Русская сказка из древних времен и до наших дней
Шрифт:
В народе считали, что птица Сирин поет грустные песни и люди замертво могли упасть от ее пения, особенно если душа черная – ведь попадала птица своими песнями прямо в самое сердце. Волшебная птица иллюзию прикосновения к Высшим грозным силам дарила, и коли в жизни человек набедокурил, то наяву начинал чувствовать муки совести. Считалось, что птица Сирин живет в раю, и поэтому злые, дурные люди выжить в раю никогда не смогут, даже если и попадут туда по ошибке – ведь из-за песен райской птицы муки совести замучают их и не дадут наслаждаться райскими просторами.
Ощущение праздника жизни не может длиться вечно. И для того, чтобы
Прекрасная птица Алконост прилетает в яблоневый сад на Спас и живой росой покрывает сочные созревшие плоды. Вот теперь и радоваться урожаю можно тем, кто прошел все испытания и достоин награды. Недаром птица Алконост поет о том, что жизнь дарит радость и счастье, особенно когда у человека все в этой жизни по любви и по чести. Это сказочная яркая метафора.
И не случайно по сюжету сказки «Райские птицы Сирин и Алконост» влюбленные Иван да Марья играют свадьбу на праздник Яблоневый Спас. Ведь по народным поверьям, если первый плод дерева откушать молодой жене, то быть многочисленному крепкому потомству.
Согласно народным приметам славян, для будущего здоровья и красоты ребенка беременной нужно подержаться за ствол дерева и полюбоваться его ветками зимой, весной – цветами, а самими яблоками – летом и осенью.
Домовой – всему голова
Жили-были муж и жена, только-только поженились. Ни у жены, ни у мужа дома большого родительского не было, у каждого в родной семье еще семеро по лавкам. И послали их родители жить с бабушкой, дохаживать: та старая была и упрямая, идти приживалкой ни к кому не хотела, а хотела свой век дожить в достоинстве и покое, в своей старой избушке.
Ну, делать нечего, пошли молодые, стали со старушкой жить. А та – немощная уже, и не помнит, сколько ей лет, да точно годков за сто. И чудит, конечно – то чай не доливаете, то смотрите не так. Как ни старалась бабушка быть доброй и приветливой – а тяжело ей было в старости, невольно и прикрикнуть могла, и покапризничать. А главное – пристала к молодоженам со своим домовым:
– Вы, – говорит, – детки, как помру, домового моего не обижайте. Мы с ним всю жизнь живем вместе, ото всех бед он меня защищал. Как достроите себе новый большой дом, как пойдете в него жить – домового возьмите с собой, в котелок из печки посадите. Да кота моего, Федьку, не забудьте.
Молодые все успокаивали-успокаивали бабушку, для виду соглашались, а сами в душе посмеивались – совсем старая плоха стала, домовых видит. Федька-то кот – вот он, сидит на заборе, шкура рыжая на солнце переливается. А домового того никто и не видел, и не слышал.
Долго ли, коротко ли, отошла бабушка с миром, похоронили
Ходила молодая жена, трогала пальцами стены старого дома, который любила с детства, гладила скрипучие двери, но сразу себя одергивала. Впереди новая, большая жизнь, и нечего в нее тащить старое. Взяли они с мужем свои пожитки, взяли кота Федьку под сметанное брюхо, да и пошли. Запустили усатого вперед себя на удачу, да стали жить.
Сначала и ладно жили, и складно. Молодые ведь любили друг друга, во всем старались соглашаться. Да только потом стали в доме новом всякие беды приключаться. То чашки побьются, родней на свадьбу подаренные – красивые, с золотыми петухами. То блины все как один пригорят у молодой хозяйки. То топор у хозяина каждый день тупится, как ни точи – а дрова рубить нечем! Кот Федька чихает, морду лапой трет, спать на ней не может. Увидели хозяева, что кот повадился со двора сбегать. Усмотрели – все вокруг бабушкиного старого дома мелькает.
Мочи не стало у молодых от всех этих мелких злоключений. Вроде и любовь в семье есть, но столько сил у них уходило на ежедневные мелкие неурядицы, что сами молодые начинали себя чувствовать, как старые, сварливые старики. Ссориться начали… Слыханное ли дело?
Не выдержала жена, пошла к матушке за советом.
Сели они чай пить – рассказала ей все: как в новый дом переехали, как обычай соблюли – кота запустили вперед себя, чтобы сила нечистая не поселилась в нем, а покоя да счастья все нет как нет в новом доме. Нахмурилась матушка, лоб потерла, да говорит:
– А ты, дочка, бабушкиного домового в горшочке не забыла на новое место перенести, от старого очага к новому?
Опустила дочь голову да покаялась, мол, и не до того было, и глупостями все это посчитали они с мужем. Улыбнулась матушка грустно:
– Молодежь-молодежь… Все бы вам против старших идти, по-своему делать. А к старшим прислушиваться надо, они не зря жизнь долгую прожили – уму-разуму набрались… Бери вон горшочек с полки да беги в старый бабушкин дом, пока не обиделся домовой да не ушел к другим людям. Как перенесешь хозяина к новому очагу – так и лад в доме будет.
Встала молодая жена, поклонилась матушке, взяла горшочек да побежала к бабулиному дому. Зашла – а там все паутиной заросло, пылью покрылось, и так тоскливо ей стало…
Потянулась она зеркало большое, напротив печки висящее, рукавом от пыли протереть – по привычке, просто так. Глядь – а в зеркале том совсем не теперешний дом, опустевший, заброшенный да несчастный отражается, а тот, который был в ее детстве – уютный, с новыми пестрыми половиками, залитый солнцем, где бабушка, еще крепкая, по утрам печет пироги, а под ногами у нее скачет шустрый рыжий котенок. Да потом и домового увидела – молодого и красивого, за столом с котом сидит и чай из самовара пьет.
Горько стало девушке за то, что ослушалась и не выполнила просьбу последнюю. Посидела она, поплакала, зеркало еще раз рукавом протерла. А потом взяла горшочек, наговор нужный сказала – пригласила домового с собой, да и понесла в новый дом.
С тех пор стало в новом жилище все мирно да складно – и лад в семье был, и достаток. А кот Федька частенько у очага сидел, усы в молоке, морда довольная. А уж с кем он там по-тихому переговаривался – то только молодые хозяйка да хозяин знали.