Русь. Строительство империи 6
Шрифт:
— Отрава, — пояснил Ратибор, хотя я и сам догадался. — Похоже, та же, что и у первого. Действует быстро. Метил в тебя, пока ты спишь.
Я перевел дыхание. Второй за ночь. Они что, всерьез решили меня достать по-тихому? Ярополк, значит, не шутит. И греки, видимо, тоже не против такого исхода.
— Спасибо, Ратибор, — сказал я искренне. — Второй раз за ночь жизнь мне спасаешь.
Он только пожал плечами.
— Моя работа, княже. Следить, чтобы ты дожил до завтра. Этот был получше первого, двигался тише. Но все равно… просчитался.
Он снова буднично подхватил труп и вынес из шатра. Вернулся через пару минут.
— Все
— Надеюсь, — пробормотал я, снова опускаясь на койку. Сон окончательно улетучился. — Посиди со мной, Ратибор. Спать все равно не смогу.
Он молча кивнул и устроился у входа, спиной к пологу, лицом ко мне. Нож лежал на колене, рука на рукояти. Тень. Моя верная, молчаливая, смертоносная тень. Иногда я думал: кто он такой на самом деле? Откуда эти навыки? Это хладнокровие? Он никогда не говорил о своем прошлом. Просто делал свою работу. И делал ее чертовски хорошо. Но его молчание, его непроницаемость, его готовность убивать без колебаний — все это вызывало не только доверие, но и легкую тревогу. Можно ли полностью доверять человеку, о котором ты почти ничего не знаешь, кроме того, что он — идеальный убийца?
Но сейчас выбора у меня не было. Он был здесь. Он был на моей стороне. И пока это было так, я мог чувствовать себя немного спокойнее. Хотя сон этой ночью ко мне так и не пришел.
Двойное ночное покушение не прошло незамеченным. Слухи поползли по лагерю быстрее степного пожара. Кто? Зачем? Хазары? Греки? Предатели среди своих? Люди стали коситься друг на друга, напряжение висело в воздухе, готовое взорваться от любой искры. Дневка, которая должна была принести отдых и разрядку, грозила превратиться в сборище озлобленных и напуганных людей. Так воевать нельзя.
Вечером, когда жара спала и над рекой поднялся легкий туман, я решил действовать. Приказал выкатить пару бочонков медовухи, что везли для особых случаев. Раздать всем — от простого ратника до воеводы. И собрал своих ближайших соратников у главного костра. Илью, Борислава, Степана, Ратибора (он, как всегда, держался чуть в стороне, сканируя темноту).
— Мужики, — сказал я, когда все расселись. — Знаю, что по лагерю слухи ходят. Знаю, что настроение не праздничное. Враг пытается нас запугать, посеять рознь. Хотят, чтобы мы перегрызлись между собой еще до битвы. Не выйдет!
Я обвел взглядом лица воинов, собравшихся вокруг нашего костра и тех, что сидели поодаль.
— Да, враг коварен. Да, он бьет исподтишка. Но мы — сила! Мы — русское войско! Мы пришли сюда не бояться теней, а бить врага в открытом поле! За наших братьев, что сидят в осаде! За нашу землю!
Я поднял рог с медовухой.
— Так выпьем за нашу победу! За Русь!
— За Русь! — подхватили десятки голосов. Медовуха пошла по кругам.
Атмосфера немного потеплела, но напряжение все еще чувствовалось. И тогда Илья Муромец, старый хитрец, решил взять дело в свои руки. Он откашлялся, отхлебнул из своего рога и начал:
— А помните, братцы, как мы под Киевом с печенегами бились? Еще при старом князе Игоре? Вышел тогда ихний богатырь, здоровенный, как медведь-шатун, и давай насмехаться. Мол, выходите, кто смелый, силушкой померяться! А наши все — кто ранен, кто устал, князь хмурый сидит. Ну, я и вышел. Говорю: «Иду я, старый дед, тебя, сопляка степного, уму-разуму учить!»
Илья обвел всех хитрым взглядом, сделал паузу.
— Он как заржал! «Тебя, старый хрыч? Да я тебя одним пальцем
Илья закончил рассказ и громогласно расхохотался, хлопнув себя по колену. Все знали, что старик привирает безбожно, но рассказывал он так заразительно, что удержаться от смеха было невозможно.
— Ох, Илья, ну сказочник! — засмеялся Борислав. — Ты этого богатыря не бросал, а булавой по кумполу огрел, мы ж помним!
— А какая разница? — махнул рукой Илья. — Главное — результат! Лежит супостат, а наши победили! Давайте лучше еще по одной!
Пошла вторая кружка. Разговоры стали громче, смех — чаще. Кто-то из молодых дружинников затянул было заунывную песню про тяжелую долю, но его тут же перебили веселой походной. Степан, наш мастер-оружейник, начал с азартом рассказывать, как он придумал новую зажигательную смесь для катапульт, да так увлекся, что чуть не подпалил бороду соседу. Даже суровые воины из северных земель, поначалу державшиеся особняком, подтянулись к общему веселью, угощаясь медовухой и вставляя свои замечания в общие разговоры.
Я сидел, наблюдая за этим, и чувствовал, как отпускает напряжение. Люди смеялись. Забыли на время про усталость, про страх, про врагов. Они снова стали единым войском, братьями по оружию. Илья — молодец. Старая школа, но свое дело знает.
Ратибор по-прежнему стоял чуть в стороне, его лица я в полумраке не видел, но уверен — он не улыбался. Он слушал темноту. Но даже его фигура казалась чуть менее напряженной.
Веселье продолжалось недолго. Запасы медовухи были невелики, да и усталость брала свое. Постепенно разговоры стихли, люди стали расходиться по своим местам. Костры догорали. Ночь снова вступала в свои права. Но это была уже другая ночь. Без страха и подозрений. Ночь перед решающим броском.
Дневка закончилась. Отдохнувшие, посвежевшие, с пополненными запасами воды, мы снова двинулись в путь. Теперь шли осторожнее, медленнее. Разведка работала без передышки. Почти каждый час гонцы приносили донесения: «Видели конный разъезд в пяти верстах к востоку», «Нашли следы большого лагеря у пересохшего ручья», «Впереди дымы — похоже, горит степь». Враг был рядом. Он знал о нас, он следил за нами.
Мы шли, готовые к бою. Авангард под командованием Борислава двигался впереди плотным ядром. Конница была готова по первому сигналу рвануться вперед или прикрыть фланги. Пехота шла в сомкнутом строю, щиты наготове, копья подняты. Обоз подтянули ближе, окружили сильной охраной.
Ночи стали совсем тревожными. Спали урывками, не раздеваясь, оружие под рукой. Часто вспыхивали ложные тревоги — то шакал закричит по-особенному, то конь испуганно всхрапнет. Нервы были натянуты как струны. Но открытого нападения не было. Видимо, враг не решался атаковать нас на марше, ждал, когда мы подойдем ближе к Тмутаракани, чтобы ударить наверняка, возможно, объединившись с основными силами осаждающих.
И вот, на исходе третьего дня после дневки, ранним утром, когда первые лучи солнца только-только пробились из-за горизонта, окрасив небо нежно-розовым, разведчики, посланные вперед еще ночью, вернулись. Они скакали во весь опор, их кони были в мыле.