Русский романтизм

Коллектив авторов

или его национального характера, придающего внешности осо-

бый колорит, напр., монгольский, восточный. Напр., смесь во-

стока и европеизма индивидуализирует внешность героини

„Миллион" Павлова (стр. 257 — 61). У Вельтмана в „Приклю-

чениях, почерпнутых из моря житейского" — „красота Филип-

пины сбивалась несколько на восточную красоту. Смелый

взгляд,

носик несколько горбком; резкие черты..." (ч. И,

стр. 345).

Наряду с цветовыми эффектами мы встречаем и световые,

особенно частые у Жуковой и Лермонтова, и проблема осве-

щения, стоящая перед ними, явно указывает на живописный

характер женского портрета. Жукова подробно описывает жен-

щину, ярко освещенную зарею: бледное лицо ее „каза-

лось мраморным изваянием, облитым пламенем пожара" (По-

вести, ч. II, стр. 115 —116). Героини в портретах освещаются

отблеском заходящего солнца — „последние лучи заходящего

солнца падали" на лицо красавицы в повести Кудрявцева

(„Звезда", стр. 206). Антонина в повести Жуковой „Падающая

звезда" сидела в комнате, освещенной догорающим днем

(ч. II, стр. 67). Героиня другой повести Жуковой „Самопо-

жертвование" стояла, „освещенная ярким лучом заходящего

солнца" (стр. 123). У Кукольника в „Эвелине де Вальероль"

прекрасное лицо одной из героинь романа озарено „лучами

солнца, пылавшего на западе" (стр. 527). Иногда головка кра-

савицы ярко освещена „пробившимся сквозь ветви солнечным

лучем" (Вельтман, „Приключения, почерпнутые из моря жи-

тейского", стр. 258. Тоже в повести Погодина „Русая коса",

стр. 11). Освещение зари, солнца заменяется порою искус-

ственным светом лампады, фонаря: „слабый луч лампады, го-

ревшей у образа Спасителя, падал на лицо спящей девушки"

(Жукова, „Самопожертвование", стр. 162). Фантастическим зе-

леноватым, гаснущим светом озаряет Лермонтов героиню

„Вадима": „фонарь с умирающей своей свечою стоял на лавке,

1361

и дрожавший луч,

прорываясь сквозь грязные стекла, увели-

чивал бледность ее лица; бледные губы казались зеленова-

тыми; полураспущенная коса бросала зеленоватую тень на

круглое гладкое плечо..." В „Вадиме" же встречаем портрет,

где передается освещение фонаря: „догорающий пламень огарка

сквозь зеленые стекла слабо озарял нижние части лица бедной

девушки").

У гр. Соллогуба в повести „Метель" — женщина „чудно

освещена красноватым отблеском нагоревшей свечи" (стр. 107).

Комбинируются иногда оба освещения — заходящего солнца

и лампады — световой эффект, к которому часто стремятся

живописцы. Красота героини Жуковой в „Суде сердца", осве-

щенная светом умирающего дня и трепещущей лампады, каза-

лась сверхестественною" (стр. 83). У Лермонтова в „Вадиме"

молящаяся Ольга на коленях перед иконой — „спина и плечи

ее отделяемы бдлли бледнеющим светом зари от темных стен,

а красноватый блеск дрожащей лампады озарял ее лицо".

Приемы литературного живописания в этих портретах 30-х го-

дов на лицо; в них уделяется большое внимание краскам внеш-

ности, придается существенное значение красочному фону,

позволяющему рельефнее выделить женский облик: красавица

освещается то солнцем, то зарей, то искусственным светом.

И недаром, говоря о внешности своих героинь, писатели не

раз ставят себя в положение художника.

Так, Шахова принимает на себя роль живописца, давая

портрет своей героини. Ей нужны для него краски, и она бе-

рет лазурь у неба, пурпур у зари, белизну у лилир, блеск

у шелка и т. д.

Я мучился — и вымыслил прекрасный идеал:

Лазурь у неба южного похитил для очей,

У шелка лоск заимствовал для змейчатых кудрей,

Покрыл чело высокое лилейной белизной,

Ланиты облил пурпуром денницы молодой.