Сад искусителя
Шрифт:
— Ну как же, — продолжила лыбиться она, взмахнула руками, как будто это могло помочь объяснить. — Ты Адам, но ты и Сэм. Жена твоя — Ева. Кого не хватало? Правильно! Лилит!
Очень не хватало.
Наверное, про его незнание библейского мифа стоило вспомнить и раньше, но оно никак не оправдывало этого взгляда и дрожащих рук, как тогда во время поездки в город.
Очень.
— Нахрен, — не сказала — выдохнула, потянулась к запульсировавшим болью вискам, зажмурилась и…
…исчезла, но быстро испугалась собственной бестелесности, распахнула глаза и со всей дури налетела на одну из стоек. Свалившись на пол,
«А где пацан?» — всполошился «голос разума».
Адама нигде не было. Да и раздел оказался не тем, куда они приехали. Местные стойки располагались не так плотно друг к другу, и рядом с каждой имелся свой собственный монитор и голограмма, изображающая существо, про которого сюда сохраняли собранную по мирам информацию. На той, рядом с которой приземлилась Ева, парила миниатюрная девочка-подросток с задранными вверх белоснежными волосами. Одежда отсутствовала, но она и не требовалась — в плотном, как броня, теле девочки не имелось ничего, что потребовалось бы скрыть при самых строгих нормах морали. Ее как будто вылепили из снега или очень плотно сжали ледяной воздушный поток, оттого и парила, оттого и сияла. Особенно глаза, такие же, как у Адама, цвета ноябрьского неба, но в отличие от мальчишки, ей они чрезвычайно шли. Девчонка великолепна, пусть и монстр. Да, именно монстр — вон какие зубки. Клыкастенькая. И коготочки на месте, похожие на льдинки. Острые, наверное, и те и другие, но Еву девочка почему-то совсем не пугала, наоборот, хотелось к ней прикоснуться.
Но стоило протянуть руку, как висевший рядом монитор ожил, и на нем отобразилась прекрасная женщина с золотыми волосами.
— Шапаш приветствует вас! — поздоровалась златовласка и замерла в ожидании.
Ева нехотя представилась, надеясь, что ИИ поможет ей выбраться отсюда.
— Ева! — обрадовалась Шемеш. — Это прекрасное имя у многих народов обозначает…
— Стоять-бояться! Не надо значение. Вон лучше про нее расскажи, — она указала на голограмму девочки-монстра.
— Лиль — женская особь элементалей воздуха. Мужская зовется лилу и имеет черный цвет. Изначально обитатели междомирья, но после неудачных экспериментов бессмертных Цийона были призваны в тот мир и обрели плоть. Обновленные существа получились хищными и ядовитыми. Питались магией, кровью и жизненной энергией, в основном выбирая своими жертвами волшебных зверей, но иногда нападали и на детей бессмертных. Так как лиль любили дневать в кронах священных деревьев, то нападений на бессмертных становилось все больше, и каждое такое было смертельным, даже если душу съедать не успевали. Яд разрушал не только тело. Элохим и совет богов приняли решение бороться с вредителями, попутно ища противоядие. Лечение нашлось скоро, но оно спасало только душу, что отправлялась в круг перерождений, становясь в новом цикле обычным смертным созданием без капли магии. Также в ходе войны с лиль страдали священные деревья — их часто сжигали, потому как иначе избавиться от выводка детенышей лиль было невозможно.
— Детенышей? — ужаснулась Ева, но ИИ поняла ее по-своему.
— Раз в оборот планеты лиль и выбранный ею лилу вступали в союз, после чего через три месяца у них рождалось до пяти детей. Ритуал сложный, во время него происходит частичный обмен душами между лиль и лилу, что предполагает их разумность.
— Обмен душами?
— После обретения плоти суть лиль разделилась на тело и душу, как у людей и бессмертных.
— Нет, не об этом. Как они могли меняться душами?
— Частями душ, — уточнил кто-то из-за спины и положил руку ей на плечо, отчего она вскрикнула. — Не ори! — Адам поморщился, но руку так и не убрал, такой спокойный и сосредоточенный, не то что недавно.
