Русский агент Аненербе
Шрифт:
— Попал в плен во время экспедиции и едва остался жив. Повезло что шальной снаряд обрушил вход в подвал, где меня держали и русские не расстреляли перед отступлением, бросили умирать в подземелье.
— Повезло? — Шефер хмыкнул, доставая из кармана фляжку с шнапсом. — Тебе всегда везло. Помнишь, как в Лхасе ты упал в ущелье, а твой рюкзак зацепился за корень? Вытащили тебя, а внутри — целый буддийский алтарь! — он громко засмеялся и протянул другу фляжку со шнапсом.
Лебедев замер. Воспоминание Франца Тулле всплыло неожиданно: холод ветра, крики носильщиков,
— Тогда ты сказал: «Если боги не забрали тебя сегодня, значит, им нужно что-то большее».
Шефер наклонился вперёд, понизив голос:
— И они забрали. Треть ребят из экспедиции уже погибли. Но ты… ты изменился после того падения, Франц.
— Война меняет всех, — Лебедев потупил взгляд, вдруг чувствуя симпатию к этому человеку.
И, с другой стороны, Эрнст Шефер всегда был его самым искренним и верным другом.
— Не война. Ты. К сожалению, не могу побыть дольше с тобой опаздываю на самолет. — Шефер встал, поправляя плащ. — Будь осторожен мой друг. Гиммлер спрашивал о тебе. Говорит, ты слишком часто ошибаешься в последнее время.
Они тепло попрощались и дверь за другом закрылась.
Лебедев разжал пальцы, сминавшие край простыни. Внутри фляжки, под этикеткой, он заметил свёрнутую записку:
«За тобой следят. Будь осторожнее».
На тумбочке, на коробке с шоколадом, лежал крошечный камень с тибетской резьбой — их старый талисман на удачу.
Конец третьих суток отметился визитом контрразведчика. Офицер в мышином фельдграу аккуратно положил на тумбочку фуражку с «мертвой головой».
— Герр Тулле, ваша личность подтвердилась… И гауптштурмфюрер по уставу, я был обязан все проверить… Вы как офицер понимаете.
— Конечно унтерштурмфюрер. Все хорошо, я понимаю
Еще бы, список имен звучал как заклинание: фельдмаршал Вильгельм фон Лееб, рейхсфюрер Гиммлер, оберштурмбаннфюрер Ганценмюллер…
Лейтенант щелкнул портсигаром предложив Константину сигарету. Лебедев вежливо отказался. Офицер кашлянул в кулак и убрав портсигар, закрыл блокнот с формой допроса.
— Отдыхайте, — офицер салютовал, а его рука дрогнула, когда он отдавал честь — слишком уж грозных покровителей имел лежащий перед эсэсовец.
Еще несколько дней ушло на бюрократический танец. Получение артефактов с кёнигсбергского склада СС, отчеты для ставки фон Лееба, переписка с отделом Аненербе — Лебедев, как мог тянул время. Когда бумажный вихрь утих, Лебедев в сопровождении Густава Ланге и двух эсэсовцев из охраны штаба занял место в вагоне поезда, шедшего в Берлин. Когда в вагоны погрузили раненых солдат, почту, технику на ремонт состав наконец-то двинулся, оставляя за собой фронтовую распутицу и дымящиеся руины.
В Берлине царила эйфория. Войска вермахта практически вплотную подошли к столице СССР. В ходе операции «Тайфун» немецкие войска в декабре 1941 года остановились примерно в 30 километрах от Москвы. Наиболее близкое продвижение немецких частей было в районе поселка Красная Поляна сейчас это уже часть города,
Константин Лебедев отправил телеграмму Марте Шимдт с сообщением что жив, здоров и как только позволят дела приедет в поместье. Ему предстояло одно весьма важное дело.
К счастью, Гиммлер отсутствовал в Берлине — уехал на две недели с инспекцией по концентрационным лагерям в Польшу. Лебедев договорился об аудиенции с Рудольфом Брандтом в замке Вевельсбург, когда вернется рейхсфюрер. А пока не теряя времени занялся отчетами для Аненербе и через десять дней отправился на Ангальтский вокзал на первую встречу со связным.
Константин Лебедев купил билеты до Майнингена и поднялся в просторное кафе на втором этаже вокзала немного отдохнуть. Поправив фуражку гауптштурмфюрера СС осмотрел помещение в поисках свободного места. За столиками сидели усталые пассажиры, потягивающие недорогой кофе из ячменя и листая газеты. Официантка в белом переднике разносила тарелки с сосисками и картофельным пюре. На стенах висели плакаты с призывами к экономии угля «для победы на Востоке». Он выбрал столик у окна, выходящего на железнодорожные пути, заказав чашку эрзац-кофе, и развернул газету.
Его взгляд скользил по толпе на перроне: солдаты с потрёпанными чемоданами, женщины в потускневших пальто, полицейские с овчарками. Наручные часы показывали ровно 16:15. Рядом сел мужчина в темном пальто, на лацкане — значок НСДАП. Лебедев бросил на него быстрый взгляд — тип показался ему знакомым. Константин внутренне напрягся и уже хотел пересесть, но мужчина сказал:
— Я каждый день прихожу на вокзал… Не так давно я отсюда провожал своего сына Юлиуса на Восточный фронт… Мне кажется, что вот придет в 18 часов поезд и с его с подножки спрыгнет мой улыбающийся Юлиус… Но больше я его уже не увижу.
— Он погиб? — спросил Лебедев.
— Да где-то под Смоленском, находится его могила, а у нас с женой есть только похоронка от нашего Фюрера.
— Мне очень жаль… — сказал Константин, — мы, кажется, с вами уже знакомы?
— Гюнтер Штайн, — представился мужчина, — позвольте снова вас угостить рюмочкой шнапса?
— Франц Тулле. С удовольствием. Да я вас помню вы мне уже рассказывали печальную историю о вашем сыне Юлиусе Штайне.
Официантка принесла поднос и поставила две рюмки.
— Простите у вас это «Volkischer Beobachter»?
— Да, вчерашний номер.
— Позвольте? — мягко спросил Гюнтер Штайн.
Он взял газету и развернув несколько минут внимательно читал, потом аккуратно сложил ее и положил на стол.
— Великолепно! Наши доблестные воска стоят на подступах к Москве. Ни сегодня завтра ее возьмут, и большевистская Россия перестанет существовать.
— Да, осталось немного, — подтвердил Константин, — я только недавно приехал с Восточного фронта и видел, как наши войска сильно теснят русских.