Сад искусителя
Шрифт:
Она хмыкнула, размышляя, как бы лучше об этом пошутить.
— А, трагедь-мейкер, — отозвался Адам и закрыл приложение.
— Эй! — обиделась Ева, не успевшая прочитать ни имя автора, ни название книги.
— Приехали, — пояснил он.
«Гольфкар» и впрямь остановился. Вверху ярче вспыхнул свет, но разглядывать все равно было нечего, ведь и здесь стояли типичные черные стойки, перемигивающиеся синими огоньками.
— Я, может, собиралась его выбрать почитать…
— Да не вопрос. — Ее замечания хватило ненадолго, и Адам снова
— Ага, — Ева тоже вылезла, но осталась стоять на месте. — Даешь мамкиных бунтарей массовому читателю.
Он рассмеялся, хорошо так, по-доброму, как будто примерил реплику к недовольному герою, та не подошла, зато смотрелась на загляденье комично. Шага, однако, не сбавил, направляясь к дальней стойке с высокой тумбой, где как раз могли находиться обещанные электронные читалки.
— Ну, не бунтарь, скорее рок-н-рольщик, причем не мамкин, а папкин… Упс… Спойлеры! — и еще больше зашелся смехом.
Н-да… Хорошенькие книжки пишет этот трагедь-мейкер — вон как читателя штырит!
Она подавила вздох и завертела головой по сторонам, в надежде найти чего-нибудь интересного в этой строго упорядоченной системе. Но нет, ничего, только в дальних рядах научного отдела горело что-то еще помимо привычных стрелок и огоньков, но все таким же цветом. Скорее всего, просто один из мониторов работал: либо еще один посетитель, либо подключились удаленно. И все равно ей захотелось сходить посмотреть, пусть далеко — пешком ходить полезно, по крайней мере, так говорят.
— Тебе всего качать? Или только ветку со всюду проникающим героем?
Хм… Молодец какой рок-н-рольщик-то! Одним миром не ограничился.
— Ветку давай, — одобрила Ева, пусть и сомневалась, что вообще возьмется его читать.
— А ты к музыке как относишься?
Никак не относилась. Музыка существовала где-то там, Ева где-то здесь. Музыка ее не волновала, как и живопись, как и кинематограф, как и многое другое, что следовало чувствовать, для чего требовалась душа. Ей нравились числа — этим на душу было плевать, эти довольствовались разумом, потому с ними так легко вышло поладить.
— Отлично, — соврала она, радуясь, что Адам не оборачивается, чтобы уличить. — А что?
— Да тут подборка есть. О! Кстати, раз уж к музыке хорошо, попробуй почитать Александра Туркевича. Здесь три его книги, выбери первой «В тени» — она как раз про отношеньки. Не совсем такие, как в лырах, но тебе должно зайти.
Не съязвить на подобное было бы преступлением.
— И чего это ты делал в мире про отношеньки?
— Что? — Он снова рассмеялся, но не потому, что пытался так скрыть смущение. Его и впрямь рассмешила ее реплика. — Я туда не ходил. Этого автора, можно сказать, рикошетом выцепил, благодаря музыке. Вот Хельга Воджик сама рисует, а Александр Туркевич сам поет, причем не только песни к своим книгам — трагедь-мейкеру тоже
Какой привязчивый писатель! И чего только по имени не называют? А то, может, его-то она и читала в день своей смерти? Стоп! А что, если Адам ее нашел только потому, что Ева читала этого создателя трагедий? Какой же он гад!
— Вот скажи мне, мой мальчик, чем тебе так приглянулся этот писака?
Он замер на краткий миг, на крохотную секунду, но она заметила. И Адам под ее пристальным взглядом снова пожал плечами.
«В корсет его?» — предложил «голос разума».
— Да там просто больше всего оск… основных сюжетов использовано. Их, конечно, всего тридцать шесть выделяют, но обычно на одного автора куда меньшее количество приходится.
Ага-ага. А этот такой молодец, что взял и все написал. Как только рука не отсохла? Еще эта оговорочка вначале. «Оск» — чего? Чего там у этого трагедь-мейкера в наличие? Ну кроме стекла и несчастных героев?
Осколков.
— Каких, однако, шарящих за литературу велосипедистов породила хараппская цивилизация…
— Что? — Адам усмехнулся. Напряженность из его голоса мигом улетучилась, как будто сумел пройти по тонкой нитке над пропастью. — Нет, я так. Просто всегда любил читать. Филологом жена была — от нее нахватался.
И ведь не дрогнул, когда упомянул. Змей, получается, зря вчера переживал? Или потому спокоен, что Змей подсуетился?
— А как ее звали?
— Ева.
Ну вот. Дрожать не дрожал, а остановить остановил.
— Ладно, — разрешила она, — забудь, — и отвернулась к светящемуся синим монитору вдалеке.
— Нет, ты не поняла, — в голосе сквозила улыбка. — Ее звали Евой. Такое вот совпадение.
Угу, бывают, внученька, и просто сны. Но внутри ничего не отозвалось, потому решила поверить.
— А тебя как звали?
— Сэм. Тебе просто читалку взять или планшет, чтобы побольше функций было?
— Планшет. Посмотрим, чего у вас тут с графическими интерфейсами.
Сэм его звали в прошлой жизни. Сэм. Сэмми. Сэмюель. Самаэль… Хм… Чего там бабушка про него говорила? Или не говорила? А кто говорил? Впору призывай их местную ИИ Шемеш, заодно про старлетку спросит. Как ее только позвать? Потому что сама Ева, похоже, не сообразит, что не так с этим именем.
Лилит.
Ну точно! Точно же! От избытка чувств она аж кулачком по «гольфкару» стукнула.
Адам, услышав шум, обернулся с планшетом в руках.
— Вам для полного квартета Лилит не хватало! — выпалила Ева, боясь забыть только что придуманную шутку, и растянула рот в насквозь фальшивой улыбке.
Он вздрогнул. Пальцы его разжались, но треска не послышалось, только приглушенный удар пластика о пластик.
— Что? — голос совсем бесцветный, а вот взгляд… снова этот царапающий по живому взгляд, так больно и глубоко — можно истечь кровью на месте.