Рюрикович
Шрифт:
— Надеюсь, что вы не передумаете, милостивые судари, — улыбнулся в ответ, пропуская их мимо себя.
Они с каменными лицами ушли. Я кивнул оставшимся одним барышням:
— Прошу прощения за то, что вам пришлось быть свидетельницами подобной ситуации.
— Ах оставьте, — произнесла Екатерина Семёновна, просто пожирая меня глазами. — Вы такой… Такой смелый. Никто из моих знакомых не осмелился бы прийти к нам в купе, зная, что тут Бельский и Романов.
— Они всего лишь люди, пусть и знатного рода, —
— Может быть, вы будете не только смелым, но ещё и благоразумным и не допустите дуэли? — спросила рыженькая Ирина Николаевна.
Она не пожирала меня глазами, но в них отчаянно начала накапливаться влага. Ещё немного и она разрыдается.
— Увы, я не могу отменить то, что должно свершиться, — покачал я головой. — Молодые люди сами выбрали свой путь, мне же остается только проводить их немного по этому пути.
— Но вы… Вы же не допустите смертоубийства? — едва не всхлипнула Карамзина.
— Ни в коем случае. Я всего лишь проучу этих мальчишек. Если они считают себя достаточно взрослыми для того, чтобы оскорблять других людей и употреблять алкоголь, то пусть посчитают себя достаточно взрослыми для того, чтобы понести наказание за свои проступки. Я не могу подобное спустить им с рук. Иначе в будущем будет только хуже.
— Но всё-таки… будьте аккуратнее, Иван Васильевич, — проговорила Ирина Николаевна.
— Не извольте тревожиться. Я буду предельно аккуратен. Сейчас же разрешите откланяться, меня ждет небольшое тренировочное действо, — поклонился я и вышел.
— А я прослежу, чтобы с Иваном Васильевичем ничего не случилось, — важно уведомил дам Годунов и дернул за мной.
Мы двинулись в другую сторону от ушедших противников. Открыли дверь тамбура, аккуратно вылезли наружу. Я помог Годунову укрепиться на покатой крыше. Мы выпрямились в полный рост, попробовав силу ветра на ощупь.
Ветер играл в наших волосах, а мир пролетал мимо в ритме стука колёс. Вокруг — бесконечные поля, леса, редкие села, которые появлялись и исчезали за считанные минуты, и огромный ковш неба, который казался таким близким, что можно коснуться его рукой.
Да, немного дурная мысль — драться на крыше, но мне захотелось показательно наказать зарвавшихся молодчиков, а другое мест вряд ли в поезде можно найти. Нас бы остановили до того, как молодчики осознали, что они не правы.
Чтобы не запачкать и не порвать, я скинул пиджак и галстук ещё в тамбуре, оставшись в одной рубашке.
Ветер весело трепал ткань, стараясь оголить мой торс, но пуговицы не давали этого сделать. Всё-таки моя позиция была неудобна тем, что мы встали против направления поезда, а это чревато тем, что какая-нибудь ветка может шарахнуть по затылку. Я шепнул Тычимбе, чтобы он следил за моей спиной. В ухе прошелестело: «Будет сделано».
Годунов не заметил нашего
Мы церемонно сошлись в центре вагона под свист ветра и перестук колёс. Бельский передал шпагу Годунову, тот осмотрел её и передал мне. Я хмыкнул — шпага была боевой, то есть без шарика на острие.
Значит, Романов хотел наказать меня? Забавно…
Бельский начал говорить, перекрывая свист ветра:
— Господа! Если кто-то из вас будет ранен — дуэль будет остановлена! После медицинского осмотра, по желанию раненного, дуэль может быть возобновлена! Дуэль происходит только оружием, без применения живицы! Залогом этому служит ваша дворянская честь! Покажите честный бой и пусть победит сильнейший!
Я посмотрел в глаза Романова. Он был бледен, но отступать явно не собирался. Похоже, что хмель выветрилась из мозга и он понимал, что сейчас дело принимает далеко не шуточный оборот. После того, как мы отсалютовали друг другу шпагами, Бельский прокричал:
— К оружию!
Мы заняли позиции. Кончики шпаг соприкоснулись друг с другом. Позади хрустнула ветка. Я чуть улыбнулся краешком губы — Тычимба исполнял мою просьбу. Брови Романова чуть дернулись.
Можно было представить, что он ожидал удара по моему затылку или спине, но этого не случилось — ветка сосны обломалась в двух вагонах от нас.
Секунданты отошли на разные стороны вагона, чтобы не попасть под случайный удар, кивнули друг другу.
После этого Бельский крикнул:
— Вперёд!
Глава 16
«Каждый ведарь способен работать столько, сколько он должен. Мерилом долга является фраза 'Упал — хватит!»
Кодекс ведаря
Романов тут же бросается вперёд. Его широкий взмах парируется моим блоком. Выпад уходит в сторону, когда натыкается на сталь. Ещё один выпад и в этот момент я парирую удар, но не отхожу, а делаю шаг вперёд и открытой ладонью бью Романова в лоб.
Несильно бью, чтобы ошеломить, а вовсе не вырубить.
Романов отскакивает, хмурится. Я же делаю дурашливый поклон, приглашая к продолжению смертельного танца.
Снова выпад и снова я блокирую удар. Если бы шпага прошла свой путь до конца, то мне в живот вонзилось несколько сантиметров стали. А Романов настроен весьма серьёзно…
Дальше раздается новый звон. Раз за разом я отражаю атаку боярского сына. Всё-таки в умении владеть этим оружием Романову не откажешь — если бы я не был готов ко всякому, то мог бы пару раз получить ощутимые раны. Но пока что…