстротой. Двуручный меч взлетел, описывая широкую, несущую смерть горизонтальную дугу на уровне моей груди. Удар такой силы мог разрубить пополам.
Но я ждал этого. Резко уйдя вниз, почти касаясь коленями пропитанной кровью земли, я пропустил свистящее лезвие над головой. Воздух опалил щеку. Выпрямляясь пружиной, я сократил дистанцию, пока он еще не погасил инерцию своего удара. Два коротких, злых выпада топорами — один целясь в бедро, другой под незащищенный край кольчуги в бок. Скорость и точность против грубой силы.
Лязг! Сфендослав успел среагировать. Он отбил мои удары не клинком, а плоскостью меча, используя его ширину как щит. Инерция не пропала даром — он развернул ее, и меч, не останавливаясь, взмыл вверх и обрушился отвесно, целя в мою голову. Удар сверху, всей массой тела, в расчете проломить любую защиту.