Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
– Мы? Танцевали? – изумился Александр. – Да мы дурачились.
– Но вы так ритмично дурачились, что я не удивлюсь, если это действо и было настоящим Танцем Змей.
– И ты это слышала и видела?
– Да, на какое-то мгновение.
– А лечиться не пробовала? – хохотнул Саша.
Это была шутка. Он ведь уже почти смирился с ее странностью.
– Зачем ты так?
– Как?
– Ты же сказал, что ты сама серьезность. Я потому и поделилась с тобой как с человеком, который любит, примет и поймет.
– А я не все понимаю, объясни. – Он еще пытался удержаться в рамках шутки. – И что ты еще видела и скрыла от меня?
Он повернулся и заметил ее пылающее от негодования
– Саша!
– Ну, колись!
Он все еще улыбался, но ее реакция все испортила.
– Зачем тебе? Ты же не веришь! Ты…
– Я верю. – И он почувствовал, как закипает от злости, и проскрежетал почти жестоко: – Колись!
– Ах так! Получи! Вчера я видела Чака в Чиканне. И даже говорила с ним. И Младенца Ягуара видела. Так вот. А ты злишься, потому что завидуешь мне. Потому что не способен увидеть все это, не хватает тебе воображения. Вот ты и цепляешься за сухие факты. – Марина почти кричала. Она встала и начала одеваться: – Но без воображения, без фантазии ни один ученый из фактов не сложит истину. Любой анализ требует хоть крупицу интуиции, а значит, воображения.
– Логика, разум – вот основы анализа и главные инструменты ученого, – отвечал Саша, уже немного успокоившись.
– Без озарения логика пуста, – огрызнулась девушка и в слезах выскочила на улицу, хлопнув дверью.
Через мгновение Беловежский вздрогнул от ее крика «Саша!» и, в чем был, бросился из номера.
– Неси фотоаппарат, – шепотом попросила девушка, размазывая слезы по щекам, и показала на асфальт.
Мимо их номера в темноте ковылял какой-то зверек, помесь большой крысы с поросенком.
– Опоссум, – констатировал Беловежский.
Часть третья
Апрель 2012 года
Глава сорок третья
Тулум. Коба. Вальядолид
Опрятные, яркие, разноцветные невысокие колониальные здания окружают необъятную центральную площадь города Вальядолида. Двумя башнями устремляется ввысь восхитительный собор – неотъемлемый атрибут любого мексиканского сокало. Сердцевина всей площади – пространный, утонувший в зелени сквер. Уютное кафе «Лас Кампанас» недалеко от собора. Долгожданный отдых после тяжелого дня пути, новых впечатлений и трудного общения.
Томина старается не смотреть на Беловежского. К счастью, оригинальное убранство кафе позволяет без зазрения совести озираться по сторонам. Изысканная люстра, имитирующая множество разновеликих ажурных золотых колоколов. Прямо над их столом – оригинальные бра: целая россыпь округлых раковин из стекла разных цветов. Здесь мило, прохладно и вкусно. Обсуждение интерьера кафе отрывочными фразами и междометиями позволяет поддерживать вялотекущий, ничего не значащий разговор для приличия.
Марина то и дело возвращается мыслями к тяжелым событиям в Бакаларе. Встреча с опоссумом не способствовала примирению. Сфотографировав зверька, они снова погрузились в свои обиды. Беловежский ушел на ресепшен воспользоваться вай-фаем, которого не было в номере. Марина тщетно пыталась уснуть. Она все ждала, что он придет и попросит прощения за свою жестокость и грубость. И после долгих уговоров она, так и быть, согласится его простить. Но он не оправдал этих ожиданий ни ночью, ни утром. Самое страшное случилось утром, когда ни с того ни с сего он заявил, что, вероятно, ему не следует больше эксплуатировать ее как водителя.
– Дальше я могу поехать на автобусе, – предложил он.
Она тогда воскликнула, что ей с ним все ясно, что он воспользовался ею, добился
В то же время она не могла допустить, чтобы он ехал один на автобусе с вещами. Она боялась за него. Ему угрожала опасность. Марина не представляла, как его уговорить. Любые доводы, приведи она их, наступали бы на ее гордость. Хорошо, что они вовремя вспомнили, с чего начинали поездку до того, как взаимная симпатия переросла в близость, и решили снова стать просто попутчиками. Действительно, они уже находились в одной связке, преследователи шли по их следам, они вместе разгадывали тайну сосуда, а их руководители были спокойны, зная, что они едут вдвоем.
Грустные мысли отвлекали Томину от восприятия окружающего мира. Она изо всех сил пыталась предаться привычному ей беззаботному поглощению всего нового, заразиться своим всегдашним энтузиазмом и включить то самое воображение, которое стало камнем преткновения в ее отношениях с Беловежским. В конце концов, ей это было необходимо для работы. Его вчерашние слова о любви она сочла обычной мужской болтовней. Любящий человек, по ее мнению, не мог так себя повести.
Бальзамом на израненную душу пролилась безмятежная красота Лагуны Бакалар. Фантастически гладкая поверхность воды напоминала лед на стадионе перед соревнованием по фигурному катанию. Утреннее небо с буйными низкими облаками и кое-где пробивающейся лазурью отражалось в этой водной глади акварельной копией небосвода. Утонченное очертание побережья, белая балюстрада безлюдной набережной, одинокий пальмовый шатер маленькой, точно игрушечной, пристани утопали в безмолвии. От всего пейзажа веяло божественным покоем и умиротворением.
Трехчасовая дорога до Тулума проходила в тягучем молчании. Томина старательно следила за дорогой и указателями, чтобы, не дай бог, не пользоваться Сашиными услугами штурмана. Его лица она не видела, но, вероятно, он молча глазел в окно.
Неожиданный звонок Леонардо Гарсии разрядил обстановку.
– Марина, как у вас дела? Где вы? Максим волнуется. Вы не вышли с ним на связь, – с тревогой вопрошал археолог.
Марина осознала, что усталость и плохой вай-фай в отеле вчера помешали отправить репортажи по Кохунличу, Чиканне и Яшче, а сегодня утром из-за личных переживаний у нее совсем вылетело из головы хотя бы попробовать связаться с Гуровым. В двух словах она рассказала мексиканцу об их приключениях в кемпинге «Яшче» и Калакмуле. Леонардо попросил передать трубку Александру. После минутного разговора Беловежский проникновенно сказал:
– Спасибо, Леонардо, это очень ценная информация и хорошая новость для меня!
Не справившись с любопытством, она задала Саше вопрос, что и послужило началом разговора, вызвавшего живейший интерес их обоих и несколько растопившего лед между ними.
– Представляешь, – начал отвечать Саша на ее вопрос о содержании его беседы с Гарсией, – он сказал, что вспомнил неожиданно и очень четко, что в Калакмуле они с Ветровым разделились.
– Как разделились? Специально, что ли?
– Да. Людей там почти нет. И в какой-то момент из спортивного интереса они пошли разными тропинками к одному и тому же месту.
– А в чем был спортивный интерес?
– Ну, не знаю, может, кто быстрее дойдет, – пожал плечами Беловежский. – Он уже и сам не помнит. Да это и не важно. А важно то, что инициатива принадлежала Ветрову.
– Да, это важно, – согласилась Марина. – А где они разделились? И куда пошел Ветров?
– Куда тот пошел, Гарсия, естественно, не помнит, но, по его воспоминаниям, разделились они где-то в районе площадки для игры в мяч. Вообрази!
Марина ощутила привычное радостное возбуждение: