Рюрикович
Шрифт:
Сафронов зашел в комнату, одной рукой вытирая голову полотенцем, а во второй неся поднос с тремя стаканами чая в подстаканниках и тарелочкой печенья. Чай курился лёгким дымком, распространяя по купе запах трав.
Хм, скрыть за запахом трав лёгкий запах миндаля? Ну это вообще меня не уважать. Или Сафронов ничего не знает про произошедшее ночью, когда ко мне в гости заявилась наёмница?
Почему они все хотят меня отравить? Хотят, чтобы я повторил судьбу своей мамы? Чтобы ушел из жизни с пеной на губах и выпученными глазами?
— А
— Неплохо, — улыбнулся я в ответ. — Сейчас дождемся Бориса и попьём.
— Да? А куда его унесло?
— Пошел прогуляться, — пожал я плечами. — Обещал сейчас прийти. Может быть, пошел попудрить носик?
— Ну вот, придется ждать, когда он вернётся, а за это время чай может остыть.
— Чай остынет? Да ну, можем начать и без него, — я поставил стаканы на стол.
Подстаканники звякнули, как будто пожаловались на свою трудную жизнь и на постоянное хождение по рукам. Сам чай тоже заслуживал внимания. Его цвет напоминает мутный болотный отвар, который, кажется, вот-вот начнет бурлить и плюхнуться на ваши чистые брюки.
Но главное, конечно, — это сам стакан. У каждого стакана тут есть своя личность. Он, как правило, наклонён под углом, словно бы в вечном ожидании, что кто-то попросит его «наполнить». Но самое интересное, что он обладает удивительным талантом к оставлению памяти на столе. После каждого выпитого глотка он чудесным образом оставляет липкий след, который напоминает о том, что стакан только что стоял здесь.
А уж чайные ложки… они, словно вечные скитальцы, вечно шарахаются по столику, ища свое предназначение. Порой они даже умудряются запутаться в волосах у пассажиров!
Я расставил стаканы, скребнул ногтём по метке авторучкой на стакане, а на том, что поставил ближе к себе, успел нарисовать такую же. Сафронов смотрел во все глаза, но разве можно уследить за ведарем, когда тот находится в рывке?
Всего лишь миг и замена произведена.
Теперь отравленные стаканы стояли возле меня и Сафронова, а чистый чай встал перед местом Бориса. Если даже напарник придет и выпьет, то ничего с ним не случится.
— А чего это вы? Курагу захотели попробовать? — спросил Сафронов, кивая на пакет.
— Да что-то захотелось сухофруктов. Говорят, что очень богаты калием, который необходим для поддержания сердечно-сосудистой системы, а также медью, которая полезна для кроветворения. Так что подзаправиться и успокоиться не мешает. Тем более, что сердечно-сосудистая система может и расшататься под воздействием внешних нагрузок.
— Вы ещё очень молоды, чтобы про такое думать.
— Никогда не поздно думать о своём здоровье и заботиться об его сохранении, — проговорил я, помешивая в стакане ложечкой.
В этот момент дверь открылась и на пороге возник улыбающийся Борис:
— А вы знали, что
Борис упал на своё место у окна и потянулся за чаем. Я остановил его руку и показал на курагу, мол, попробуй. Тот кивнул в ответ и засунул два коричневатых плода в рот.
— Да, говорил, что у Ивана Васильевича здоровья как у быка. Вон как волокуш раскидали, — хмыкнул Сафронов.
Я наблюдал за его лицом — дрогнет или нет? Но пока что даже моргания лишнего не было. Вот так вот просто взять и отравить тех, с кем недавно сражался бок о бок. Ну вообще никакого чувства признательности нет.
— Так то волокуш… Тут сразу ясно — вот они, враги. А когда враги рядом и скрываются под личиной друзей, то тут поневоле подумаешь, что здоровье лишним не будет.
— Во как? Такие мудрые мысли для столь юного возраста?
— Приходится так думать, иначе возраст может оборваться в любой момент, — пожал я плечами. — Ведь быть царским сыном — это большая ответственность и невероятная опасность. Словно по минному полю гулять — в любой момент земля под ногами может взорваться и убить…
— Ой, да что вы такое наговариваете, — отмахнулся Годунов, снова попытавшись схватить чай. — Тут вон Омуты прорываются, а уж про землю и вовсе говорить нечего.
— Борис, кстати про Омуты, — я отобрал у него стакан и поставил последний возле тарелочки с печеньем. — Ты почему не атаковал главаря волокуш? Ты же вот здесь стоял?
Ещё два стакана поставил в тех позициях, в каких мы нападали на главаря, а курагу я рассыпал так, чтобы она имитировала мелких волокуш. Я видел, как напрягся Сафронов. Он явно следил за меткой на стакане.
Я решил дать ему ещё один шанс — если одумается, тогда сделаю вид, что ничего не знаю, но если позволит выпить, тогда…
Убивающие меня всегда достойны смерти гораздо больше!
— Ну… я растерялся. Он как прыгнет на меня, как выстрелит своим копьём, а я… — пролепетал Борис.
— А ты потом прыг сюда! — я передвинул стакан ближе к блюдцу, перелетая через курагу. — А нам пришлось следом, чтобы тебя всем кагалом не насадили на каменные шомпуры не насадили. И тогда все вместе как навалились, как дали ему звездюлей…
Я начал двигать стаканы в небольшой карусели вокруг тарелки, показывая бой с главарём. Правда, не показал медведя, но он незримо был с нами. После этого я расставил стаканы слегка не так, как они стояли первоначально.
Если с чем-то сравнивать мои действия, то больше подойдёт игра в напёрстки. Только если там напёрсточники разводят на деньги, гоняя шарик, чтобы он оказался в одном из трёх напёрстков, то тут я разводил на жизнь, оставляя один неотравленный чай. Причём я честно оставил неотравленный чай Сафронову, а отраву поставил перед Борисом…