Рыцарь на золотом коне
Шрифт:
– Да, я понял, – сказал мистер Линн. И засмеялся, а потом погладил Полли по черной шапочке. – Спокойной ночи, Пьеро. Ты был великолепен. А нам пора ехать. До встречи.
Полли отступила, и железный конь зарычал и завелся. Она смотрела, как загораются у него фары, словно пара свирепых глаз, и смотрела, как он трогается с места, прыжком, словно кто-то сильно пнул его сзади. Она помахала ему вслед длинным обвисшим рукавом и пошла переодеваться.
Переодеваться пришлось долго. Вещи Полли оказались разбросаны по всей гримерке: все разволновались из-за головокружительного успеха и не
Тут же рядом с ней возникла высокая фигура. Полли видела этого человека – искоса, из-под завесы волос – и слышала, как грузно топают по тротуару его ноги. Но заставить себя поглядеть на него прямо она не могла. Полли решила: это, наверное, Себ. Фокус с билетами не помог, и Себ все узнал. Сердце у нее заколотилось, она ускорила шаг. Грузный преследователь тоже ускорил шаг. Полли чувствовала: он ждет, когда она окончательно испугается и обернется. Она запретила себе смотреть – и терпела, терпела до следующего фонаря, пока не поняла, что больше терпеть не может. Набеленное лицо с черной слезой беспомощно повернулось налево. Подведенные глаза увидели обрюзгшие щеки и черные веки мистера Лероя.
У Полли мелькнула мысль, что она глядит на него, будто жертва на хищника. Мистер Лерой в ответ глядел на нее с издевкой. В дорогом пальто он выглядел огромным, словно медведь. От него пахло добротной тканью и роскошной жизнью. На сей раз вместо зонтика у него была трость – из тех массивных тростей с кольцами вместо рукояти, которые раскладываются в табурет. Они с Полли смотрели друг на друга, и он помахивал тростью, несильно и неприятно.
– Девочка, ты не слушаешь, когда тебя предупреждают, – проговорил он. – В чем дело?
– Сами в чем дело! – закричала Полли. Она так перепугалась, что словно бы выскочила с другой стороны, где опять начиналась храбрость. – В чем дело, да? Вот вы мне и объясните!
– Лаурель, моя жена, человек особенный, – проговорил мистер Лерой, плавно помахивая тростью. – Что принадлежит ей, на то никому нельзя посягать. А значит, если без обиняков, держи свои вороватые ручонки при себе, девочка. Это последнее предупреждение.
– А как же Мэри Филдс? – сердито поинтересовалась Полли. – Она тоже получает эти ваши предупреждения?
– Мэри Филдс, – ответил мистер Лерой, – не бывала в Хансдон-хаусе. И ничего оттуда не выносила, если уж на то пошло, – добавил он, с особенно злой издевкой глядя ей в лицо.
Полли поняла, что мистеру Лерою известно все о фотографии под названием «Болиголов в огне», которая висит над ее кроватью у бабушки дома, а может быть, и об украденном портрете. Совесть больно кольнула ее, а еще больнее кольнул страх, но от этого у нее только прибавилось храбрости.
– Вы не имеете права лезть ко мне с предупреждениями, –
Трость мистера Лероя перестала покачиваться и медленно поднялась в воздух. Полли сморщилась – сейчас он ее ударит! – но сумела совладать с собой и не заслонилась руками.
– Неужели ты считаешь, что тебе ничто не грозит? – спросил мистер Лерой. Похоже, он и в самом деле удивился. – Ты всерьез уверена, будто этот твой кулон тебя защитит?
Полли невольно сунула руку за пазуху проверить, на месте ли опаловый кулон. Да-да, на месте – знакомый бугорок под свитером.
– Не защитит, – сказал мистер Лерой. – Я уже давно выяснил, чего он стоит. Ну как, послушаешься предупреждений?
– Нет, – ответила Полли.
Она говорила совершенно искренне. Но при этом словно бы смотрела на себя со стороны и дивилась: «Что я такое говорю? Какой мне смысл вообще ссориться с мистером Лероем?»
Трость мистера Лероя крутанулась и замерла, нацелясь на Полли.
– В таком случае, девочка, ты об этом пожалеешь, готовься, – сказал он. – Пожалеешь, обещаю. Ты даже не представляешь себе, что может с тобой случиться.
Нацеленная трость не шевелилась, но отнюдь не от неуверенности.
– Ты очень юна, – сказал мистер Лерой. – К тому же рассердилась и решила проявить непокорство. Советую передумать.
Полли обнаружила, что мотает головой. При этом какая-то другая Полли смотрела на себя со стороны и не понимала – зачем. Он ведь прав.
– Может быть, ты просто ничего не понимаешь? – предположил мистер Лерой.
Та Полли, которая смотрела на себя со стороны и во всем сомневалась, тут же согласилась: «Да-да, ты просто ничего не понимаешь. Все на свете перепутала. Наверное, он всего-навсего обвиняет тебя в краже картин. Требует их вернуть, а не то заявит в полицию». Однако остальная Полли ни в чем не сомневалась. И проговорила с вызовом:
– Тогда растолкуйте мне. Объясните, в чем дело.
– Хорошо, – сказал мистер Лерой. – Мы говорим о Томасе Линне. Итак, в третий раз спрашиваю: ты послушаешься?
– Нет! – приглушенно крикнула Полли. Обе Полли слились воедино в столп раскаленной добела ярости. – Я говорю «нет» – значит «нет»!
– Глупая маленькая девочка! – сказал мистер Лерой.
Трость подалась чуть вперед и уже точно указала прямо на Полли, а потом презрительно крутанулась в сторону. Мистер Лерой повернулся вслед за тростью и двинулся прочь по улице, отбивая тройной ритм: раз-два – грузными ногами, три – острым стуком трости о мостовую.
Полли заторопилась домой к бабушке – она боялась, что из-за каждого угла на нее напрыгнут ужасы. Однако она взяла себя в руки и шла, а не бежала, – нет, мистер Лерой не догадается, как она напугана. Она была уверена: ему известен каждый ее шажок.
– Лапа, что случилось? – спросила бабушка, помогая Полли отмыть с лица белый грим. – Все опять пошло наперекосяк?
Полли не осмелилась рассказать про мистера Лероя: вдруг он узнает и сделает бабушке что-то плохое?
– Это было волшебство! – сказала она. – А я была великолепна!