Сад искусителя
Шрифт:
— К черту магию, когда есть технологии, — не сдержалась Ева.
Адам обернулся через плечо. Взгляд был удивленным, но так резонировал с местным освещением, что она зажмурилась.
— Ты думала, здесь будут бумажные книги? — в голосе сквозила усмешка.
Думала. Еще и Шемеш представляла вроде призраков из экранизации «Гарри Поттера».
— Бумага хуже сохраняется на протяжении многих веков, а Змей свою коллекцию очень давно начал собирать. Я бы сказал, столько не живут, но, как понимаешь, очень даже да. Ну и плюс с электронным текстом куда удобнее работать.
— Работать? — голос обреченно дрогнул, заранее хороня
— Расщепление, — он пожал плечами, преобразившись обратно в шестнадцатилетнего мальчишку.
— Чего?
— Расщепление. Когда информация о случившихся где-то реальных событиях проходит через ноосферу, отражается от разума наткнувшегося на нее существа, идет дальше в ноосферу, а существо тем временем выдает в мир что-то свое, которое затем преломляется через конкретные события конкретного мира и, — снова это пожимание плечами, мол, чего непонятного-то? — творится история. Или художественная литература. Или даже религия. Там уже по обстоятельствам. Чаще всего, как ты понимаешь, литература. Змей ее потому и собирает. Вот и меня по ней миры научил вычислять. Удобно, стоит признать. И куда быстрее, чем тупо «ногами». Ну ты… не понимаешь?
— И не хочу понимать, — призналась Ева. — Иначе никакого удовольствия от чтения не останется.
— Как по мне, это круто, когда за прочитанной историей стоит вполне реальная.
«Это тебе круто, — огрызнулся „голос разума“, — а у нас воображение сбоит!»
Ее устраивали истории «прочитал и забыл». Чего их было помнить? Героиня героя встретила, героиня героя в себя влюбила, у героя с героиней все закончилось замечательно. Кра-со-та! И можно особо не заморачиваться мироописанием. Зачем? Вот описания одежды крайне приветствовались. Прям как глянец смотреть — глаз радуется, не то что самой в примерочной страдать. А если автор прям совсем плохо пишет — идеально! Это ж лучшие книги из возможных! Несуразные. Нереальные. Невообразимые. Белый шум! Изумительно…
— Смотрю, тебя это совсем не вдохновляет. Ну, не переживай, в книжках, которые ты читала, от расщепления почти ничего нет. Конечно, разное бывает, но в девяноста девяти целых девяноста девяти сотых процентах оно отсутствует.
— И?
— И тебе пора бы перейти на нормальные книги. Прятаться уже больше не надо. Все равно ж нашел.
— И чем это плохи те, которые я читаю? — выпалила она и зажмурилась, осознав, что чуть не упустила важное в его словах, но переспросить «Прятаться?» не успела, потому как Адам в черт знает какой раз пожал плечами и выдал:
— Ну это же не литература. Так, литературо-содержащий продукт. Причем не всегда творчество-содержащий к тому же. Ты только прикинь, какой канцерогенностью они обладают!
Он еще чего-то собирался сказать, но она перебила:
— Тебе давно никто лицо не расцарапывал?
— Понял, — Адам улыбнулся, причем как-то ласково.
Ева поежилась.
— И дергаться переставай.
— Дергаться?
— Ну эти твои ужимки, — она комично приподняла плечи вверх и развела руками. — Я, конечно, понимаю, что тебя нервирует осознание того, где и с кем ты сейчас находишься, но держи себя в руках. Ок?
— Ладно, — он снова улыбнулся и, в один шаг оказавшись рядом, положил руку ей на спину, разворачивая в нужную ему сторону. — Пошли, такси закажем.
— Такси?
Но ответа не последовало. Он просто довел ее до ближайшего монитора, потыкал в оный пальцем, разбираясь
А вот ехали уже не в тишине. Адам, взяв на себя роль экскурсовода, принялся объяснять, какой ряд за что отвечает. Первичное разделение получилось довольно простым: научный раздел, научно-популярный, публицистический, художественный. Дальше начинались сложности, ибо если первые три делились сначала по веткам миров, потом непосредственно по мирам, то в художке царил натуральный хаос, ведь ее Змей собирал по авторам, объединяя написанное ими в разных вселенных в единую библиографию.
— Так удобнее отслеживать расщепление, — пояснил Адам. — Есть творцы, которые лучше других его передают, и по вариантам написанных книг проще вычислить координаты нужного мира, чем пытаться сравнивать у нескольких авторов. Вот, например, смотри.
Адам выбрал на мониторе «гольфкара» раздел с художественной литературой, набрал незнакомые символы на клавиатуре, и Ева, к своему удивлению, увидела написанную на русском языке книгу. Вернее, название везде было на русском «Тяжело быть кошкой», а вот имя автора разнилось: на первой стояло Грета Вейс, на второй — Helga Wojik, на третьей и четвертой — Хельга Воджик. Обложки тоже отличались, хотя стиль художника узнавался в каждой из них.
— Автор и есть иллюстратор, — понял ее замешательство Адам. — Там внутри еще есть. Не хочешь почитать, кстати? Книжку с картинками?
— Ты сейчас меня пытался обидеть или автора?
Он так картинно удивился, что Ева нахмурилась, готовясь опять пригрозить расцарапать ему лицо, но не понадобилось.
— Да никого я не хотел обидеть! Книга хорошая. В каждом варианте хорошая. Я там был, кстати, в том городе.
— Зачем?
— Искал истоки единорога, — плечи его дернулись было вверх, но Адам быстро спохватился и, не давая Еве задать новый вопрос, махнул рукой: — А, неважно. Не хочешь читать, как хочешь, — и перелистнул страницу, открыв нового автора.
«До и После» Талани Кросс с маленькой девочкой в рамке из огромного кролика на обложке. Там еще что-то находилось внутри рамки, и Ева попыталась раздвинуть картинку пальцами, как на смартфоне, чтобы увеличить. Получилось, но увиденное заставило отшатнуться, потому что на героиню-малютку с разных сторон надвигались самые настоящие зомби. Миленько… Пришлось собраться с силами, чтобы заставить себя нажать на стрелку, открывающую следующего автора, ведь Адам не торопился этого сделать. Он просто смотрел на нее сверху вниз, и его ледяные глазищи отражали свет монитора.
«Нет, надо их все-таки выцарапать!» — зашипел «голос разума», и с ним очень хотелось согласиться. Вон и антрацит на ногтях заблестел. Но Ева отвернулась, побоявшись снова вылететь из тела, хотя в прошлый раз очередность была иная. Кто его вообще знает, как эта хрень работает. Лучше не рисковать.
На экране тем временем отобразилась целая россыпь книг, которую перекрывал пухлый томик с недовольным… нет, не мальчишкой, все-таки парнем, хотя язык чесался и этого окрестить малолеткой. Взгляд подходящий, словно собрался назло родителям отморозить уши — вон и без шапки в такую холодину выперся из дома. Кажется, Адам не только про зомби с кошко-девочками читает, но и романы-взросления про мамкиных бунтарей, тут-то ему поди проще подключиться к герою.