Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
– Не. Спасибо. Мне уже много заплатили.
– Кто?
Парень оглянулся, собираясь указать на кого-то, но только пожал плечами:
– Уехали, наверно. Сказали, ваши друзья.
– Спасибо, – единственное, что нашелся ответить Саша, садясь в машину, и пробормотал по-русски: – Что-то здесь не так.
– Куда едем, шеф? – Томина решила не поддаваться тревоге.
– Думаю, заночуем в Бакаларе. Выдюжишь?
– Конечно. Ехать – не бродить.
– Опять в темноте едем.
– Нам не привыкать, – откликнулась Марина.
– Ты у меня боец. – Саша
– Тьфу на тебя! – Марина слегка ткнула спутника в плечо.
– Все-все, внимание на дорогу.
– И все же, что ты думаешь про этого протиральщика машины в Шпухиле? – посерьезнела девушка.
– Не знаю. Не забивай себе голову, – отмахнулся Беловежский. – Либо это наш друг Пакаль нас оберегает, либо маскируются наши преследователи. Но ведь сосуда у нас нет, а о том, что за нами следят, мы и так знаем. Так что не о чем и думать.
Марина вдруг широко улыбнулась и проговорила:
– Мне пришла такая милая версия на ум. Может, это наш вчерашний очаровашка мент? Увидел нас снова в Шпухиле и показал нам, что в этой стране к нам хорошо относятся.
– Фантазерка, – засмеялся Саша. – К нам и так здесь хорошо относятся. Не заметила?
Они въехали на пустынную главную улицу небольшого городишки Бакалар и остановились в первом попавшемся отеле. Юноша окинул их оценивающим взором и предложил им за 400 песо якобы единственный оставшийся номер, фешенебельный, с кондиционером, телевизором, роскошной ванной комнатой с ванной. Беловежский усмехнулся, что столько же стоила палатка «клоп» в недрах калакмульских джунглей без электричества, и счел цену приемлемой.
Просторная кровать посреди огромной комнаты, обещанные кондиционер и ненужный телевизор. Отделанная дорогим кафелем ванная… все так, вот только пол в этой ванной был залит водой. Прибежавший по первому зову юноша повозился с подтекавшим бачком унитаза, вытер лужу, извинился и ушел. Вода вскоре набежала снова. Но Марина плюнула на это и подстелила тряпку. Уже очень хотелось в душ и спать. Но вожделенный душ не случился. В этой шикарной ванной вода текла только из бачка на пол. В кранах ни в раковине, ни в душе воды не было вовсе. Пришлось снова вызывать парня, который уже уютно угнездился в гамаке на ресепшене. Тот подумал и признался, что есть дешевый номер, только без телевизора и с вертушкой вместо кондиционера.
Переезд занял несколько минут. И вот оно счастье – постоять под теплой водой и потом вытянуть усталые ноги на кровати, оказавшейся еще просторней, чем в так называемом фешенебельном номере. Вертушка усердно обдувала двух утомленных людей. Отдохновение, удовлетворение, покой.
– Хочешь спать? – осторожно осведомился Александр.
Томина призналась, что, несмотря на усталость от столь насыщенного дня, сна совсем нет.
– Это от переизбытка эмоций, от перевозбуждения, – предположил Саша. – Мне тоже не спится.
Он неожиданно заключил ее в объятия. Он целовал ее, гладил ее по еще мокрым, душистым темным волосам и по спине. Марина все теснее льнула к нему всем
– Наверно, я влюблен в тебя, Мариночка, – смеясь, проговорил вдруг Саша чуть хриплым голосом. – Пожалуй, так я себе представляю любовь.
Марина закрыла глаза, принимая его слова, и слегка облизала губы, словно пробуя эти слова на вкус. Он склонился, щекоча ее бородой, едва коснулся ее губ своими, отодвинулся и погрузился в созерцание ее лица.
– Красивая ты, попутчица, – улыбаясь, говорил он. – Красивые черные волосы, красивая линия бровей, красивые серые глаза, красивый тонкий нос и эти так соблазнительно очерченные красивые губы, самой природой созданные для поцелуев.
Он опять приник к ее губам. Она неожиданно обхватила его за шею и не дала ему отпрянуть.
– Красивая длинная шея для царственной посадки головы, – слегка задохнувшись, продолжал Александр.
– Еще, – пролепетала девушка и опять обняла его, требуя поцелуя.
Но он играл с ней. Он заводил ее.
– Еще? – шутил он. – Еще красивые тонкие руки.
Он оторвал ее руку со своей шеи и губами поставил влажную печать на ладошке, запястье, на изгибе и на плече.
– Еще, еще, – ворковала она и тянулась к его губам.
Он дразнил ее, едва касаясь губ и откровенно смеялся:
– Еще красивые плечи, слегка подрумянившиеся сегодня в калакмульском пекле.
Она наконец поймала его губы в жадном, страстном поцелуе. И едва отдышавшись, пролепетала:
– А ты романтик, попутчик!
– Не отрицаю.
– А строишь из себя черствого ученого червя.
– Что-о-о? – возмутился Беловежский. – Вы нарываетесь, леди. Я сейчас покажу вам черствого.
Он покрывал ее тело поцелуями, то легкими, едва заметными, а то долгими и будоражащими. И она содрогнулась, как от электрического разряда, и запылала, ожидая его ласки, и пропала. И он последовал за ней в эту сладкую бездну.
Чуть позже Марина сказала:
– Я хочу тебе кое-что рассказать.
– Да?
– Только серьезно.
– Я сама серьезность.
Он лег рядом в подтверждение своих слов.
– Сегодня, когда ты вдруг в форме игры стал излагать историю этого великого правителя, как его… – зашептала Марина заговорщически.
– Йукном-Чена Второго, – подсказал Беловежский.
– Да, и закричал, что ты Йукном-Чен, твоя игра была настолько реальной, что на мгновение я увидела в тебе этого царя и великое множество людей на площади и даже услышала музыку, под которую вы все танцевали…