Русский агент Аненербе
Шрифт:
Коротков подошел вышел за дверь и через несколько минут вернулся с человеком лет сорока пяти или пятидесяти, среднего роста, с характерной внешностью русского интеллигента начала XX века. Волосы на голове белые, словно снег, подстрижены коротко «ежиком», а на подбородке аккуратно подстриженная борода с проседью. Лоб высокий, черты лица правильные, благородные. Внимательный, мягкий взгляд карих глаза за стёклами круглых очков в тонкой металлической оправе, говорил, что его обладатель представитель умственного труда. Он сел напротив Лебедева, а Коротков примостился за
— Guten Tag, Franz. Ich freue mich sehr, Sie endlich kennenzulernen. Schade, dass das unter solchen Umstanden passiert. — сказал Барченко.
В его манере говорить чувствовалась глубокая образованность и не дюжая эрудиция. Речь правильная, литературная, но не чопорная.
— Здравствуйте, — так же на немецком ответил Лебедев.
— Невероятно… Где вы его нашли, Франц?
Барченко кивнул в сторону фотографий.
— В одном из средневековых склепов недалеко от Луги. Ваше мнение, Александр Васильевич… Что выдумаете? Это не простой наконечник? — Лебедев бросил быстрый взгляд на Короткова.
Барченко завороженно провел пальцами по фото.
— Конечно. Это Гунгнир — священное копье Одина. Точнее, один из его наконечников. Но Гугнир самый могущественный. В древних текстах говорится, что копье никогда не пролетает мимо цели и всегда возвращается к владельцу. Но главное — не это…
— А что же? — спросил Коротков.
Барченко, не поворачиваясь к нему продолжал водить пальцами по фотокарточке и глядя в глаза Лебедеву ответил:
— Гунгнир — это символ абсолютной власти над миром. Согласно скандинавским сагам, Один бросил копье над войском вангов, предрекая их поражение. Но истинная сила этого артефакта связана с древними знаниями гиперборейцев. Я изучал подобные предметы в экспедициях на Кольский полуостров. Но никогда не видел ничего подобного…
— Вы считаете, что он обладает реальной силой? — со вздохом спросил Коротков.
Барченко повернулся к нему.
— Несомненно! Руны на нем — не просто орнамент. Нам кажется, что это обычные каракули начертание древними. Ведь для непосвященных шифр сейфа тоже ничего существенного не представляет, а на самом деле он открывает дверь. Так и здесь, на самом деле это древний код активации способный открывать проходы между мирами. Гунгнир способен концентрировать и направлять могущественную энергию вриль. В руках человека, знающего древние практики, он может стать ключом к невероятной мощи. Значит, нацисты не зря его искали… Они многого не понимают. Такие артефакты нельзя использовать для разрушения. Это инструмент познания, связующее звено между нашим миром и древними знаниями.
Коротков встал прошел к столу и вытащил из пачки последнюю папиросу.
— Мне сложно поверить во все эти мифы, но все же, что будет, если нацисты разгадают его силу?
Барченко мрачно вздохнул:
— Они ищут не мудрость, а власть. Гунгнир может служить фокусом для огромной энергии. В древности его использовали для раскрытия тайн мироздания, но можно использовать и как оружие невероятной разрушительной силы. Особенно если соединить его с другими
— Уже попал, — Коротков вернулся на свое место, — я думаю он находится в Кёнисберге. Но у нас нет ни времени, ни сил, ни возможностей…
— Нужно выяснить, кто именно из «Аненербе» руководит исследованиями Гугнира. И главное — найти способ вернуть наконечник. Он должен храниться там, где его сила не принесёт вреда, — сказал Барченко.
— Думаю на сегодня это самый простой вопрос, — Коротков кивнул в сторону Лебедева.
— Вы, Франц? — спросил Барченко поправляя свои маленькие очки с круглыми стеклами.
— Я установил местонахождение наконечника, нашел его и провел раскопки. И думаю, Гиммлер именно мне доверит исследования.
— Франц вы чрезвычайно ценный агент и я не хочу, чтобы этот мистический объект погубил вас. У нас просто нет другого человека, имеющего доступ в самые верхи фашистской Германии. Изъять его у нацистов, значит раскрыть вас.
— Я справлюсь, — твердо ответил Лебедев.
Барченко взял одно фото и протянул Константину.
— Вот эти листки… Что это? Очень странные руны…
Лебедев быстро глянул на фотографии.
— В ящике с наконечником лежали два листа исписанные рунами. К сожалению, я не знаю, что написано потому, что не специалист в рунической письменности.
— Я, честно говоря, тоже впервые вижу такие руны, — задумчиво проговорил в пол голоса Барченко.
— Одно могу сказать эти два листа точно из дневника ганзейского купца из четырнадцатого века Дитриха фон Любека. Сам дневник хранился в архиве города Ганзы, но в нем не хватало нескольких листов — это именно те недостающие страницы. Что там написано только предстоит еще выяснить, — пояснил Константин.
Барченко кивнул.
— Остается только вопрос как вернуть наконечник Гугнир, сохранив тебя Франц как нашего агента? — настаивал на своем Коротков.
Наступила тишина, прерываемая лишь потрескиванием горящих дров в печке.
— Надо изготовить копию наконечника и заменить его, — предложил Лебедев.
— Каким образом? — спросил Коротков.
— У вас есть точные описания артефакта из моего дневника экспедиции и очень точные фотографии.
— А материал?
Барченко поднял фотографию и приблизил ее к керосиновой лампе.
— Я уверен, что это структура метеоритного железа. Так называемый октаэдрит.
— Согласен… И копию надо делать именно из него, — сказал Лебедев, — в Германии я смогу подменить оригинал и передать его вам. А нацисты будут довольствоваться бесполезной копией.
— Да это наилучший и самый безопасный вариант, — согласился Коротков.
Он посмотрел на наручные часы.
— На сегодня хватит. Франц вас переведут теплое помещение, чтобы вы нормально отдохнули. Завтра уточним все детали. И… Франц, прошу прощения, но из еды вам дадут немного каши, хлеб и воду… Больше ничего.