Рыцарь на золотом коне
Шрифт:
А дали ей роль Пьеро, грустного бедняги Пьеро, влюбленного в Коломбину, которая, само собой, была без ума от Арлекина. Полли казалось, что эта роль не для Нины. Однако, когда начались репетиции, Нина сразу вспомнила свой триумф в роли царя Ирода в начальной школе и решила вопреки всему стать великой актрисой.
– У мистера Херринга чудесные идеи, чудесные! – твердила она всем и каждому, в том числе и Полли, причем с таким энтузиазмом, что Полли в конце концов тоже записалась в театр.
Записалась – и оказалась зачислена в клоунский кордебалет.
Полли прилежно делала
– Нет, – сказал мистер Херринг. – Главная идея – спектакль идет без слов и под музыку. Своего рода балет.
Тут Нина заявила, что по горло сыта полутанцами. И придумала песню – во многом позаимствованную у «Дорз», – которую намеревалась спеть во время представления, когда мистер Херринг уже ничего не сможет сделать. Все считали, что ей слабо.
– Вовсе не слабо! – возмутилась Нина. – Вот! Слушайте!
И во вторник перед географией взгромоздила на парту стул, встала на него и запела. Стул пошатнулся, и Нина рухнула на объемную панораму Южной Америки, которую они делали всем классом. Панораму она сломала. Еще она разбила очки и вывихнула щиколотку.
Мистер Херринг воспользовался случаем отделаться от Нины.
– Шоу должно продолжаться! – бодро воскликнул он и вместо Нины отдал роль Пьеро Полли.
Когда Нина снова пришла в школу в запасных очках и с забинтованной щиколоткой, то восприняла это известие вполне спокойно.
– Надоел мне театр, – провозгласила она. – Я решила профессионально заниматься гитарой.
Несмотря на все уговоры родителей, она согласилась занять место в кордебалете клоунов и бесила мистера Херринга тем, что постоянно выкрикивала оттуда ценные указания Полли.
Полли очень понравилось быть Пьеро. Притвориться, будто у тебя несчастная любовь, оказалось легче легкого: Коломбину играла хорошенькая девочка на класс старше по имени Кристи Джефферсон. И Полли, и Нина обожали Кристи. С другой стороны, обе терпеть не могли рыжую девчонку по имени Фиона Перкс, которая играла Пьеретту. Полли оказалось довольно трудно в финале играть Пьеро, влюбленного в Пьеретту. Однако это была единственная сложность. В процессе репетиций мистер Херринг обнаружил, что Полли умеет делать сальто и ходить колесом, и включил в спектакль эти трюки, только Полли должна была выполнять их медленно и уныло. Роль Пьеро получилась необычной, словно бы цирковой. Полли сама не заметила, как прониклась к пантомиме таким же энтузиазмом, как поначалу Нина, и захотела, чтобы мама с Дэвидом в конце семестра обязательно пришли посмотреть спектакль.
– Вы ведь придете, правда? – то и дело спрашивала она.
Айви не отвечала ни да ни нет. У нее была хандра. Полли подозревала, что у них с Дэвидом не все ладно.
– Скажите точно, придете или нет, – потребовала Полли за две недели
– Слушай, хватит уже, а? – взорвалась Айви. – Я тебе сто раз говорила, как отношусь к этим школьным спектаклям! Скучища смертная!
– Мам, это же совсем другое дело! – настаивала Полли. – Это же не рождественское представление. Это настоящая уличная пантомима, какими они были раньше, до историй про Дика Уиттингтона. Вроде танца. Я играю грустного клоуна – ну, примерно…
– Ах, высокое искусство? – ощетинилась Айви. – Ну, тогда я точно не пойду. Отыграла свое в младших классах – и с меня достаточно.
– Ладно тебе, Айви! Где твой боевой дух? – вмешался Дэвид. – От тебя не убудет, если мы сходим!
– А ты вообще не лезь не в свое дело, – бросила Айви.
– А мне хочется посмотреть на Полли Великолепную в зените славы. Наверняка она не знает себе равных! – уперся Дэвид, и напрасно.
Айви так и набросилась на него:
– Великолепная, скажешь тоже! Дэвид, я все вижу! Ты уже несколько месяцев пытаешься подольститься к Полли! Переманиваешь ее на свою сторону! Прекрати немедленно!
Дэвид, похоже, всерьез испугался. Он покосился на Полли – мол, не говори ничего про записки мистеру О’Кифи – и запротестовал:
– Айви, тут нет ничего, кроме старого доброго чувства товарищества! Я же не хочу, чтобы Полли меня ненавидела!
– Ненавидела? Да она за тебя в огонь и в воду, сам знаешь! – прошипела Айви. – Правда, Полли?
– Ну, за это я бы не ручался, – возразил Дэвид. – Правда, Полли?
Полли не знала, что ответить: Айви глядела на нее злобно, Дэвид – умоляюще. Стоит ей сказать, что она ненавидит Дэвида, и Айви взбесится. Стоит согласиться с Айви – и Дэвиду не миновать беды.
– Мам, Дэвид вполне ничего, а как насчет пантомимы? – выдавила она.
– Не переводи стрелки! – рявкнула Айви. – Слыхал, Дэвид? Она говорит – вполне ничего. А Полли зря не скажет. Я ее знаю. Ты ее совсем приручил, и я этого не потерплю!
Полли стало обидно, что ее продуманный ответ так извратили.
– Я не это имела в виду! – возмутилась она. – Ты не умеешь читать мои мысли! И никто не умеет!
– Я – умею! – отчеканила Айви.
– Полли, Полли, пора сматывать удочки, – предостерег ее Дэвид.
– Да-да! Диктуй моей дочери, что ей делать и чего не делать! – вскинулась Айви.
Полли послушалась совета Дэвида и ушла наверх делать уроки, но вместо этого села, прислонясь спиной к дверце булькающего водогрея, и стала читать «Тайну заброшенного замка» Энид Блайтон. Это было передышкой после довольно трудных книг, которые слал ей мистер Линн, и почти совсем отвлекало от доносившегося снизу голоса Айви. В конце концов голос умолк. А потом Айви пришла и села на кровать дочери.
– Извини, Полли, я была неправа, – сказала она. – Зато мы выяснили отношения и теперь знаем, что к чему. Счастье зависит от взаимной честности. Дэвид был на этот раз честен со мной, и мы решили куда-нибудь ненадолго съездить вдвоем и наладить отношения. Я позвонила бабушке, она согласилась взять тебя, пока мы не вернемся. Ты ведь не очень против? К Рождеству мы вернемся, честное слово.