Рюрикович
Шрифт:
— И почему же? — я постарался сделать заинтересованное лицо.
— Потому что все бутылки были из стекла особой закалки. Их так просто не разобьёшь, как обычные, а десантникам, понятное дело, про это никто сказать не удосужился, — сказал Борис и рассмеялся. — Представляешь — за дворню себе бошки порасшибали. А могли бы и дальше праздновать и в фонтанах купаться.
Я усмехнулся придумке неизвестного боярина. Действительно — месть это блюдо, которое подают холодным. Сколько таких блюд я подал в прошлых жизнях? Много…
Ведь я же не злопамятный — отомщу и забуду…
— Ладно, я готов. Идём, покажешь своих красавиц, — хмыкнул я, подтянув галстук и поправив запонки.
— Конечно, всех покажу! Вот прямо обомлеешь, когда увидишь, — проговорил Борис, едва не подпрыгивая на месте.
Я только вздохнул. Почему-то вспомнилась та красавица, которая была с боярчуком Шуйским. Вот её я предпочёл бы сейчас увидеть, поговорить, узнать побольше, но…
На безрыбье и рак — рыба. Понятное дело, что сейчас я её не увижу, но помечтать-то можно?
Борис походкой уверенного в себе ловеласа вышел из нашего купе. Я последовал за ним.
Так, срочно нужно вспомнить те самые основные моменты флирта, которые так нравятся девушкам. Ведь разговор с дамами сродни фехтованию — чуть подбавишь жесткости и можешь пропустить болезненный укол, или наоборот — добавишь мягкости и вот ты уже поражен. Баланс мужественности, тактичности, галантности и вежливости должен был соблюден в полной мере.
Тем более, что это не сельские простушки, а девушки из высшего общества, которые с детства слышат витиеватые комплименты и привыкли абстрагироваться от слов.
Когда мы подошли к купе княгинь, то оттуда вылетела девушка в униформе проводницы с красным как мак лицом. Следом громыхнул мужской хохот. Девушка пробежала мимо нас, пряча глаза и одергивая одежду.
— И шампанского ещё неси, крыса крашеная! — раздался вслед убегающей мужской голос. — И поживее, а не то на станции выпорем!
Мы с Годуновым переглянулись — туда ли мы держим путь?
Но так как оставалось всего несколько шагов, я решил заглянуть в приоткрытую дверь купе. Внутри небольшой комнатки находились четверо человек — две девушки и два молодых человека. Девушки жались к спинкам диванов, а молодые люди явно чувствовали себя как дома.
Рыжеватый парень в щегольском костюме подсел к русоволосой девушке настолько близко, что ещё немного и навалится на неё. Может быть, он так и планировал сделать, объяснив потом всё тряской вагона.
Второй же, черноволосый крепыш, тоже времени зря не терял и разливал по стаканам шампанское. Его руки и ноги не давали второй девушке, рыжеволосой статной красавице, выскользнуть из купе.
— Похоже, что мы всё-таки опоздали спуститься с горы, — проговорил за моей спиной Годунов.
Его фраза заставила девушек поднять на нас глаза. Таких умоляющих взглядов я не встречал с той поры, как забрел в деревню, которую кошмарили случайно заблудившиеся утопцы. Пришлось в той деревне задержаться на пару ночей, чтобы упокоить бушующую нечисть. Мне кажется, что и тут придется задержаться тоже.
— Прошу прощения, кажется, мы ошиблись купе? — начал я любезно. — Нас приглашали в гости княгиня
— Не уведомили их! Ха! А ну, пошли прочь, челядь! Не видите — высшее общество развлекаться изволит! — пьяным голосом воскликнул рыжий.
— Степан, а может это клоуны нас развлекать пожаловали? Вишь, как вырядились? Как будто из высшего сословия! А я вам одно скажу, холопы, как вы не рядитесь, а черную кость всё одно за красивой оберткой не спрячешь! — хохотнул его приятель.
Не люблю пьяных людей. Пьяных аристократов тем более. Таким моча в голову ударяет и кажется, что море по колено. А когда трезвеют, то либо родительское влияние впрягается, либо родительская казна. Уроды, одним словом.
И таких уродов нужно резко ставить на место, пока моча не накрыла мозг по самую верхушку.
— Черная кость может и выпирает наружу, но её прекрасно украшает хорошее воспитание и врожденная вежливость. А у иных благородных кровей гниль всю цветистость перекрывает и порой противно даже смотреть на такое непотребство, — процедил я в ответ.
Пару секунд эти двое потратили на переваривание моего витиеватого оскорбления. Ещё пара секунд ушла на наливание физиономий красной краской до степени помидора. Того и гляди пар из ушей засвистит.
Зато умоляющий взгляд девушек сменился на благодарный. Они увидели, что я переношу внимание засранцев на себя.
— Не слишком ли громкие слова для неизвестного человека? — дернул губой рыжий. — Или у тебя, холоп, есть пара запасных жизней в кармане?
— Мы не холопы! — Годунов попытался сказать это уверенно, однако голос сорвался на писк и вышло больше смешно, чем грозно. — У меня отец известный помещик в Вяземском уезде!
Нужно будет сказать ему, чтобы не лез в разборки, а то только хуже делает. Сидящие хохотнули — им выпал шанс показать себя перед девушками.
— Да уж, совсем эта челядь распоясалась! — поддержал друга второй. — Стоит отцу немного денег в кармане заиметь, как он уже помещиком себя кличет. А у дитятки вон и нос в табаке, да и навоз под ногтями.
— Где-е-е?
Ну да, Годунов, конечно, посмотрел на свои ногти, как будто не понял подкола. Этот жест вызвал ещё больше веселья у великовозрастных придурков. Они грохнули так, что девушки вздрогнули от неожиданности.
Ну что же, пришла пора принимать меры и прекращать это веселье. И не надо говорить, что я не давал им шанс исправиться. Я всем даю шанс. Даже волокушам… Добрый я, наверное…
— Господа, вы не правы и ведёте себя по-свински. Я думаю, что вы заслуживаете того, чтобы вас проучили. Урок хороших манер будет для вас не лишним, — проговорил я холодным металлическим голосом.
— Кто это вздумал нас учить? — вскочил рыжий. — Чтобы холопы на бояр гавкали, да…
— Меня зовут Рюрикович. Иван Рюрикович, — чуть поклонился я в сторону дам, а потом посмотрел на чуть побледневших боярских сынков. — И я хочу задать вам знатную взбучку, бояре… Как насчет того, чтобы сделать это на крыше вагона?