Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
От верхнего храма открывался дивный вид на прячущиеся в сельве озера, которые оправдывали название городища «Обильная вода». Эти простиравшиеся до горизонта джунгли вызывали ощущение вечности и рождали чувство покоя и одновременно торжественного восторга. Эта божественная высота требовала отрешиться от мелких человеческих страстишек, пререканий и обид. Вдохновенное лицо Сашиной попутчицы отражало те же мысли. И он надеялся, что отсюда они спустятся обновленными и громко посмеются над нелепой вчерашней ссорой.
Но вот они уже гуляют по Вальядолиду, а лед еще не сломан и даже укрепился. Сейчас Беловежский
Теперь, когда они подходят к отелю, он отчаянно жалеет о том, что они сейчас разойдутся по разным комнатам и не останется возможности переломить ситуацию. Они топчутся перед своими смежными номерами. Марина решительно вставляет ключ в замочную скважину.
– Марина. – Саша трогает ее за плечо.
Она резко оборачивается и бросает:
– Не надо, Саша!
– Спокойной ночи! – упавшим голосом бормочет он.
Она бурчит что-то в ответ и скрывается в своем номере.
Диего Бернардо Рамирес развалился в кресле-качалке и откровенно хохотал, разговаривая по телефону:
– Они несколько раз тыркались, а мальчишка их не подпустил?
– Представляете, нет, – смеясь, отвечал собеседник. – Хороший паренек попался. Мы объяснили ему, что от его стойкости зависит безопасность людей. Заплатили ему щедро по его меркам.
– Расходы беру на себя, Антонио.
– Да там мелочь.
– И вы точно уверены, что русские нашли то, что искали, в Калакмуле? – посерьезнел Рамирес.
– Гарантировать не могу, но сам видел их безудержное веселье. Что еще могло их так обрадовать?
– Странно, что они отважились забрать предмет. По словам Гарсии, их просили ничего самим не предпринимать, – задумчиво проговорил Диего, помолчал и спохватился: – Надо их вещи теперь охранять везде.
– Не сомневайтесь, сеньор Рамирес. Мы теперь на всем пути их следования используем таких ненавязчивых охранников. – Антонио ухмыльнулся. – Он вроде и не охраняет, но никто чужой к машине уже не сунется.
– Хорошо. А в отеле?
– А в отеле еще смешней. Хозяйка, очаровательная старушка, присылала туда по очереди своих внуков, которые без конца драили пол перед их номерами.
Рамирес рассмеялся и уже серьезным тоном сказал:
– Надо уговорить ребят передать вам сосуд в целях их же безопасности.
– Я не уверен, что они нам вполне доверяют. На их месте я бы никому не доверился.
– Это верно. Даже Гарсия говорит, что они в нем сомневаются, – признал Рамирес. – Что ж, недолго осталось. Продолжай опекать их, Антонио.
– Непременно. У меня в этой истории свои счеты.
Диего отхлебнул освежающий коктейль и вернулся к чтению присланной ему Луисом Альберто Буеналусом статьи по ритуальной керамике. История керамики всегда входила
Мысли его невольно обратились к тому керамическому объекту, который спустя десятилетие снова заставил его волноваться. Он вспомнил, как десять лет назад с ним связался Буеналус. Он узнал о сосуде из публикации в журнале «Мехикон». Будучи археологом, экспертом по керамике, Луис Альберто полагал, что этот сосуд необычайно ценен с исторической точки зрения. Он вступил в переписку с российским коллекционером, хозяином сосуда. И позвонил ему, Рамиресу, чтобы заручиться официальной поддержкой Института истории, и доложил о своих переговорах с Ветровым. Их результатом стало якобы решение русского передать сосуд в дар Мексике. А дальше весь этот случившийся кошмар. Что-то пошло не так, и русский был убит.
Рамирес припомнил звонок Буеналуса, когда тот вывалил на него страшную новость:
– Ветров убит. Сосуд исчез. Что делать?
Шумиха вокруг смерти иностранца привела бы к международному скандалу, который бросил бы тень на весь Институт истории и на него самого в частности. Он тогда решил, что нужно не только поддерживать официальную версию об убийстве Ветрова наркодельцами, но и сделать все, чтобы она оставалась единственной. Он так и заявил Буеналусу, что это единственно возможная версия и ни в какую другую он не верит. Однако Буеналус упорно утверждал, что русский убит из-за сосуда.
В глубине души Диего знал это. Его упрямство объяснялось тем, что таким образом он усыплял бдительность преступников. Искать сосуд сразу после гибели Ветрова значило бы держать убийц в курсе происходящего. Рамирес решил положиться на судьбу, затаиться и наблюдать. По его мнению, рано или поздно преступники себя выдадут.
Рамирес размышлял тогда, что за гибелью русского коллекционера стоит кто-то из тех людей, кто знал Ветрова и знал о сосуде. Круг подозреваемых был изначально невелик. Это, прежде всего, он сам. Археолог Леонардо Гарсия, который сопровождал Ветрова по Мексике. Друг Ветрова, российский археолог Николас Быстров. Директор лаборатории майянистики в Кампече Луис Альберто Буеналус. И молодой сотрудник этой лаборатории Антонио Льоса, оказавшийся на месте убийства.
И теперь, когда история с сосудом выплыла из небытия, Диего Бернардо Рамирес определил для себя три главные цели. Вывести убийц Ветрова и его заказчиков на чистую воду. Защитить тех русских, что пытаются разыскать утраченный сосуд. И самое главное – если этот ценный артефакт обнаружится, Рамирес пообещал сделать все возможное, чтобы он стал достоянием Мексики.
Конечно, список подозреваемых со временем растаял. Сам он этого деяния не совершал. Быстрова он особо и не рассматривал, но окончательно вычеркнул его из списка после визита к нему русского журналиста Максима Гурова, который вел расследование по настоянию самого российского археолога. Тогда же отпал и Леонардо Гарсия, потому что выяснилось, что о сосуде он не знал вообще. Фигура Антонио Льосы была сброшена им со счетов после его ареста и освобождения. Диего сам посоветовал ему полностью поменять жизнь и как бы исчезнуть из поля зрения коллег во имя безопасности и с тех пор наблюдал за ним неотступно.