Рыцарь на золотом коне

Джонс Диана Уинн

– Ага, уже три незнакомца! – заявила Нина, с которой они вместе шли из школы.

Себа она не узнала. Полли страшно смутилась и разозлилась и от этого чуть было снова не раздружилась с Ниной. Обе уже давно сбились со счета, сколько раз дружились и раздруживались. Это тоже поражало Полли. Ей-то казалось, она почти не разговаривала с Ниной после старой школы, а теперь выходило, что они то дружили, то ссорились, все менялось, будто в калейдоскопе, и Нина даже объясняла знакомым: «Ничего не поделаешь, такие у нас отношения».

Что понимала под этим Нина, неизвестно,

а по мнению Полли, на самом деле ей было просто не поспеть за Ниной, а Нине – за ней. Полли догоняла Нину в танцах, а Нина тем временем безумно увлеклась теннисом. Полли занялась теннисом, а Нина уже переключилась на экологию. А когда Нина попыталась заинтересовать Полли экологией, та уже обнаружила, что на свете есть «Властелин колец», и в четвертый раз перечитывала его под партой на математике.

Толкина Полли подсунул Дэвид Брэгг, а не мистер Линн. К тому времени Полли уже привыкла к розовым локтям Дэвида и его манере выражаться. Они даже нашли общий язык. Все началось с денег на ту злосчастную поездку Полли к мистеру Линну. И продолжилось, когда в один прекрасный день Полли пришла домой и обнаружила, что Дэвид мечется по кухне, словно разъяренный тигр.

– Не женщина, а вампирша! – сердито сказал он Полли. – Чего она вообще хочет? Я обязан ей докладывать обо всех своих передвижениях, о каждом потраченном фунте, а иначе она говорит, мол, я ухожу в себя и отгораживаюсь от нее!

– Папа ее обидел, – объяснила Полли. – А она хочет быть счастливой.

Услышав это, Дэвид сразу занервничал и стал сокрушаться:

– Не надо было мне жаловаться тебе на мать, правда? Прими мои глубочайшие извинения, и давай сделаем вид, будто я этого не говорил. Хорошо?

– Хорошо, но с мамой и правда иногда бывает трудно, – сказала Полли. – Когда она схлопывается.

– Схлопывается – и только? – сказал Дэвид. – Да ты, Полли, у нас сострадательная, как я погляжу. И понимающая.

После этого – поскольку Полли оказалась такая понимающая – Дэвид стал тайком совать ей записочки, чтобы она передавала их одному ирландцу по дороге в школу. Мистера О’Кифи практически всегда можно было застать прислонившимся к стеночке у входа в «Розу и корону». Взяв записочку, он каждый раз основательно подмигивал и говорил:

– Спасибо, солнце мое.

– Четвертый незнакомец! – пробурчала Полли, когда увидела мистера О’Кифи впервые, поскольку Нины рядом не было и сказать это ей было некому.

По поводу этих записочек Дэвид ужасно волновался. Для отвода глаз он изобрел игру – отпускал Полли цветистые комплименты.

– Красавица растет! – восклицал он. – Платиновая блондинка, мечта восьмидесятых. Что же нас ждет, если она уже сейчас о-го-го? А ведь когда-нибудь мне придется выступить в роли папаши и выдать ее замуж за какого-нибудь недотепу, который мизинца ее не стоит! Ах, Полли, я в печали!

Полли подозревала, что все эти комплименты – дымовая завеса, главное назначение которой – отвлечь Айви от записок, но все равно ей становилось неловко, и она мечтала, чтобы они прекратились. Да и Айви они раздражали, это было видно. Полли поймала себя

на том, что уже не ждет, когда наконец завершится бракоразводный процесс и мама с Дэвидом смогут пожениться.

Уже к концу учебного года, незадолго до того, как Полли исполнилось двенадцать, ей по почте пришел пакет. Это было не письмо, а просто лист бумаги, сложенный и заклеенный этикеткой с адресом.

– Что это? – спросила Айви, когда Полли оторвала этикетку.

Айви сидела за столом в халате и смотрела, как Дэвид прилежно ест яичницу с беконом.

Полли удивилась не меньше матери. Она развернула среднего размера афишу на довольно дешевой бумаге.

БАТСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ

Бетховен, Дворжак, Барток

«ДЮМА-КВАРТЕТ»

– Реклама, – покривилась Айви. – Интересно, откуда у них наш адрес. Выброси в мусор, Полли.

Дэвид поднял глаза от тарелки:

– Это сентиментальное послание от одного из ее бесчисленных воздыхателей. Да, Полли?

– Да нет, – усмехнулась Полли. – Это от мистера Линна.

В глаза ей бросился самый низ афиши – там мистер Линн торопливо написал:

Наш первый настоящий концерт. Уверен, ты, как никто, поймешь шутку, заключенную в названии. Может быть, Обайская Кипта – это своего рода талисман?

Т. Г. Л.

Шутка? Полли бросила взгляд на верх афиши. Дюма? Какая шутка?

– Не смешно, Дэвид, – процедила Айви. – Кто такой мистер Линн?

Полли вздохнула:

– Помнишь, я ездила к нему в Лондон?

Ну конечно! «Три мушкетера» Александра Дюма (в действительности четыре)! В середине афиши мистер Линн написал подсказки – имена возле напечатанных фамилий.

Она прочитала:

Эдвард Дэвис, он же Тан-Таре, Портос. Сэмюэль Ренски, он же Тан-Ганивар, д’Артаньян. Анна Эйбрахам, она же Тан-Аудель, Арамис. Томас Линн, он же Тан-Кул.

Полли просияла. Ловко он обошел мистера Лероя! Афишу, должно быть, просто взяли из пачки, и никому и в голову не пришло, что она предназначена для Полли. А еще было интересно, что мистер Линн тоже считал себя Атосом, хотя этого и не написал.

– А, твой приятель-музыкант, – вспомнила Айви. – Беги-ка в школу, а то опоздаешь.

Из уважения к новому квартету Полли взяла в библиотеке «Трех мушкетеров» и перечитала. А еще она какое-то время внимательно читала «Радио таймс» и утреннюю газету – вдруг там напечатано про потрясающие концерты великолепного нового квартета, которые произвели в стране настоящую сенсацию? Однако «Дюмаквартет», похоже, нигде не упоминался. Поскольку Полли не могла придумать другого способа выяснить, как дела у мистера Линна, выискивать заметки она тоже бросила. Вернула «Трех мушкетеров» в библиотеку, а вместо них взяла «Властелина колец» – Дэвид сказал, что это куда более подходящее для нее чтение.