Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
– А теперь фотография на память, и мы квиты, – улыбнулся рассказчик под конец.
После фотосессии французы попрощались с Джеймсом, а Томина напомнила ему, что через час они ждут его у выхода.
– Маришка, я выпил почти всю нашу воду, осталось совсем мало, – виновато спохватился Александр, сделав очередной неконтролируемый глоток. – Я все пытался изжить вкус бензина.
– Ничего, думаю, что мы выдержим без воды, – подбодрила его девушка. – Жара, конечно, неимоверная, но энтузиазм превыше жары.
– А сейчас мы попрощаемся с вами, – решительно заявил Винсент, когда все спустились на площадь.
– Что,
– Нет, устали от русских, – пошутил Винс.
– Еще бы! – согласилась Марина.
Винсент посерьезнел:
– На самом деле спасибо вам за все время, что мы провели вместе. Мы просто устали, а дорога еще предстоит дальняя. Бензином вы обеспечены, так что помощь наша не потребуется.
И француз по очереди обнял русских друзей, и его спутницы последовали его примеру со словами благодарности.
– Было очень приятно общаться с вами, – признался Саша. – Ваш беспримерный интерес к моей утомительной лекции так вдохновлял. Где же мы теперь встретимся?
– В Париже, конечно, – улыбнулся Винс.
– Или в Москве, – парировал Александр.
– Ах да! – Винс замялся, что-то бросил девушкам на французском, извлек из своего рюкзака бутылку воды и протянул Беловежскому: – У нас в машине еще есть, а вам это просто необходимо.
– Отказываться не будем. Oh, those Russians! Short of petrol, short of water, short of brains! [86] – пошутил Александр и добавил: – Ты настоящий друг!
86
Ох, уж эти русские! Без бензина, без воды, без мозгов! (англ.)
В который раз вызывала восхищение готовность Винсента прийти на помощь. Тепло простившись и обменявшись с новыми друзьями координатами, Саша с Мариной признались друг другу, насколько жаль было расставаться с такими хорошими, открытыми людьми. Калакмуль обернулся для них настоящим чудом общения.
День надавил жарой и духотой. Тенистые аллеи не давали отдохновения. Но их ждали еще неосвоенные площади великого городища. Несмотря на то что Беловежский все еще страдал бензиновой отрыжкой и несколько устал от длительного рассказа и своего энтузиазма, он решительно двигался вперед, продолжая восторгаться возлюбленным Калакмулем. Через вершину невысокой платформы они выбрались на обширное пространство, огороженное целым рядом различных строений. На стенде эта площадь значилась как Большой акрополь. Беловежский внезапно устремился к расположенному прямо в центре довольно крупному стадиону для игры в мяч. Посреди поля он стал дурачиться, принимая разные позы и громко радуясь. Марина заразилась его возбуждением и тоже скакала по полю, всплескивала руками, аплодировала и заливисто смеялась.
– Это же Калакмуль! – вскричал Александр вне себя от счастья. – Самое крутое городище в мире! Я столько проехал, чтобы увидеть его! Я бензину нажрался для этого!
Они покатились со смеху.
– И ты понимаешь, Маришка, то, что мы ищем, здесь, именно в моем обожаемом Калакмуле. И мы скоро найдем его, этот «сосуд Ветрова», правда?
Хлесткая встреча двух ладошек, жест согласия и решительности, скрепила их общий восторг.
– Шумом мы привлекаем внимание, –
На ступеньках ближайшей платформы два мексиканца с изумлением взирали на веселящихся молодых людей. Саша чинно поклонился, будто артист, закончивший выступление, приветливо помахал опешившим зрителям, обнял Марину и увлек ее прочь.
Уже с трудом передвигая ноги, они блуждали по джунглям, карабкались на попадавшиеся пирамидки, обнимались со стелами и друг с другом. Они обследовали встречавшиеся закоулки и неустанно обсуждали, где может быть спрятан сосуд.
– Опа! Это же Muralla [87] , великая калакмульская стена, – провозгласил Беловежский.
87
Крепостная стена (исп.).
– И судя по путеводителю, выйдя за ее пределы, мы дойдем до парковки, – добавила Томина, изучая стенд.
Пора было возвращаться.
– Слева по курсу какая-то вода. Агуада? – спросила Марина.
– Ничего себе какая-то. Это же грандиозное озеро Эль-Лаберинто. Пространная низина, окружающая Калакмуль с трех сторон, в сезон дождей наполняется водой. Она-то и питала жителей города и другие окрестные селения, – пояснил Александр. – Похоже, именно это водохранилище дало городу его второе название. В источниках встречается еще другое название Калакмуля – Чик-Наб. Точный перевод этого выражения не совсем ясен. Но слово «наб» означает «озеро».
Саша умолк и остановился.
– Что? – испугалась девушка.
– Все-таки я непроходимый тупица! – в сердцах воскликнул Саша. – Калакмуль – это Хуш-Те-Тун Чик-Наб. Вот тебе целых три камня и, безусловно, тонны воды в этом озере.
Доставив Джеймса в кемпинг, они согласились на кружку того вкусного cafe de olla с лепешками. Через полчаса настало время расставания.
– Я больше не выдержу прощаний на сегодня, – всхлипнула Марина, пожимая руку Джеймсу.
Спустя час они уже сидели в кафе на заправке в Шпухиле и уплетали такос.
– Я всегда говорил, что такос – самая вкусная еда, – мыча от удовольствия, разглагольствовал Беловежский. – Нравится?
– Вкусно, но островатенько, – справляясь с проступившими слезами, отвечала Марина.
– А по мне – замечательно. Наконец-то я избавился от бензинового привкуса, – признался Саша. – Потрясающий день получился!
– Столько друзей приобрели!
– Интересно, а где же наши преследователи и защитники?
– Защитники обещали, что мы их не увидим.
– А преследователи, возможно, те мексиканцы, обалдевшие от нашего хохота в Большом акрополе, – предположил Александр.
– Не исключено.
– Странно, этот паренек, что протирал окна нашей машины, все еще вьется возле нее, имитирует бурную деятельность и что-то старательно трет, – заметил Беловежский, когда они направились к автомобилю.
– Поди, денег хочет?
– Или ищет «сосуд Ветрова», – бросил Саша.
– Тогда по сценарию он должен сейчас скрыться…
– … или будет ждать денег, по твоей версии, – хмыкнул Александр.
Мексиканец протирал номер машины.
Беловежский протянул ему монеты. Тот осклабился и замотал головой: