Русский агент Аненербе
Шрифт:
— Марта, — сказал Константин, — не обижайтесь на меня. Я действительно ничего не помню из своей прошлой жизни. Я даже не помню, кто я такой. Не говоря уже о вас.
Он увидел, как у женщины увлажнились глаза. Она готова была снова зарыдать.
— Прошу вас, помогите мне. Расскажите мне о том, кто я? Кто же это может сделать лучше, чем не вы, моя кормилица?
— Конечно, Франтишек. Я вижу, как это печальное событие изменило тебя. Ты даже внешне сильно изменился, голос твой стал немного другим, словно тебя подменили. Но сердце… Сердце твоей кормилицы не обманешь. Ты жив, и скоро поправишься, а это главное.
Она рассказала о его жизни.
Складывалась очень любопытная ситуация. Родился
Мать Франца скоропостижно умерла при родах, и Марта Шмидт стала не только экономкой в небольшом поместье, но и кормилицей. Была ли связь между Мартой и отцом Франца, Константин так и не понял.
Отец, по большей части, не занимался воспитанием сына, а лишь выделял деньги для обеспечения его нужд и образования. Вполне возможно, что такое отношение стало следствием того, что Франц являлся «живой» причиной смерти его жены, что и привело к отчуждению.
Через какое-то время он поступил в одну из школ города Мангейма. Продолжая оставаться предоставленным самому себе, но от природы будучи очень смышленым умницей (как сказала Марта), он отлично учился. Нашел и соответствующих себе друзей. Один из них — сын главы гамбургского концерна «Феникс» Эрнст Шефер. Закадычный друг Франца, непоседа и заводила всех шалостей. Вместе они взрослели и много времени проводили на улице: стреляли из пневматического оружия, ходили в длительные и весьма опасные походы, бродя по горам Тюрингии. Франц помогал Эрнесту выводить и растить птиц, насекомых, рептилий. Кроме этого, Франц неожиданно увлекся антропологией и историей.
«Это тот Эрнст Шефер, что возглавил третью нацистскую экспедицию в Тибет, причём негласным покровителем, якобы, выступил сам Генрих Гиммлер. А если судить по фотографии, я не только принимал в ней участие, но и являюсь его близким другом еще с детства. Помимо чисто научных задач, экспедиция занималась поиском следов „арийской“ прарелигии. Изучали разные источники: письменные памятники буддизма и вообще исследовали Тибет на предмет его отношения к арийской расе. А я, как видно из всего этого, принимал самое непосредственное участие», — Константин Лебедев слегка тряхнул головой, освобождаясь от размышлений.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — озабоченно спросила Марта Шмидт.
— Да, все в порядке, продолжай.
Марта хорошо знала историю его детства, но остальную часть жизни — лишь в общих чертах. По ее словам, позже тот же Эрнст Шефер привел его в национал-социалистическую партию НСДАП, где познакомил не только с Гиммлером, но и со всеми лидерами нацистской Германии. Причем сам Шефер вступил в СС в 1933 году, а Франц — лишь в 1938-м, после долгих уговоров Эрнста. А через увлечение антропологией Франц Тулле сблизился с Вольфрамом Генрихом Фридрихом Зиверсом — одним из зловещих руководителей расовой политики нацистской Германии, генеральным секретарем «Аненербе», оберфюрером СС и заместителем председателя управляющего совета директоров Научно-исследовательского совета Рейха. Зиверс бывал у них дома неоднократно. Как охарактеризовала его Марта: «Приличный человек».
«Знала бы ты, Марта, что этот „приличный человек“ занимался организацией исследовательских лабораторий и институтов на территории
Лебедев все больше и больше изумлялся тому, кого он ментально заменил. Выходило совсем не весело: эсэсовец, приближенный к самым матерым фашистским преступникам, фанатикам мерзкой расовой ненависти. Он несколько раз задавал себе один и тот же вопрос: «Франц Тулле тоже был таким?» Но из слов Марты следовало, что Франца больше интересовала наука — антропология и история древних германцев, а вступил он в СС лишь из-за карьерных соображений, следуя примеру своего друга Эрнста Шефера. Константин бросил взгляд на дневник, лежащий на краю стола: «Может быть, он даст ответы?»
Когда с обедом было покончено, Константин лег обратно в постель. В общих чертах, благодаря Марте Шмидт, он получил представление «о себе» и на какое-то время перестал взывать к своей памяти, чтобы снова не разочароваться в бесплодных попытках найти в ней «данные» о Франце Тулле. Неожиданно раздалась трель дверного звонка. Марта Шмидт ушла открывать дверь.
Глава 3
П о лестнице, ведущей на второй этаж, послышался торопливый топот шагов. Сначала вошла Марта.
— Герр Тулле, к вам Эрнст Шефер, — сказала она и поспешно отошла в сторону, освобождая дверной проем.
В комнату, едва не сбив ее с ног, ворвался крепкого телосложения человек в укороченной кожаной куртке и шляпе. Он снял верхнюю одежду, головной убор и кинул их на стол. Зачесал руками растрепанные волосы назад, а потом медленно и аккуратно пригладил их. Прическа выдавала человека, привыкшего к дисциплине и порядку, но с сильным эмоциональным внутренним миром — что характерно для некоторых ярких личностей ненемецкого происхождения, обладающих свойственной им национальной педантичностью и холодной страстью.
Его четко очерченное лицо с выразительными скулами и крепким подбородком отражало внутреннюю решительность, целеустремленность и незаурядный интеллект — качества, присущие исследователям первой половины XX века. Высокий лоб говорил о глубоком уме, а светлые глаза с пронзительным, внимательным взглядом излучали любопытство и неистощимую жажду познания.
«Неудивительно, что Эрнст Шефер стал лидером нашей третьей экспедиции», — подумал Константин, разглядывая гостя. — «И вообще, видно, что человек принадлежит не только к научной элите, но ему не чужд авантюрный дух… Индиана Джонс, только немецкий… или фашистский».
Шефер несколько секунд молча смотрел на Константина, а потом сел в кресло напротив. Достал небольшую серебряную фляжку, отвинтил крышку и сделал глоток.
— Как ты себя чувствуешь, мой друг? Будешь? — он протянул ее Лебедеву. — Отличный французский коньяк.
— Нет, — усмехнулся Константин. — У меня нет сил на алкоголь. Легкие и гортань обожжены. Я медленно прихожу в себя, что уже вселяет надежду, что буду жить.
— Я был в Альпах и, как только услышал, что с тобой произошло, сразу приехал. Как же такое случилось, что единственная зажигательная бомба, сброшенная на бульвар Унтер-ден-Линден, попала именно в твою машину? Но самое невероятное — что ты остался жив. И я чертовски этому рад! Ты всегда был счастливчиком, поэтому судьба бережет тебя.