Ева
— Я не… Я не знаю, что сделала, и как так получилось.
— Телепортировалась, — он пожал плечами.
— Перестань уже так делать! И в смысле «телепортировалась»? Я не…
— Ты — бессмертная с огромным магическим потенциалом. Ты можешь телепортироваться, отращивать ядовитые когти и много чего еще. Только тебе пока рано всем этим пользоваться.
— Ладно, — согласилась она и посмотрела на поблескивающий на руках антрацит, перевела взгляд на Адама.
— У меня иммунитет. Но если хочешь проверить, давай в этот раз не по лицу. Вот, — он протянул тыльную сторону ладони.
— Нет. Не надо. Не хочу проверять.
— Пошли тогда отсюда.
И, прежде чем ее потянули прочь от стойки, Ева вывернулась и отошла в сторону.
— Я недослушала.
— Про лиль? — Она кивнула. Он вздохнул. — Их истребили. Все. Пошли.
— Нет.
Новый вздох. Потер переносицу. Терпение его должно было кончиться еще на шутке про квартет. Не может же у него быть бездонная чаша, как у Змея. Маленький пока, не отрастил — чашечка там, если не плошка вообще. Но она зачем-то упрямо качнула головой и повторила:
— Нет.
— Будешь слушать про закарпатских ведьм, возле которых стоишь?
Ева вздрогнула и медленно обернулась. Голограмма на стойке рядом ожила, подавшись вперед. Ею оказалась черноволосая женщина за тридцать в красной широкой юбке в пол, белой рубахе и платке, повязанном на манер банданы. Обычное лицо, нормальный нос, никаких бородавок, немного морщинок в уголках глаз. Она не была страшной, но почему-то пугала.
— Шапшу, — приказал Адам, — закарпатские ведьмы. Краткий ликбез.
— Конечно, мистер Илу. Закарпатские ведьмы — женщины из монгольской ветки миров, обладающие слабой магической силой. В основном они занимаются зельевареньем, лечением простых заболеваний и поиском пропавших вещей. Но есть и те из них, кто перешел на темную сторону. Эти насылают порчу, сглаз, бессонницу, варят яды, доят чужих коров и причиняют прочие неприятности. Самые сильные создают вампиров. Для этого они выбирают свежего мертвеца, умершего не своей смертью, ловят неприкаянного призрака, на созданную из собственной души нитку пришивают ее к мертвому телу, после чего поят пробудившегося кадавра теплой кровью и получают вампира.
Голограмма мигнула, меняя картинку, но Ева вовремя закрыла глаза. Закрыть-то закрыла, и все равно увидела бледного лысого мужчину с красными глазами. Почувствовала вонь от его ветхого черного камзола. Услышала скрип стершихся каблуков по прогнившим доскам деревянных полов. Он ее искал, но найти не мог, потому что она зажмурилась и стояла, боясь дышать. Всего одно неверное движение, всхлип, вздох, вздрагивание, и схватит, вырвет кусок с горла и будет пить, пить, пить…
Чьи-то руки нашли ее, схватили, прижали к себе, и она истошно заорала, подав тем самым вампиру знак. Но добраться тот не успел — загорелся и быстро истлел, а за ним и комната хибары, где вампир прятался от дневного света. Картинка пошла трещинами и вскоре распалась, вернув обратно библиотеку Змея, похожую на серверную. И прямо перед глазами Евы оказался пиджак Адама, бывшего, как обычно, застегнутым на все пуговички. Старый добрый, надежный Адам…
Она замолчала и отстранилась, шмыгая носом.
— Все-все, — мальчишка продолжил успокаивающе поглаживать ее по спине. — Его больше нет. А раз его нет, то и найти тебя он не сможет.
— Ты, — догадалась она, хоть и не сформулировала до конца обвинение.
— Я не специально, — попытался оправдаться Адам.
Специально.
— Не хотел напугать…
Хотел. Просто не так сильно.
— Прости…
— Пусти! — уперлась ладонями ему в грудь, попыталась оттолкнуть, не отпустил, только соскользнул со спины на плечи.